Сефевиды. Иранская шахская династия - Фархад Карими
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осенью 1735 года Надир решил, что момент настал, и предложил своим сподвижникам провозгласить его новым шахом Ирана или, точнее, поручил им организовать провозглашение. Предложение было поддержано всеми, кроме Хасанали-бека Бестами, то ли грузина, то ли армянина, пользовавшегося большим доверием Надира. Когда Надир поинтересовался, почему Хасанали-бек не сказал ничего по поводу услышанного, тот ответил, что лучше было бы собрать всех представителей высшей знати на совет и получить от них согласие на правление Надира в «подписанном и скрепленном печатью виде». Надир признал, что Хасанали-бек прав: так выйдет хлопотнее, но спокойнее, и поручил своему секретарю Мирзе Мехди-хану Астарабади, автору известной «Истории сражений Надир-шаха», организовать созыв совета на обширной и плодородной Муганской равнине[202].
Период от начала созыва совета до избрания Надира шахом стал самым напряженным и ответственным в жизни сокрушителя династии Сефевидов. Все былые достижения стали ставкой в игре, призом в которой был шахский престол. Хронисты не пишут о том, что происходило «в тени», но можно с уверенностью предположить, что, помимо рассылки приглашений, окружением Надир-шаха и им самим была проделана большая работа по обработке участников съезда. Предвыборных кампаний в те времена не проводили, но технологии обработки избирателей не меняются с древнейших времен точно так же, как остаются неизменными человеческие слабости.
Был ли у Надира риск проиграть эти «выборы»?
Риск есть всегда, недаром же говорится, что захлебнуться можно и тогда, когда пьешь воду из чаши. Но ни один наместник и ни один племенной вождь не могли по отдельности надеяться одолеть Надира, для победы нужно было выступить против него всем сообща, что было возможно лишь теоретически, но не практически. К тому же большинству представителей знати хотелось иметь во главе государства сильного правителя – сделав очередной виток, история Ирана пришла в ту точку, над которой было написано: «Сильный правитель – спокойная жизнь». После всего пережитого людям хотелось спокойствия и стабильности. Изгнание афганцев, усмирение непокорных и успешное противоборство с османами перевешивали на чашах весов низкое происхождение Надир-шаха. Кстати говоря, при избрании Надира шахом, состоявшемся в благоприятный день 8 марта 1736 года, среди прочих собравшихся присутствовал и османский посол Гянджали-паша.
Весьма любопытное описание церемонии избрания Надира шахом Ирана оставил армянский историк Абраам Ереванци в «Истории войн 1721–1736 годов»: «Здесь он [Надир] разослав людей, собрал всех правителей и вельмож персидских и на торжественном собрании выступил со следующей речью: “Ведомо ли вам ради чего я созвал вас? Вот который уже год я ради вас не выпускаю из руки меча и сумел изгнать из нашей страны врагов ваших – Османца, Москова, вырвав из рук все города нашего царства персидского, и сейчас, завершив все, я вернулся, явившись сюда. И вот после того, как покорил всех врагов и установил незыблемый мир, надлежит вам возвести на престол царя”.
Прослушав речь его, вельможи стояли молча (долгое время), так что он повторил трижды свою речь.
Тут двое из крупнейших вельмож в ответ ему вымолвили: “Благая, господин наш, речь твоя. Ежели такова воля твоя, нашего господина, приведи шаха Тахмаспа, посади его на престол свой, и будет он царем нашим”.
Разгневался Кули-хан на эти слова, дал приказ немедленно их казнить, и казнили их.
Повторив затем еще раз свою речь, он обратился (к присутствующим) с вопросом: “Что вы скажете на эти мои слова?”.
И так как все они были поражены ужасом, то они в один голос отвечали и трижды повторили: “Ты – наш царь”.
Тогда Кули-хан сказал: “Если воистину вы желаете возвести меня на престол, дайте мне в том вашу рукопись”.
И они все совместно написали и скрепили [печатью] грамоту о том, что “Кули-хан-де наш царь и нет у нас иного царя, кроме него”.
Вручили ему грамоту, устроили ему торжество воцарения, продолжавшееся много дней, и сделали его царем»[203].
Возможно, что Абраам Ереванци сгустил краски, описывая смущение собравшихся и немедленную казнь высказавшихся против (по сведениям из других источников, гянджинский бек лишился не жизни, а всего лишь части своих владений), но дух события передан точно – иранская знать была вынуждена передать Надиру шахский престол. «Вынуждена» – это наиболее подходящее слово к данному случаю.
«Уязвимым местом» Надир-шаха была его приверженность к суннизму. В нашем распоряжении нет достоверных данных о том, к какому течению он принадлежал от рождения. Вообще-то, афшары были кызылбашским шиитским племенем, но переселившиеся в Хорасан могли перейти в суннизм под влиянием местного населения. Надир-шах считал, что переход иранцев от шиизма к суннизму упрочит положение государства и поспособствует нормализации отношений с Османской империей, узбекскими ханствами и дагестанскими правителями. По замыслам Надир-шаха, отказавшиеся от шиизма иранцы должны были стать суннитами-джафаритами[204]. Шиитские улемы, рискнувшие выступать против смены веры, подвергались суровым репрессиям. Однако жизнь часто складывается не так, как угодно правителям, и, несмотря на все старания Надир-шаха, Иран так и остался шиитским.
После воцарения Надира четырехлетний Аббас был отправлен в Себзевар[205] к своему отцу, содержавшемуся под стражей в местной крепости. Напрашивается вопрос – почему Надир-шах сразу же не избавился от Тахмаспа и Аббаса, ведь, несмотря ни на что, они представляли потенциальную опасность? Причина в том, что убийство последних потомков чтимого в народе шейха Сефи ад-дина могло вызвать волнения, которые Надир-шаху были совершенно ни к чему.
То ли в 1739, то ли в 1740 году, короче говоря, незадолго до возвращения Надир-шаха из победоносного похода на Индию, итогом которого стало взятие и разграбление города Дели, столицы государства Великих Моголов, в Исфахане пошли слухи о смерти шаха. Эти слухи молниеносно распространились по всей стране. Мухаммед Хусейн-хан Каджар, которому была поручена охрана Тахмаспа и Аббаса, сообщил старшему сыну и «заместителю» шаха Резакули-мирзе о том, что опасается восстания тайных сторонников Сефевидов в Сабзеваре. Будучи истинным сыном своего решительного отца, Резакули-мирза приказал Хусейн-хану убить Тахмаспа и Аббаса. Согласно дошедшим до нас сведениям, Тахмасп был задушен, а Аббас пал от сабли Хусейн-хана. С их гибелью звезда Сефевидской династии закатилась окончательно.
Дальнейшие события показали, что Надир-шах поступил правильно, когда оставил Тахмаспа и Аббаса
