Черепаховый суп - Руслан Галеев

Взяв дробовик, я подошел к окну и осторожно выглянул. Живых тварей опасаться не приходилось, но если оголодавший монстр решит прыгнуть в окно и мы снимем его на лету, стремительно холодеющий труп может причинить массу неприятностей.

– Зря стараешься, – сказал Сабж, – ее нельзя увидеть.

– Не понял.

– Мимикрия. Идеальная. Кожный покров не просто перенимает цвет окружающих предметов, но еще и меняет свою плотность и очертания. Капанта настолько сливается с окружающим ландшафтом, что пока она не начнет двигаться, ее не заметишь. А двигается она, только когда атакует.

К вечеру дождь стих. Влажный воздух зябко лип к телу. Наступало странное время – в этих практически лишенных сумерек широтах воздух до последнего удерживает свет, лишь слегка, почти незаметно вибрируя намеком на синеву ближе к тому моменту, когда солнце падает за горизонт.

– Интересно, а как получается, что Солнце не остывает в Океане, когда проходит под Землей? – спросил я. В окно периодически залетали порывы ветра. Было мерзко.

– Ну, на этот счет есть много теорий, – ответил Сабж. – Некоторые считают, что температуры Солнца хватает, чтоб выжечь в Океане коридор, и само оно как бы и не соприкасается с водой. Кто-то говорит о силовых полях.

– А ты как думаешь?

– А мне, если честно, по фигу.

Капли все реже срывались с выступов скалы и карнизов крепости. Их монотонный стук давил на веки и замедлял дыхание. Я хотел расспросить у Сабжа о Капанте, потому что за обедом он не стал углубляться в подробности. Но сил на разговоры не осталось. В конце концов, чуть не вывихнув челюсть в момент зевка, я сдался.

Но, видно, мы попали в какую-то кармическую заусеницу, и все, что ни планировали, – шло не так, как должно было. Вот и теперь, стоило мне капитулировать и смежить веки, как снаружи, едва ли не из-под окна послышался леденящий... С чем сравнить этот звук? В нем слились скрип, свист, шипение. И тут же вслед за ним раздался знакомый предсмертный визг живого существа.

Я схватил дробовик и бросился к окну, где уже, вытянув руки, стоял и хлопал глазами Сабж. К тому времени визг стих, и слышно было только громкое чавканье. Я осторожно, затаив дыхание, выглянул наружу.

Прямо под окном стенная кладка, едва заметно шевелясь, пожирала крысу Магараджу. Именно так это и выглядело! Труп огромного грызуна, вздрагивая, погружался прямо в камень.

– Капанта, – еле слышно сказал над моим плечом Сабж. – Единственная тварь в Эпицентре, которую не могут видеть даже Проводники.

Я медленно втянул голову обратно в комнату и удивленно уставился на него.

– То есть как? Я думал, вам по хрену мимикрия и все такое.

– Макс, я же говорю, Капанта мимикрирует идеально, изменяя не только цвет и форму. Я тебе больше скажу, никто из Проводников даже не представляет, как она на самом деле выглядит.

– Вот бы прикончить ее и притащить Полковнику... – неуверенно предложил я. Мы разговаривали шепотом.

– Пробовали. Убить Капанту нельзя. По крайней мере, никому это пока что не удалось. Я имею в виду не только сталкеров. До войны на нее устраивали настоящую охоту – привлекая вооруженные силы, бронетехнику и всех, кто готов рискнуть собственной задницей.

Что-то в этой фразе мне не понравилось. Что-то важное, что-то нелогичное... Догадка ошпарила, как ожог.

– Ты хочешь сказать, что Капанта существовала здесь и до войны?

– Откуда мне знать? Я даже не представляю себе толком, что это такое! Известно, что Капанта обычно сидит в подвалах и питается тем, что там водится. Наружу ее может выманить только крайняя необходимость. Такая, как сейчас. Но в этих местах еще с тех пор, как человек слез с дерева, ходит легенда о том, что иногда камни и трава в горах оживают и нападают на людей и животных. Якобы жестокий бессмертный дух просыпается и мстит человеку за грехи, ну, и все такое прочее. Имя духа – Капанта, и считается, что это женщина, хотя, блин, я не знаю, какими половыми признаками наделены духи. В XVIII веке о Капанте вообще забыли: то ли она на поверхность не выползала, то ли выползала, но не нападала на людей. А может, просто решила отоспаться. В XIX веке снова пошли слухи об оживающих камнях, правда, в другом районе, в нескольких километрах отсюда. Так что первое, что сделал парень, отстроивший эти хоромы, – это забетонировал все выходы из пещер в округе. Но я самолично видел дыры в бетоне, которые ведут из подвала куда-то очень глубоко вниз, в катакомбы. И выглядят они так, как будто их прогрызли, Макс. Причем изнутри. Так вот, в XX веке Капанта не появлялась, хотя парочка охотников пропала неизвестно по какой причине. Думаю, эта тварь опять надолго уснула. А во время бомбардировок проснулась.

Я сидел, сжимая в потных руках дробовик и пристально глядя в стремительно сгущающуюся темноту за окном, готовый в любую секунду открыть пальбу.

– Сабж, а эта штука соблюдает конвенцию? В смысле, в Нулевую она может сунуться?

– Если Капанта просто животное, то нет. Она слишком долго жила в условиях Эпицентра.

– А почему ты сказал «если»?

– Ну... Потому что если Капанта все-таки дух... тем более женский... то хер ее знает, что с ней может произойти.

– Спасибо, – кивнул я, не отрывая глаз от окна. – Тебе бы колыбельные грудничкам петь.

Той ночью я так и не уснул. В отличие от Сабжа, который сопел и всхрапывал на своем тюфяке с таким видом, будто вернулся домой после нелегкого трудового дня, выпил пивка, посмотрел футбол, отмазался от секса с женой и добился, наконец, заслуженного отдыха.

Среди ночи, оглушительно всхрапнув, Сабж вдруг вскинулся на тюфяке и уставился на меня мутными со сна глазами.

– Ты чего не спишь, Макс?

– А ты как думаешь?

– А... – Сабж посмотрел на окно, потом снова на меня. – Из-за Капанты?

– Да нет, просто волнуюсь: вдруг к нам Джим Мориссон на НЛО залетит, а мы спим.

– Макс, если Капанта – животное, она не пройдет в Нулевую. А если нет, то ты с ней все равно ни хрена не сможешь сделать. Лучше отоспись, завтра будет жаркий денек.

Но я так и не уснул.

62. Сустейн

Утро было хмурое. Оно шифровалось под камень скал, сливаясь с ними, словно та самая пресловутая Капанта, а может, выползало из складок горной породы. Утро пропиталось бесцветностью, как простыня потом. Я подошел к окну и долго смотрел вверх. Никакого намека на то, что в сплошном облачном покрывале прячется солнце. Наоборот, стало казаться, что над головой – асфальтовая твердь, которая подсвечивается снизу прожектором с закопченным стеклом. Тогда я опустил голову вниз и в скудном сером свете разглядел под окном несколько темно-коричневых пятен.

– Доброе утро, – невесело сказал Сабж.

– Куда уж добрее, – кивнул я, не оглядываясь.

– Давай кого-нибудь срочно сожрем.

– Давай. Пока никто не сожрал нас.

Ели мы без аппетита, молча, замирая при каждом звуке снаружи. Было жутко, и каждый кусок норовил застрять в глотке.

– Сабж, мы же не можем сидеть тут до скончания века, правильно?

– Угу.

– И воды нам не хватит надолго. Так?

– Угу. Что предлагаешь, Макс?

– Я?

– А почему нет? Что предлагаешь?

– Ну... Хрен знает.

Пустые картонные тарелки тлели в маленьком костерке, который я на скорую руку соорудил из остатков дров. Приготовить на нем завтрак не удалось, так что он служил для нас скорее чем-то вроде арт-объекта. Сабж сидел спиной к окну и вяло, без аппетита дожевывал мясо.

– Макс, – он вытянул из кармана кисет, посмотрел на него с сомнением и убрал обратно, – скажи, вот ты же очень начитанный, да?

– В смысле?

– Ну, в смысле, ты много читаешь. И вообще неглупый, да?

– Ну, хрен знает. Наверное.

– Так почему же ты на большинство вопросов отвечаешь: «Хрен знает»? – впервые за все время нашего с Сабжем общения я услышал в его голосе раздражение.

Резкий и краткий, как удар электрошоком, порыв ветра влетел в окно и взвил огонь костерка в последнем судорожном рывке. И тут же все стихло.

– Ну понимаешь, я читал много как раз для того, чтобы со спокойной совестью отвечать на любой вопрос: «Хрен знает». Такое объяснение пойдет?

– Ага, понимаю: «Он настолько хороший художник, что может позволить себе рисовать плохо».

– Но к чему ты это спросил?

– Хрен знает. Давай собираться.

Я удивленно уставился на Сабжа. Складывалось ощущение, что у парня напрочь отшибло инстинкт самосохранения.

– А Капанта?

– Я видел ее.

– Ты же сказал, что не можешь ее видеть.

– Когда она двигается быстро – могу. Она нырнула в подвал за какой-то крысой. Как раз, когда ты разводил костер. Думаю, в ближайшее время она не вылезет.

У бесцветного утра был один плюс – воздух стал таким прохладным и влажным, что пить совсем не хотелось. Мы обвешались флягами, как рождественская елка гирляндами. Кроме того, я тащил здоровенную канистру с водой, к которой мы приделали ремни на манер ранца. Ноша была неудобной, но зато – я это проверил – в случае необходимости ее было легко скинуть.