Мария, Владычица островов - Робер Гайар

Капитан громко свистнул и со всех сторон на выручку высыпали матросы, вооруженные ганшпугами. В ту же минуту Морен резко рванул на себя губернатора со словами:

- Вы должны укрыться!

Матрос, подвергшийся нападению, ухитрился вырваться и пятился назад, оставив ведро в руках негра, который размахивал им над головой, как оружием. Охваченный яростью, он удерживал на расстоянии матросов, сбежавшихся по сигналу капитана. Более того, его пример, а также гортанные вопли, похоже, вдохновили других пленников. Во всяком случае, из трюма послышались угрожающие крики, время от времени прерываемые громким, как выстрел, щелчком кнута.

Крича и размахивая руками, капитан Морен побежал по палубе.

- Очистите палубу от этих собак! - требовал он. - Побросайте их в трюм! Давайте же, всыпьте им хорошенько! Не бойтесь этих черномазых.

Но матросы не спешили подступиться к пленникам. Одному смельчаку, который осмелился приблизиться к кучке скованных невольников, так досталось цепью, что он без чувств свалился на палубу, истекая кровью из раны в голове.

Внезапно к первому освободившемуся из цепей пленнику присоединился второй, который тем же загадочным образом ухитрился сбросить кандалы. Вдвоем они подскочили к борту и титаническими усилиями, удесятеренными яростью, отодрали от планшира несколько тяжелых металлических реек. В руках разьяренных невольников эти рейки являлись грозным оружием. Размахивая увесистыми железяками, оба чернокожих надвигались на матросов, которые испуганно пятились.

Тем временем, матрос, которому пробили голову, пришел в себя и попытался отползти в сторону, но один из невольников кошкой прыгнул на него, схватил на руки и, прежде чем кто-либо попытался ему помешать, выбросил беднягу за борт, где акулы терпеливо несли свою вахту, как и накануне.

Кнут в трюме больше не щелкал, но мгновением спустя матрос, которого капитан отправил за невольниками, вылез на палубу. Руки у него были пустые, а вид прерастерянный.

- Задрайте все люки! - выкрикнул он. - Несколько негров освободились. Они отобрали у меня кнут!

Схватив недотепу за ворот, капитан встряхнул его и заорал:

- Освободились, говоришь? Я вам покажу - освободились! - Он отбросил провинившегося матроса в сторону и приказал: - Задраить люки! Десять человек - к котлам! Принесите сюда кипяток! - Затем, повернувшись к Жаку, сказал: - Прошу вас, господин губернатор, отойдите на корму. Мои люди сейчас расправятся с бунтовщиками, которых вы видите на палубе. Как бы вас не ранило.

Жак не стал спорить и перешел на корму. Уже оттуда он наблюдал, как команда "Лузансея" сражается со взбунтовавшимися рабами. Ухватив еще скованных невольников за концы цепей, матросы пытались тянуть их к трюму, но негры цеплялись за все, что попадало под руку. Вскоре с камбуза подоспели моряки, посланные капитаном за кипятком; они осторожно тащили котелки, из которых валил пар. Впрочем, капитан не спешил отдавать приказ, опасаясь, что столь жестокая мера приведет к порче его драгоценного товара. Он метался туда-сюда, от группы к группе, заламывая руки от мучительной нерешительности.

Когда капитан в очередной раз пробегал мимо, дю Парке ухватил его за руку.

- Отправьте посланца в форт, - сказал он. - Пусть пришлют сюда солдат. Бунт нужно подавить сразу же. Если рабы на острове прослышат о нем, нам не сдобровать! Бунт сродни эпидемии; - Вспыхнув, он распространяется, как пламя по пороховой дорожке.

- Два человека - срочно на берег! - заорал капитан. - Вызовите солдат.

Подбежал матрос с глазами, почти вылезшими из орбит от страха. Запинаясь, он пролепетал, что в трюме уже почти все пленники вылезли из оков. На люки так жмут, что они вот-вот не выдержат и проломятся. Тут капитан быстро сообразил, что вырвавшуюся на палубу разьяренную толпу ничто уже не остановит. И тем не менее, он еще колебался. Потеря груза, конечно, большой удар, но он не мог идти ни в какое сравнение с катастрофой, которой грозило обернуться восстание. Оно неминуемо привело бы как к гибели пленников, так и к истреблению команды. Да и судно было обречено.

- Капитан! - крикнул дю Парке. - Черт побери, вы будете действовать? Отдавайте приказ!

- Лейте кипяток в люки! Трое людей - к трюму!

Он указал на трех ближайших к нему матросов, которые, подхватив котелки, поспешили к люкам.

Почти сразу послышались дикие вопли - неграм, прижатым друг к другу, как сельди в бочке, в полной темноте, по колено в нечистотах, было некуда деться от потока льющегося сверху кипятка. Скоро один из матросов, выполнявших приказ капитана, вернулся и сообщил, что в люки больше никто не ломится.

- Что ж, - процедил Морен, - надеюсь, собаки запомнят этот урок. Теперь придется заковать их заново.

Палуба была обагрена кровью; кровью матроса, которому пробили голову, кровью от разодранных запястьев, а также от разбитых голов двух негров, по которым прошлись ганшпугами.

Хотя команда еще не справилась с двумя зачинщиками, остальных рабов удалось согнать в кучу. А тех двоих, если не сдадутся, придется пристрелить, - так решил дю Парке.

С этой мыслью Жак спустился в крюйт-камеру и вскоре выбрался оттуда с двумя заряженными пистолетами в руках. Какая разница, думал он, потеряет Морен еще пару негров или нет, когда значительная часть груза уже здорово подпорчена. Однако губернатор не успел даже приблизиться к мятежникам, когда один из них, выдернув из кучки рабов молоденькую негритянку, с такой силой рванул ее на себя, что руки ее вырвались из оков, оставив на них лоскутья окровавленной кожи. Огромный негр не мешкая подхватил девушку на руки, высоко поднял, что-то сказал на непонятном языке и швырнул за борт.

Все случилось так быстро, что оторопевший Жак даже не успел ему помешать. Догадаться, что произошло, было несложно - такие трагедии наблюдались нередко. На Гвинейском берегу этого негра вместе с его женой захватили в плен и насильно подняли на "Лузансей". И вот, чтобы избавить ее от тягот жизни в рабстве, он выбросил женщину голодным акулам.

Дю Парке подумал было, что теперь негр набросится на него, но тот неожиданно успокоился и, скрестив на широченной груди руки, застыл в выжидательной позе. Должно быть, и сам сообразил, что бунт уже подавлен. Вырвав жену из рук мучителей, огромный негр покорился своей участи и приготовился к жестокой расплате. А вот второй невольник не унимался и продолжал воинственно размахивать металлической трубкой. Один из матросов незаметно подкрался к нему сзади, забрался по вантам и нанес сверху страшный удар ганшпугом по голове. Негр, как подкошенный, замертво свалился на обагренную кровью палубу.