Катализатор (СИ) - Горъ Василий

В общем, к моменту появления Афины и Пираньи ничего странного в зале не происходило, так что дамы, постояв на пороге буквально пару-тройку секунд, заняли свободное место, чуть-чуть разогрелись и… нагло потребовали внимания! Точнее, внимания потребовала только «старшая сестричка», но ее подельница жаждала его же:

— Чума, у вас совесть есть? Как вы могли бросить нас у бассейна, как каких-нибудь клуш, и свалить развлекаться⁈

Единственного русского слова в двух английских предложениях Рубио, естественно, не знала, но догадалась, что это ни разу не комплимент, поэтому на всякий случай обиженно выпятила губу. При этом, не отрываясь, смотрела на нас с Мадонной, и персональный вариант «развлечения» для мексиканки придумался, что называется, влет:

— Долорес, рискнешь поработать с Людой в ближнем бою?

О том, что Люда потеряла зрение во время операции по освобождению заложников, гостья узнала еще в день прилета на Очарование и даже, видела, как «слепая» отрабатывает базовую технику на общих тренировках, но в паре не стояла. Вот и заколебалась:

— А почему «рискнешь»?

— Попробуй — и все вопросы снимутся сами собой… — хохотнула Аня, поднырнув под левый боковой Нарта и аккуратненько постучав по его печени.

— Угу… — подтвердил он, разорвав дистанцию и на миг прижав локоть к пострадавшему месту.

Мексиканка, конечно же, попробовала. Сразу после того, как выяснила, что именно я подразумевал под словосочетанием «ближний бой», и получила подтверждение у Мадонны. Начала с примитивных «двоечек» и чрезвычайно осторожно. Почувствовав, что такие атаки читаются влет и не проходят, стала разнообразить атаки и добавлять скорости. Потом поймала недетский кураж, но не дала ему волю и сосредоточилась на анализе действий противницы. А где-то через четверть часа следственных экспериментов прозрела:

— С ума сойти: атаковать ее после касания любой частью тела — настоящее самоубийство!!!

— Верно… — подтвердил я. И добавил ей материала для размышлений: — Причем не только спереди и из стойки, а из любого положения.

Вдумавшись в это утверждение, Рубио на мгновение расфокусировала взгляд, а затем зябко поежилась и… перешагнула через появившийся страх:

— Люда, а покажи, пожалуйста, хоть что-нибудь из…

Откуда в руке Мадонны, одетой в спортивный топ и тайтсы, появился тычковый нож с клинком длиной сантиметров в пять, я, каюсь, не заметил. Не заметил и подводящего движения. Поэтому на внезапную атаку среагировал только в тот момент, когда Долорес повело в сторону и начало разворачивать спиной к «слепой». Зато увидел все четыре продемонстрированных удара и объяснить «покойной», почувствовавшей только один, как именно она умерла.

Она, как водится, не поверила и захотела посмотреть на описанный процесс со стороны. А когда Полунина показательно «убила» Мишу два раза подряд, криво усмехнулась:

— Да, спорт — это… спорт. И ничего более…

Эта перестройка мировоззрения дала о себе знать в районе двух часов дня, когда большая часть команды зарубилась в водное поло, а я, зависший на берегу лагуны из-за звонка Лиззи, ткнул в сенсор сброса звонка и кинул трубку на покрывало — мексиканка, в эмоциях которой появилась концентрированная решимость, попросила уделить ей немного времени для личного разговора. Я предложил три варианта «уединения», а через несколько минут, подняв Рубио в беседку, превратился в слух.

Женщина начала беседу с неожиданного вопроса:

— Дэнни, ты ведь читал мое досье, верно?

Я отрицательно помотал головой, почувствовал, что она мне не верит, и невольно усмехнулся:

— Мне было некогда. Поэтому этим вопросом занимались Аня и Линда. А им я доверяю, как самому себе.

Тут женщине полегчало, и она… извинилась за то, что засомневалась в моей честности! Причем о-о-очень оригинально:

— Прости, я привыкла к тому, что врут все, всегда и даже тогда, когда это невыгодно, а к тому, что вы — другие, еще не привыкла. Но я исправлюсь!

— Это мелочи. Давай дальше.

— Не мелочи! — упрямо набычилась она, но развивать эту тему не захотела и вернулась к предыдущей: — Мне двадцать семь лет. Дерусь с девятнадцати. Все, что заработала за первые три года, тратила на родителей, братьев-сестер, близких подруг и менеджера. А после второго проигрыша вдруг заметила, что они видят во мне не дочь, сестру или подругу, а свой собственный расчетный счет на ножках! Этот вывод проверяла порядка восьми месяцев, в том числе и с помощью профессиональных детективов, а когда убедилась в том, что не ошиблась, переехала в США, купила домик в Уэст Палм Бич и разорвала все прежние контакты. С тех пор живу спортом, коллекционированием книг и дайвингом, держу нового менеджера на расстоянии и практически ничего не трачу, так как потребностей у меня немного. Что еще? Стою порядка ста десяти миллионов, исправно плачу налоги и до сегодняшнего дня не понимала, ради чего живу. А после боя с Людой прозрела и поняла, что хочу стать частью твоей команды…

После этих слов она сделала небольшую паузу и забавно наморщила носик:

— Хотела добавить словосочетание «любой ценой», но вовремя поняла, что это будет неправдой: я клюнула на неподдельное уважение, с которым вы относитесь друг к другу, и жажду такого же отношения.

Я заглядывал в ее лабиринт «Может быть…» раза четыре и видел, с какой скоростью он меняется, но посмотрев на него снова, мысленно хмыкнул: Рубио была наша даже без каких-либо воздействий с моей стороны. Причем целиком и полностью! Тем не менее, торопиться с принятием решения я не стал:

— И как ты себе представляешь будущее вместе с нами?

Долорес пожала плечами:

— Пока никак. Знаю лишь, что дико не хочу уезжать с вашего острова, по первому твоему слову уйду из Большого Спорта или, наоборот, стану драться вдвое чаще, вложусь своими деньгами в любой ваш проект и так далее.

— А если я скажу, что это дорога в один конец?

Женщина насмешливо фыркнула:

— Дэнни, я знакома с вами всего несколько дней, но уверена, что из этой команды ни за что на свете не уйдет даже младшая сестра Нарта, которая в силу возраста еще не понимает всей глубины пропасти между жизнью с вами и прозябанием во всем остальном мире…

* * *

…Девчонки вернулись домой ближе к шести вечера. Голикова с Доулан пребывали в прекраснейшем настроении, а их «куколка» — в новом образе. И пусть косить под утонченную аристократку с вереницей благородных предков за спиной получалось так себе, девушка старалась. То есть, не шла, а плыла, поглядывала по сторонам с равнодушием светской львицы и… старательно давила всепоглощающее желание полюбоваться собой хоть в каком-нибудь отражении. А любоваться было чем: ассиметричная стрижка добавила образу вызов, самый минимум макияжа не только подчеркнул природную красоту, но и добавил толику наивности, темно-бордовое вечернее платье на бретельках привлекло внимание к великолепной фигуре, туфельки на высоком каблуке добавили сантиметров двенадцать-пятнадцать к относительно небольшому росту, а стильные драгоценности и аксессуары должны были задрать «ценник» загорающейся звездочки до бесконечности.

В общем, цепляться к этой троице за задержку я и не подумал. Наоборот, сделал Чейз изысканный комплимент, похвалил «стилистов» и открыл ящик Пандоры. Эдак минут на пять-семь. А когда народ, собравшийся в фойе первого этажа, как следует зафиксировал поднявшуюся самооценку очередной подопечной Горина на новой высоте, прервал начавшийся бардак и назначил вылет на восемнадцать тридцать.

Как и следовало ожидать, всех участников съемочного процесса, то есть,

Таню, Леру, Аню, Олю и Кортни, Аньку, все еще считавшую себя моей личной телохранительницей, личную помощницу, Мишу с Костей, взятых на всякий случай, одного штатного пилота и Светлану Николаевну как ветром сдуло. Отправился переодеваться и я. Правда, только после того, как набрал Алексея Алексеевича и сообщил, что подберу его без двадцати пяти семь. Собрался одним из первых, неспешно спустился до «Мрака» и двух «Гневов», кем-то подготовленных к перелету, и попал. В руки «пролетариев», изнывавших от желания составить нам компанию, но понимавших, что на это мероприятие «абы кого» не пропустят.