Печать Иуды - Джеймс Роллинс

На острове Рождества определенно происходит нечто такое, что могло заинтересовать «Гильдию».

Далее, Пейнтер сам дошел до того, что внезапное появление Сейхан и исчезновение Грея могут иметь какое-то отношение к событиям в Индонезии. Два значительных удара, нанесенных «Гильдией» одновременно. Пейнтер не верил в случайные совпадения. Обязательно должна быть связь. Но он ни за что бы не предположил, кто выступает в роли связующего звена.

— Марко Поло? — переспросил Пейнтер. Грей закончил свой рассказ:

— «Гильдия» ведет операции сразу на двух фронтах. Научная ветвь изучает нынешнюю вспышку болезни, пытаясь определить причину и найти лекарство. В это же время…

— … историческая ветвь возвращается по следу Марко Поло к тому же самому: к причине и лекарству, — закончил за него Пейнтер.

Наконец все происходящее приобрело определенный жуткий смысл.

— И вот теперь Насер направляется в Стамбул, — сказал Пейнтер.

— Вероятно, он уже в воздухе. — Я могу поднять наших людей там, у вас. Они будут готовы действовать в течение ближайших двух часов.

— Не надо. «Гильдия» об этом узнает. По словам Сейхан, Стамбул является одним из основных центров деятельности «Гильдии». У нее там везде есть свои люди. Если станет известно о том, что вы мобилизуете силы, «Гильдия» поймет, что у нас с вами состоялся разговор. И мои родители… этого делать нельзя ни в коем случае. Мне придется разбираться с Насером самому.

— Грей, но ты и так уже пошел на огромный риск. В «Сигме» действует предатель. Я сделаю все возможное, чтобы перекрыть канал утечки, но нам надо…

— Господин директор, никакого предателя в «Сигме» нет.

Пейнтер умолк, оглушенный этим известием. Ему потребовалось какое-то время, чтобы перестроиться, осознать смысл услышанного и вытекающие отсюда последствия.

— Ты уверен? — наконец спросил он.

— Уверен настолько, что ставлю на это жизнь своих родителей.

Пейнтер помолчал. В конце концов он пришел к выводу, что верит Грею. От бессильного отчаяния, вызванного деятельностью межведомственной комиссии, не осталось и следа. Если никакого предателя нет…

Голос Грея стал еще тише:

— Сэр, я не могу больше рисковать, затягивая разговор. Мне нужно уходить. Я сделаю все возможное, чтобы пройти по следу Марко Поло и выяснить, куда он приведет.

В трубке наступила тишина. Пейнтер подумал было, что Грей закончил разговор, но его голос зазвучал снова:

— Господин директор, пожалуйста, разыщите моих стариков.

— Обязательно разыщу, Грей. Можешь в этом не сомневаться. И когда это произойдет, пусть Вигор ждет звонка от своей племянницы. После нескольких звонков она положит трубку. Это будет сигналом, говорящим о том, что твои родители в безопасности.

— Благодарю вас, сэр. Связь оборвалась. Пейнтер откинулся назад.

— Сэр, — прервал его размышления дежурный связист, — приблизительно через две минуты начнет поступать сигнал со спутника.

10 часов 15 минут

Стамбул

Грей понимал, что ему нужно спешить, однако ноги его сами замедлили шаг, когда он оказался у западного фасада Святой Софии, пораженный размерами собора.

Вигор обратил внимание на то, как Грей задрал голову.

— Впечатляет, правда? Грей не мог с ним поспорить.

Монументальное творение византийских зодчих считалось многими восьмым чудом света. Возвышающийся на холме, где когда-то стоял храм Аполлона, собор смотрел на голубую гладь Мраморного моря и раскинувшийся внизу Стамбул. Самая главная его достопримечательность — огромный купол, взметнувшийся в воздух на высоту двадцатиэтажного здания, сверкал в лучах утреннего солнца подобно полированной меди. С востока и запада к нему примыкали два полукупола, а вокруг, словно королевская свита, толпились дополнительные купола, перекрывавшие все громадное сооружение.

Продолжая краткую историческую лекцию, Вигор указал на гигантские ворота, ведущие внутрь Святой Софии:

— Императорские ворота. Именно через них в пятьсот тридцать седьмом году вошел император Юстиниан, освящая собор, и провозгласил: «О Соломон, я превзошел тебя!» И именно перед этими воротами в пятнадцатом веке султан Мехмед, предводитель турков-оттоманов, разоривших Константинополь, смиренно посыпал себе голову пылью, прежде чем вступить в собор. Святая София произвела на него такое впечатление, что султан, вместо того чтобы ее разрушить, превратил в мечеть./

Прелат обвел рукой четыре высоких минарета, окруживших собор.

— А теперь это музей, — сказал Грей.

— Начиная с тысяча девятьсот тридцать пятого года, — подтвердил Вигор, указывая на строительные леса, облепившие южный фасад здания. — И с того момента реставрационные работы продолжаются практически непрерывно. И не только снаружи. Превратив собор в мечеть, султан Мехмед приказал заштукатурить все христианские мозаики, поскольку изображение человеческих фигур противоречит законам ислама. Однако на протяжении последних десятилетий ведутся медленные и тщательные работы по восстановлению этих бесценных византийских росписей. В то же время не менее сильно стремление сохранить древнее исламское искусство пятнадцатого и шестнадцатого столетий, впечатляющие образчики арабской каллиграфии и украшенные кафедры. Для того чтобы найти равновесие между этими взаимоисключающими задачами, к реставрационным работам в Святой Софии привлекаются ведущие специалисты всех областей архитектуры и искусства. В том числе и из Ватикана. — Вигор повел своих спутников через открытую площадь к величественному арочному входу, следуя за потоком туристов. — И я, памятуя об этом, решил пригласить сюда одного человека, знакомого с реставрационными работами, которому в прошлом уже приходилось консультировать смотрителей Святой Софии.

Грей вспомнил слова Вигора о том, что он уже заранее направил сюда человека, чтобы тот начал поиски золотой иголки в этом огромном византийском стоге сена.

Когда они подошли к входу, Грей обратил внимание на огромного бородача, который торчал в дверях, мешая потоку туристов. Он стоял, уперев кулаки в бедра, и свирепо озирался по сторонам. Однако, заметив Вигора, бородач радостно улыбнулся и приветливо поднял руку.

Прелат жестом предложил ему пройти в собор.

Грей последовал за ними, торопясь покинуть улицу. Он не знал, удалось ли преследователям из «Гильдии» установить их местонахождение. У него не было никакого желания раскрывать Насеру уловку Сейхан и вообще дразнить его до тех пор, пока его родители не окажутся в безопасности.

Проходя в открытые двери, Грей оглянулся на площадь перед собором. Сейхан и Ковальски нигде не было видно. Маленький отряд разделился, как только покинул гостиницу. Сейхан заставила Грея выучить наизусть номер ее одноразового сотового телефона, приобретенного заблаговременно. Теперь это был их единственный способ связи.

— Коммандер Грей Пирс, — представил Вигор, — познакомьтесь с моим замечательным другом Бальтазаром Пиноссо, деканом факультета истории искусства Григорианского университета.

Рука Грея утонула в огромной лапище Бальтазара. Рост великана был под семь футов. Вигор продолжал:

— Бальтазар — один из тех, кто обнаружил послание Сейхан в Башне ветров; это он помог мне перевести надпись, выполненную ангельским алфавитом. К тому же Бальтазар в очень хороших отношениях с хранителем здешнего музея.

— Много от этого толку, — низким баритоном проворчал Бальтазар, приглашая Вигора и Грея пройти в главный зал собора. Он махнул рукой перед собой. — Фронт работ у нас здесь — начать и кончить.

Бальтазар отступил в сторону, открывая внушительное зрелище.

Грей раскрыл рот, потрясенный увиденным. Обратив внимание на реакцию молодого американца, Вигор потрепал его по плечу.

Впереди уходил вдаль высокий полукруглый свод, чем-то напоминающий железнодорожный вокзал. Над головой маленькие купола, соединенные арками, поднимались к центральному куполу. С обеих сторон наверху проходила колоннада. Однако самым впечатляющим были не каменные своды, а игра света в открытом пространстве. Прорезанные в стенах стрельчатые окна тянулись по нижней границе куполов, пропуская солнечный свет, который отражался от изумрудно-белого мрамора и позолоты на мозаике. Сами размеры огромного свода, который держался без поддержки внутренних колонн, казались невозможными.

В благоговейном почтении Грей следовал за двумя учеными по длинному нефу.

Оказавшись в самом сердце собора, Грей задрал голову на гребенчатый свод главного купола, находящегося на высоте двадцатиэтажного дома. Его ребристая поверхность была украшена золотой с пурпуром каллиграфической вязью. По нижнему краю сорок окон пропускали утренний свет, и казалось, что купол просто висит в воздухе.