Русский самурай. Книга 2. Возвращение самурая - Анатолий Хлопецкий

Пришлось обратиться к китайским фразам. Через несколько минут при помощи и слов, и жестов (причем говорил в основном Василий – йог объяснялся междометиями и кивками) удалось договориться, что за несколько юаней монах наймет мула для багажа и самым коротким путем проводит Василия в монастырь.

Вначале это было довольно монотонное путешествие: проводник молча шагал впереди, ведя на поводу мула, нагруженного двумя дорожными сумками. Несколько разнообразили дорогу встречные: то бритоголовый лама в желтом халате, то крестьянин с огромными охапками хвороста на перекинутом через плечо шесте, то повозка, запряженная лохматыми круторогими яками.

Когда вышли наконец к долине реки Ихэ и до монастыря, казалось, оставалось уже совсем немного – только преодолеть речной брод и подняться на скалу, нависшую над рекой, – дорога стала совсем безлюдной. И Василий вдруг заметил, что поведение проводника неуловимо изменилось: что-то напряженное появилось в том, как он подергивал повод мула, убыстрилась походка, и теперь надо было почти бежать, чтобы поспевать за ним. На оклики он не отзывался, и Василий, которому это наконец надоело, догнал дервиша и вырвал у него поводья, чтобы заставить проводника и животное остановиться.

От неожиданного рывка шапка монаха слетела, следующим движением он сорвал с лица свою линялую повязку, и Василий увидел перед собой Такаси Оно – своего бывшего однокурсника по Кодокану, которого когда-то выгнали из Института дзюдо за нарушение правил и неповиновение сэнсэю.

С тех пор им дважды доводилось сталкиваться на улицах Токио, оба раза Такаси Оно был неспровоцированно агрессивен и в обеих стычках потерпел поражение. Не более дружелюбным, чем прежде, он выглядел и сейчас:

– Ну что, поговорим, белый червяк? – хрипло процедил он на родном языке.

– Как ты здесь оказался и что тебе нужно? – спокойно спросил Василий, отводя в сторону от дороги мула.

– Только такой белый червяк, как ты, мог не заметить, что мы приехали из Пекина одним поездом! – издевательски захохотал проводник. – Я уселся на этой тумбе, пока ты любезничал с англичанином.

– Так тебя нанял Бейли? – сорвалось у Василия.

– Бейли сел в твой вагон на середине пути. Ни у тебя, ни у англичанина нет столько золота, чтобы я работал на вас. Да мне и не нужно золото.

– Ты противоречишь самому себе. Так кто же тебя послал и что тебе нужно?

– То, что уже почти было у меня в руках, – то, что я вез! – с ненавистью выкрикнул Такаси Оно.

– Мой багаж? – удивился Василий. Он, не расслабляясь ни на минуту, следил и за Такаси Оно, и за мулом, мирно пощипывавшим в сторонке редкую жесткую травку.

– Ну да! – снова издевательски захохотал Оно. – Твой бритвенный прибор, «кодак» и полотенца! А может, твои рубашки и штаны? Впрочем, ты почти угадал: в одной из твоих сумок есть еще кое-что…

– Книга?! – еле слышно проговорил Василий.

– Точно! Давай ее сюда, и я, так и быть, оставлю тебе твою жалкую жизнь.

– Мою жизнь еще надо взять, – усмехнулся Василий.

– Это не так уж и сложно, – и Оно стремительно выхватил из-за пазухи халата пистолет. – Ну, давай, иди доставай то, что мне нужно. Да поживее! Повернись! Руки вверх! Вперед!

Василий всей спиной чувствовал наставленное на него оружие и двигался нарочито медленно, чтобы Такаси Оно подошел к нему поближе.

То, что произошло дальше, он десятки раз показывал на своих учебных занятиях: резкий поворот кругом, удар по руке с пистолетом, перехват кисти с последующим переводом нападавшего на живот за счет болевого приема. Но то, чего хватило бы, чтобы утихомирить новичка на татами, лишь помогло обезоружить Оно и оттолкнуть ногой пистолет на недосягаемое расстояние. Побледневший от ярости проводник вовсе не собирался сдаваться. Падая, он сделал кувырок через захваченную Василием руку по направлению движения и тем самым освободился от захвата.

Они возились в пыли, пока одному из них не удавалось освободиться от противника и снова подняться в стойку. И все начиналось сначала, и не было судьи, чтобы остановить эту схватку.

Силы Такаси Оно, казалось, должна была удесятерять ярость, но она же и ослепляла его, мешая предугадывать выпады Василия.

Василий же, напротив, был абсолютно спокоен, что помогало ему грамотно и четко отвечать на удары противника, чувствовать и использовать его сильные и слабые стороны. А его собственное тело только автоматически откликалось каскадами приемов, которые даже нельзя было назвать заученными, настолько они вошли в его плоть и кровь.

Но соперник был силен, очень силен. Василий чувствовал, что кроме известных ему приемов Кодокана Такаси Оно прошел еще какую-то неизвестную школу, овладел неведомыми Василию возможностями. Казалось, он вот-вот возьмет верх и нет такой силы, чтобы остановить этот могучий яростный порыв.

В какой-то момент Василий почувствовал, что его силы иссякают. Но его противник, вместо того чтобы провести решающий прием, вдруг на секунду странно замешкался. И тогда подсознательно сработало то, чем так упорно занимался Ощепков до отъезда из Владивостока: Василий, словно это был уже не он, а гибкий смуглый Эргаш, сумел, захватив противника за халат, упасть на спину. Проведя бросок через голову с упором колена в живот, Василий перевернулся кувырком назад через Оно, оказавшись сверху противника. Не ожидавший этого натиска и такого приема Такаси Оно, не успев понять, почему Василий «падает» и какая сила резко потащила его самого вниз, грохнулся, ударившись головой о камень, и потерял сознание.

Пользуясь глубоким обмороком проводника, Василий снял с того веревку, заменявшую пояс, связал его запястья, а затем концом веревки привязал к ним его согнутую в колене ногу. Затем он поднял с земли платок, прикрывавший ранее лицо Такаси Оно, и отправился к реке.

Он вернулся с влажными от умывания волосами, выжал воду из платка на голову проводника и провел мокрой тканью по его губам.

– Что ты сделал со мною? Что?! Но я все равно одолею тебя, – простонал Такаси Оно, едва открыв помутневшие от боли глаза.

– Это как-нибудь потом, – отмахнулся Василий. – А пока поехали поближе к воде. Она нам сейчас очень понадобится, а мне не в чем ее приносить.

Он подогнал мула, снял с него дорожные сумки и взвалил на животное своего пленника. Подхватив сумки, он потянул мула за поводья, но тот напомнил Василию, почему существует пословица: «Упрям, как мул», – он ни в какую не хотел двигаться с места.

– Ага, – спохватился Василий, – мы тут забыли еще одну мелочь…

Он вернулся и поднял с земли брошенный пистолет.

– Не стреляй! – вскрикнул Такаси Оно, увидев оружие в руках у Василия. И тут же, как бы устыдившись своей слабости, добавил: – Не убивай мула, за него деньги придется платить.

– Ну зачем же убивать, я думаю, ему достаточно хорошего тычка пистолетным дулом, – откликнулся Василий, в свою очередь сделав вид, что не понял вскрика проводника.

Погоняемый таким оригинальным способом мул все-таки сдвинулся с места и поплелся к реке.

Между тем день, начавшийся так рано и казавшийся таким длинным, как-то незаметно подошел к концу. Здесь, в горах, закат был особенно красив, но Василию было не до красот пейзажа. «Видимо, придется заночевать здесь, в этой горной долине, – размышлял он. – Не искать же в потемках брод. Да и с Такаси Оно неизвестно что делать. Надо позаботиться об огне да снять вьюки с мула».

Стон проводника отвлек его от этих раздумий. Он поднялся и стал подбирать топляк, принесенный рекой, чтобы разжечь огонь, благо у него был пистолет, а значит, сухой порох.

Когда был разожжен костерок, Василий на краешке костра согрел воду в металлическом бритвенном стаканчике, и они, обжигаясь, по очереди выпили кипятка.

Надо было готовиться к ночлегу.

– Тебе придется меня развязать, если ты только не хочешь к утру найти у золы костра мой окоченевший труп, – усмехаясь, сказал Оно. – Ночи в горах холодные.

– Если ты хочешь, чтобы я это сделал, тебе, во-первых, придется дать мне честное слово самурая, что ты оставишь свои попытки убить меня.

– Если бы я на самом деле собирался это сделать, что мне мешало с самого начала воспользоваться пистолетом? Река давно бы волочила по камням твое тело. Чего же ты хочешь «во-вторых»?

– А во-вторых, пока еще горит костер, ты расскажешь мне правду о том, что это за книга и зачем она тебе.

– О Великий Брама! – вскрикнул проводник. – Так ты, слепой червь, даже не знаешь, что попало тебе в руки?!

– Ну-ну, потише, – остановил его Василий. – Мою слепоту обсудим как-нибудь в другой раз. Так ты согласен рассказать?

– А, ладно, – встряхнул головой проводник и застонал, потому что это резкое движение причинило ему боль, – расскажу, что сам знаю: все равно это не моя тайна.

Василий подбросил в огонь сухих колючек и приготовился слушать.

По словам проводника выходило, что в глубине Тибета есть затерянная Община, которая хранит тайны, позволяющие использовать могущественные силы космического Разума для борьбы со злом. Книга написана в этой Общине на тибетском языке и предназначалась для отправки с гонцом на Русский Север. Посланцы оттуда добирались почти до самой Общины, и, хотя ни одна из их попыток не увенчалась успехом, Хранители поверили, что знания, посланные гонцом, будут использованы во благо и помогут Белой стране (как они называли Россию) справиться с разгулом насилия и начать строить жизнь на основах Справедливости и Добра.