Непростая работа - горшки обжигать 5 - Айрат Саяпов

С задорным хеком Бадет закинул на плечо полупустую котомку добра, что успел скопить за время реабилитации, да выйдя с КПП, находящегося у каждого портала в их государстве, направился в сторону дома. Уйма времени пролетела с его последнего визита, коий был аккурат перед отправкой в «жизнь». Извёлся бы за то время ни один раз, но хвала предусмотрительному Косте и его механике амнезии, которая один чёрт давала порой сбои, но не критичные, отчего многими они воспринимались как «фича», де «Милосердный Константин своему верному последователю дал поблажку и ослабил негативный эффект, дабы тот с большей эффективностью исполнил свой долг и задачу». Правда, суть той задачи и долга никто не говорил, но много ли надо фанатикам и верующим.

Красивая история, но сколько в ней правды, а сколько вымысла, не известно было рядовому квириту, хотя Бадет и не относился больше к таковым, но также не был членом тех кругов, что знали многие секреты и тайны их общества. Впрочем, он из-за этого не унывал, хоть выработанная за годы трудовой деятельности привычка всякий раз возвращала его к этим думам. Надо будет — узнает, нет — так чего беспокоиться. К тому же не он, так его потомки постигнут подноготную многих загадок, что также примиряло его с действительностью.

Погруженный в свои думы тухляк, однако, не потерял связи с действительностью и зорким взглядом на автомате сканировал округу, подмечая многие детали, что так и цепляли глаз своей новизной в традиционно костном быте немёртвых. Особенно эта черта просматривалась в глубинке, где располагался дом нашего героя. То тут, то там висели забытые хозяевами (по различным причинам: авось от безалаберности, аль от забывчивости или, может быть, занятости) транспоранты с лозунгами о «Победе»; в подворотнях (чтоб не портить эстетический вид) пьяные вусмерть тела, что несвязно бормотали здравницы в адрес Самого, его закадыки и кого-то ещё, кого разобрать он не смог; лёгкий ветер гонял по изношенным тропкам переулков помятые да оборванные флаеры и листовки, в рваных фразах которых угадывались призывы к «Священной войне».

Классическая картина застывшего во времени периферийного городка. Знакомый «лай» химер только подкреплял это чувство, не хватало только наступить на «мину» их производства, а в остальном ничего нового. Разве что только на краю сознания заворочался червячок подозрений: в чью же ещё честь звучали здравницы. На Вивею, Калиго или аватаров те бормотания женского имени (а сие определялось стопроцентно) не похожи, а иных персон подобного уровня он не припоминал.

Одолеваемый столь ностальгическими разгадками Бадет неспеша прошёл по знакомым улочкам и наконец прибыл к точке назначения. Дом. Родимый. Чуть поизносился он за время отсутствия, но всё также стойко стоящий на страже уюта и быта. В оконцах брезжил тёплый свет и на лёгких занавесках порой проскакивали нечёткие тени — это скорее всего супруга хлопотала, готовясь к скорому прибытию мужа. Извещание-то о том загодя отправляется близким и родственникам, чтоб чин по чину встретили.

Подавив в себе секундный порыв душераздирающей ностальгии и тоски, вахтовик (а порой именно так и называли индивидов, что только-только вернулись с обратной стороны посмертия) дрожащей рукой толкнул скрипучую калитку, мимоходом отметив, что пришла пора её смазать, и всеми силами скрывая шаткую от эмоций походку, робко постучал в оконце.

По ту сторону засуетились, и на миг в небольшом промежутке, образованном отодвинутой занавеской, промелькнуло по-первости строгое (а ну как соседские шалопаи шкодничают), а после секундного замешательства полное радости и восторга женское лицо. Недолго простояла благостная тишина, и вот двор и округа окрест оглушил звонкий крик счастливой женщины:

— Бадет! Вернулся, родненький, — шумно выскочила она на крыльцо да схватила в охапку своих натруженных рук блудного мужа. — Цел? Здоров? Как добрался? — посыпался шквал вопросов напополам со жгучими поцелуями по лицу и столь же горячими слезами обоих.

— Цел, жив, душенька. Твоими молитвами, — ответил ей крепкими объятиями Бадет. — Вернулся. — полным различных чувств выразил он своё состояние ёмким и всеобъемлющим словом.

Пожалуй, оставим на время голубков наедине, чтобы они насладились моментом милования, и вместе с праздными зеваками-соседями отвлечёмся на любование чем угодно. Но краешком глаза всё же будем подсматривать за ними, но лишь краешком.

Например, можно оглядеть близлежащие красоты. Времени это займёт, правда, немного, всего каких-то минуты 3–4, ибо чем может зацепить взгляд типичный частный сектор окраинного городка с парочкой градообразующих предприятий? Правильно, мало чем. Разве что убранство построек и садов может усладить взор. Вот тут да, можно и залипнуть надолго. Что-что, а подобных моментов «очей очарования» в глубинке хватает вдосталь.

Меж тем пик страсти прошёл, и чувства пошли на спад. Что ж, вернёмся обратно.

— Никто не обидел? Как кормили? Исхудал-то как! — после совладания с эмоциями начала вертеть вернувшегося мужика она да причитать. — Ох и не доведёт до добра тебя служба. Вот как есть говорю, а ведь бабье слово оно всегда верное. А мне давеча сон под руку приснился. Вещий выходит.

— Полно, Уна, — с глупой (а иной в подобной ситуации и не будет) улыбкой и надтреснутым от кома в горле голосом произнёс вахтовик. — Константин уже давно объяснил, что не бывает вещих снов и стопроцентных предсказаний — мы сами определяем реальности. Собственными действиями. Оттого и не стоит верить всяким медиумам и прочим шарлатанам, — ласково погладил макушку мелко дрожащей супруги он. — Не волнуйся, долог теперь будет мой срок. Не зря же самую тяжкую ношу выбрал.

— Выбрал он, — фыркнула супружница. — Ой, — спохватилась она внезапно, — а что это я всё на крыльце-то тебя держу. В дом, в дом, — потянула за собой тушку муженька. — Неча народ смущать.

— Да кого мы смутим, — заприметил Бадет испуганно (из-за крика женщины и последующего шума) поваливших на дворы соседей и помахал им рукой. — Все свои и всё понимают.

Не без интереса к развивающимся событиям соседи ответили ему взаимно да неспешно отправились восвояси. Надо же разлучённым дать время побыть наедине друг с другом. Вот через денёк-другой можно и нагрянуть в гости да поздравить с воссоединением. А сейчас не будем их беспокоить, ибо время семьи бесценно.

— И пусть, что понимают, — смущённо подталкивала Уна своего мужа в дом. — Ты ж с дороги только. Устал небось, голоден да помыться хочешь. Вон пыль на тебе, — хлопнула она по простенькому пальтишку и выбила небольшое облачко. — Пчхи! Нет, это не дело. Иди помойся для начала, а потом уже всё остальное, — затараторила женщина, помогая с одеждой. — Банька истоплена, тебя только дожидается. Брат в том подсобил. Он тебя, кстати, всё дожидается. Как