Не борись со мной, малышка - Мария Сергеевна Коваленко

— А как иначе? — одновременно произносит папа.

— У вас версии расходятся. — Нервно сглатывая, я кошусь на Егора.

В отличие от меня он с самого начала не переживал о том, чем закончится встреча. Наоборот! Этот поразительный мужчина был уверен, что знакомство с родителями пройдет как по нотам.

Самоуверенность?

Случайность?

Что-то мне подсказывает, они здесь ни при чем.

— Это… мать просто волнуется, — комкано оправдывается отец. — Мы ж тебя и Пашу не видели полгода. Вот, перенервничала.

Он оглядывается на маму, и та сразу же начинает кивать.

— А тут вас четверо стало, — охает мама. — И девочка появилась. Миленькая такая! И жених. Красавец!

Так и не заметив, что проговорилась, она растягивает губы в улыбке и как родного сына обнимает Егора.

— Жених, значит… — кашляю я в ладонь.

— Я решил, что подстелить соломки будет не лишним. — Разводит руками Егор.

— А за солому отвечал твой папа или его помощник? — Совершенно не могу сдерживаться. Смех сам рвется наружу.

— Я не удивлюсь, если оба.

Мой майор задумчиво чешет затылок. И пока бабушка с дедушкой окончательно не запутались в показаниях, вручает им обоих внуков.

***

Семейный обед напоминает пир. Судя по размаху специалисты по соломе нашли не только путь к сердцу моих родителей, но так же проложили автобан к их холодильнику.

Стол ломится от деликатесов: дорогие сыры, колбасы и красная икра. Количество звезд на бутылках с коньяком — за гранью приличия. А новый телевизор, диван и шторы без чистосердечного признания объясняют причину радости моих родных.

Наверное, можно обидеться на такое самоуправство одних и продажность других.

По сути близкие Егора поступили точно так же, как Марат — забросали моих родителей подарками и купили их лояльность.

Но за последние сутки я стала намного мудрее.

Несмотря на горький осадок, я и не думаю ссориться с родителями. Как само собой разумеющееся принимаю их поздравления и слушаю дифирамбы Егору. Вкусно кушаю. Искренне радуюсь за детей, которых тискают и хвалят как родных.

— Ты ведь не злишься на мою… предусмотрительность? — интересуется Егор, стоит маме с папой увести детей на прогулку.

— Вначале хотела. — Я встаю на носочки, чтобы дотянуться хотя бы до губ этого нахала. — Особенно, когда заметила на балконе коробку от телевизора и наклейку с ценой.

— Продешевили?

Егор сам наклоняется и целует меня.

— Нет… — Кладу руки на его плечи. — Я теперь просто обязана выйти за тебя замуж и до пенсии отрабатывать свой выкуп.

— Я рассчитывал на отработку и после пенсии.

Боровский — это Боровский! Его руки мгновенно стекают на мой зад, а в живот упирается неутомимый боец.

— Я только что сказала тебе «да». — Приходится отвлечь этого похотливого самца на одну маленькую формальность. — Я согласна.

Словно так ничего и не услышал, он вставляет в правое ухо указательный палец и демонстративно трясет.

— Ты что-то сказала или у меня слуховые галлюцинации?

От улыбки на красивом мужском лице мои бабочки взлетают со своих мест и требуют прямо сейчас заняться любовью.

— Я. Выйду. За. Тебя. Замуж, — произношу я по словам и делаю то, на что так и не осмелилась за всего годы брака с прежним мужем.

Веду этого невыносимого мужчину в свою комнату и закрываю за нами дверь.

Эпилог

Звонок мобильного телефона раздается настолько внезапно, что я выпускаю из рук кондитерский рукав, и шоколадный крем густой кляксой растекается по полу.

— Здравствуйте, — робко произношу я в трубку.

По номеру уже понятно, что это директриса детского сада. Но вот зачем ей звонить в два дня — это загадка.

— Добрый день! Вынуждена сообщить, что у нас проблемы, — Ангелина Павловна сразу переходит к делу.

— Проблемы… Опять? — По спине слизкой змейкой ползет тревога.

— Снова! — тяжело вздыхает директриса.

— Кого на этот раз?

— Мальчика из старшей группы.

— Ох! — Мысленно прикидываю разницу в возрасте и весовой категории. Настоящий великан против моих непоседливых хоббитов.

— Ему не понравилась Пашина прическа, и понеслось…

О том, что именно понеслось, и как оно неслось, можно даже не спрашивать. За последние полгода мы проходили это так часто, что я уже сбилась со счета.

Каждый раз я и Егор верили, что уже конец — все хулиганы детского сада наказаны, и никто не рискнет даже чихнуть в сторону моего сына, как Катя находила нового обидчика и проводила воспитательные мероприятия.

— Сильно? — нервно сглатываю.

— Как и в прошлый раз. У парня синяк и ссадина. Защитница в порядке.

— Слава богу… — Облегченно выдыхая, сажусь на стул.

— Ну, можно и так сказать, — с истеричным смешком говорит Ангелина Павловна. — Но родители мальчика уже выехали, так что поспешите.

***

Уже зная, чем может обернуться любое промедление, собираюсь как на пожар. Оставив праздничный торт без крема и еще двух коржей, я быстро переодеваюсь и еду в детский сад.

По дороге успеваю связаться с Егором. Рассказываю ему о звонке директрисы. Отправляю голосовые сообщения двум страдающим гиперопекой дедушкам — Черному и Тихому. А так же пару раз репетирую извинительную речь.

Последнее дается сложнее всего. Жизнь не готовила меня к тому, что в семье появится пятилетняя воительница. Более того — я и представить не могла, что чужой ребенок будет любить меня сильнее собственной матери, а мой сын станет любимым братом.

Несмотря на свежий опыт перемирий с другими родителями, мне все еще трудно быть смелой, не бояться последствий и доказывать, что моя задиристая девочка была права…

Права, что бы там ни было!

Права, вопреки моему собственному жгучему желанию извиниться и признать вину за кого угодно и за что угодно!

— Вы уже здесь? — встречает на крыльце директриса. — Замечательно. Идемте!

Она разворачивается и важно семенит к своему кабинету.

— Конечно, — шепчу я под нос. — Обязательно, — делаю глубокий вдох перед дверью приемной. И иду навстречу хмурым родителям мальчика.

«Я справлюсь!» — говорю себе, делая первый шаг.

«Это моя семья!» — подбадриваю на втором.

«Нас теперь много!» — Уголки губ сами растягиваются в стороны.

И тут же чувствую горячую руку на своей пояснице.

— Я с тобой. Я успел, — слышу на ухо.

— Сейчас разрулим, — раздается за спиной, и кроме нас с Егором в кабинет заходят еще два дедушки.

***

— Вот скажите, зачем я вообще сюда ехала? — спустя пятнадцать минут спрашиваю на улице у троих мужчин. — Вы мне даже слова сказать не дали. Я как открыла рот, так и стояла… проветривала ротовую полость.

— А что они нашу девочку буйной назвали? — первым встает на защиту мужской диаспоры