Тайный враг - Антон Грановский

Черная кровь закапала Ставру на щеки, затекла в рот.

– Я прикончу тебя! – хрипела тварь. – Вырву тебе глаза и сожру их!

Холодные, твердые пальцы псевдо-Глеба сдавили горло Ставра. Ходок стал задыхаться, в глазах у него потемнело. Ставр понял, что теряет сознание, и тут краем глаза он уловил какое-то движение. Пес пытался подняться на лапы.

«Великий пес-Семаргл, помоги ему!» – взмолился Ставр.

Пес поднялся на ноги, тряхнул головой и уставился на самозванца.

– Давай… – прохрипел Ставр.

И пес услышал его зов. Он прыгнул самозванцу на спину и всадил клыки ему в горло. Теряя сознание, Ставр успел увидеть, как пес и самозванец упали на землю и принялись кататься по траве, разбрызгивая черную кровь и усеивая пожухлую траву безобразными ошметками, похожими на клочки черной пены, которые тут же таяли и с шипением впитывались в землю.

Потом мир в глазах Ставра подернулся желтовато-серой пеленой, и голова молодого ходока бессильно свесилась набок.

5

Глеб присел на корточки и тщательно осмотрел землю.

– Ты думаешь, он еще жив? – тихо спросила матушка Евдокия.

– Уверен, что да, – ответил Глеб. – Вот, посмотри. – Он указал пальцем на примятую траву. – Здесь похититель положил его на траву, чтобы отдохнуть. Причем не просто бросил, а именно положил – аккуратно, чтобы не зашибить.

Евдокия посмотрела на траву и вздохнула.

– Я ничего в этом не понимаю. Вижу только, что трава примята.

Глеб опустился на корточки, осторожно раздвинул траву и вгляделся в едва различимый оттиск.

– След похож на человеческий, – сказал он. – Но это не человек. Думаю, мальчика похитила призрачная тварь.

Глаза матушки Евдокии расширились от ужаса.

– Та самая тварь, которая вышла из тумана?

– Да. – Глеб поднял взгляд, осмотрел кустарники и деревья и добавил: – Эта тварь приняла человеческий облик. Уж не знаю, зачем ей это понадобилось. Ладно, двигаем дальше.

Первоход выпрямился, поправил на спине тяжелые сумки и двинулся вперед. Евдокия зашагала следом.

– Ты не устал? – спросила она. – Я могу понести сумки.

– Прости, матушка, но ты для этого слишком хрупкая, – отозвался Глеб.

Евдокия сдвинула брови.

– Не такая уж и хрупкая, – сказала она. – Ты, кажется, забыл, какая бурная жизнь у меня за плечами.

– Отчего же, я помню. Если решу ограбить караван купцов или повтыкать в кого-нибудь ножики, обязательно обращусь к тебе за помощью.

Губы Евдокии дрогнули от обиды.

– Ты злой человек, Первоход, – сказала она. – Злой и жестокий.

– Ты мне льстишь.

– К тому же ты грубиян, – добавила Евдокия. – Не понимаю, почему о тебе говорят так много хорошего?

– Так, значит, ты и раньше слышала обо мне?

– Конечно. Кто же не слышал о Глебе Первоходе? Мои прихожане часто о тебе говорят. Особенно женщины.

Глеб ухмыльнулся:

– Матушка, от твоей лести я совсем растаял. Можешь взять меня, словно кусочек масла, и размазать по хлебу самым тонким слоем.

Евдокия нахмурилась.

– И выражаешься ты непонятно. Понимаю, что грубишь, а в чем твоя грубость – не пойму. И не пойму, почему я не могу сердиться на тебя. Ты обманул меня, а я снова тебе верю.

– Может, это потому, что я тебе нравлюсь? – поинтересовался Глеб.

Евдокия фыркнула:

– Вот еще. Мне нравятся добрые, честные и богобоязненные мужчины. А ты самонадеян, горделив и глуп.

– Верно, – кивнул Глеб, внимательно оглядывая землю и траву. – И к тому же – обожаю, когда меня гладят против шерсти. Так что давай еще, матушка. Гладь, пока я не начну мурлыкать.

Несколько шагов они прошли молча.

– Здесь недалеко – заброшенные Моревские рудники, – сказал Глеб. – Раньше там было полно волколаков.

– А сейчас? – спросила Евдокия.

– Сейчас не знаю.

Евдокия посмотрела себе под ноги и нахмурилась.

– По земле стелется белый туман, – сказала она.

Первоход кивнул:

– Да.

На лице проповедницы отобразилась тревога.

– Уж не тот ли это страшный туман, о котором ты говорил? – взволнованно спросила она.

Глеб покачал головой:

– Нет. Этот белый туман был здесь всегда. Всматривайся в него пристальней, матушка. Если увидишь что-нибудь странное, тут же скажи мне.

Туман поднимался все выше. Теперь Глеб продвигался вперед осторожно, вглядываясь в туман и держа руку на прикладе ольстры. Идти по этому туману молча Евдокии было тягостно. И тогда она снова заговорила:

– Первоход, а что будет, когда мы пройдем Моревские руд…

– Тс-с! – вдруг произнес Глеб, повернулся и накрыл губы Евдокии ладонью. Затем тревожно огляделся по сторонам.

Проповедница замерла, повинуясь его приказу, и тоже огляделась. Ничего подозрительного она не заметила. Она хотела сказать об этом Первоходу, но тут он выдернул из кобуры ольстру и прошептал:

– Волколаки!

Евдокия снова огляделась. Вокруг были только черные деревья и белый туман. В этом месте он доходил проповеднице до пояса.

– Я ничего не…

– Они пошли в атаку! – крикнул Глеб и толкнул ее в кусты. – Затаись!

Громыхнул выстрел. Черная тварь, вынырнувшая из белого тумана, с визгом рухнула назад с развороченной выстрелом головой.

Глеб выхватил из кармана охотничьей куртки горсть маленьких, темных шариков и швырнул их в туман. Туман всколыхнулся и стал быстро опадать, словно шарики всасывали его в себя.

Огромное рыкающее чудовище напало на Глеба сзади и сбило его с ног, но он резко откатился, развернулся и всадил чудовищу в брюхо меч. Затем вскочил на ноги, прыгнул самому рослому волколаку на спину, обхватил меч двумя руками и с размаху всадил клинок чудовищу в основание черепа.

Затем спрыгнул с волколака, снова перекувыркнулся и встретил еще одного волколака ударом меча в грудь. Клинок рассек широкую грудную клетку чудовища, и на одежду Глебу брызнула черная кровь. Глеб еще дважды ударил волколака в грудь. Когда волколак рухнул на землю, Глеб, тяжело дыша, огляделся.

Белый туман стлался теперь не выше травы, и в этом белом призрачном молоке чернели огромные тела поверженных чудовищ. Четыре волколака, подобно четырем огромным черным мешкам, лежали на поляне. Глеб усмехнулся и с гордостью проговорил:

– Мой личный рекорд.

Затем сорвал с земли пучок травы, тщательно отер клинок, вложил меч в ножны и повернулся к Евдокии. Проповедница сидела на траве и с ужасом смотрела на Глеба. Он усмехнулся и сказал:

– Ты так на меня смотришь, будто я сам – темная тварь.

– Ты сражался с ними, как демон, – взволнованно пробормотала Евдокия. – Мне даже показалось, что за спиной у тебя выросли черные крылья.

Глеб дернул щекой и небрежно пояснил:

– Это была тень. Между прочим, я только что спас тебя. Где овации?