Волчья кровь - Татьяна Корсакова

В коридоре не было ни единой живой души, зря Яся переживала. Видимо, отпала необходимость за ней присматривать. Теперь, наверное, это прерогатива мужа. Прислушиваясь к доносящемуся с первого этажа гулу, Яся пробралась к своей комнате, не без внутренней дрожи толкнула дверь. Внутри царила стерильная чистота, о недавнем эксцессе ничто не напоминало. Ну, разве что волчью шкуру куда-то убрали. Ну и хорошо. Хватит с нее, с Яси, волков…

Петя отозвался сразу, и в голосе его, нарочито бодром, слышалась невысказанная тревога.

– Ты как?

– Я нормально. – Не станет же она рассказывать, как ощущает себя на самом деле. Да и к чему? Сама виновата. – Петя, у тебя есть мои фотографии? Ну, те, с полигона?

– В ноутбуке.

– А ноутбук с собой?

– Обижаешь.

– Петя, а давай организуем сенсацию! – От злого, какого-то хмельного куража задрожали руки. – Если прямо сейчас все сделать, к утру материал выйдет?

– Ты о чем? – А вот теперь Петя тревоги не скрывал, но к тревоге этой примешивался хорошо знакомый Ясе профессиональный азарт.

– Я о том, что материала для бомбы у нас уже предостаточно. Есть факт женитьбы, есть фотографии счастливой невесты, так сказать, «до» и «после». Петя, давай все прямо сегодня сделаем!

– Сегодня? Ты же повременить хотела? Сама же говорила, что можно много чего интересного нарыть.

– Я теперь другого хочу. – Царапины, оставленные волчьим перстнем, кровоточили, Яся поморщилась. – Я теперь смерти его хочу.

– Что у вас там, черт побери, произошло?

Что? А ничего особенного, брачная ночь – это ж не трагедия.

– Яся, я тебя спрашиваю!

– Петя, ты в замке еще? Подожди меня у ворот, я сейчас, только переоденусь.

– Ненормальная, они же тебя уничтожат!

– Для этого меня еще нужно найти. Все, Петя, я отзвонюсь, как из замка выберусь.

– Подожди! Через ворота не получится. Тут прожектора и охрана. Гостей, тех, кто уже нагулялся, со всеми почестями усаживают в лимузины и отвозят в гостиницу. Просто так никого не выпускают. Говорят, что из-за волков, мол, не хотят лишних проблем. Но, сама понимаешь, пока в лимузины грузят, рассматривают с пристрастием.

Вот и приплыли… Если с пристрастием, то ее узнают непременно. Тут переодевайся – не переодевайся. А до утра ждать никак нельзя. Что же делать-то?

– Ты ключ от подвала можешь достать? – вдруг спросил Петя.

Ключ? Да у нее он еще с прошлой ночи остался.

– Могу, а зачем?

– Я, как приехал, решил разведку местности провести, вот и увидел кое-что интересное. Метрах в тридцати от замка, у южной стены, есть какой-то выход из-под земли. Изначально там стояла решетка и амбарный замок висел, но ты ж меня знаешь, я люблю, чтобы пути для отступления были готовы заранее. В общем, замок я спилил, так что дорога открыта.

– А ты уверен, что выход через подвал? – Сердце затрепыхалось радостно и испуганно одновременно.

– Я проверял. Метров двадцать прямой тоннель, а потом подвал. Если ты сможешь туда спуститься…

– Уже бегу!

На сборы ушло всего несколько минут. Яся переоделась в джинсы и водолазку, в шкафчике туалетного столика нашла Лехин фонарик. Ну, что с ней такое страшное может случиться? Однажды она в подвал уже спускалась, и ничего, жива осталась.

Самым сложным оказалось пробраться в подсобку с выходом в подвал, идти пришлось мимо кухни, в которой народу – тьма. Получилось, прошмыгнула незамеченной, вставила ключ в замок, повернула.

Первым делом Яся нашарила выключатель. Из двух лампочек горела только одна, но горела ведь, освещала метров десять коридора. Петя сказал, идти нужно к южной стене. Это значит, в противоположную сторону от отопительных ниш. Не заблудиться бы. И света маловато, хорошо, что фонарик с собой.

Шаги отражались от каменных стен гулким эхом, и с каждым новым шагом эхо становилось все громче, а проход все темнее и уже. Через несколько минут тоннель свернул вправо, и пришлось включить фонарик. По ногам потянуло сквозняком – верный признак того, что выход где-то рядом. Петя сказал, решетка метрах в двадцати-тридцати, а Яся сколько прошла? Да много уже, значит, скоро.

Посторонний звук Яся услышала не сразу. Крадущийся шорох чужих шагов, едва уловимое, на самой границе восприятия, шуршание. Что это? Может, показалось? Она замерла, спряталась за выступ стены, прислушалась. Не показалось. Кто-то шел по проходу, осторожно, но не особо таясь. Кто-нибудь из обслуги? А что делать обслуге среди ночи в подвале, да еще не в центральной его части, а тут?

Фонарик лучше погасить, не стоит рисковать. Обслуга там или нет, нельзя, чтобы ее видели. Яся успокаивала себя тем, что в подвал мог спуститься кто-то из обитателей замка, но сердце ухало предательски громко, и пульс в висках стучал так, что заглушал посторонние звуки.

Шаги приближались, в кромешной подвальной тьме загорелось слабое пламя свечи, выхватив из темноты уже знакомое Ясе неживое лицо, распущенные черные волосы, серый саван платья, в нос шибанул запах дыма и мокрой шерсти. Призрак…

Водолазка насквозь пропиталась потом, холодные капли стекали со лба, щипали глаза. Хоть бы не заметила, только бы прошла мимо.

Женщина замерла. Почуяла? К горлу подкатила липкая волна тошноты, Яся зажмурилась.

Она не знала, сколько простояла вот так, превратившись в соляную статую, сросшись с замшелой стеной замка. Наверное, долго. Может, целую вечность. Она бы и дальше так стояла, до самого рассвета, если бы не инстинкт самосохранения. Нельзя медлить, нужно срочно уносить ноги, потому что дальше будет только хуже.

Как же это жутко – идти в кромешной темноте! Как мучительно чувствовать тяжесть фонарика в руке и бороться с невыносимо острым желанием зажечь свет. Нельзя, опасно.

В подвальном вековом мраке время точно остановилось, Яся шла и шла, а тоннель все не кончался. От мысли, что она могла просто заблудиться, отступившая было паника снова вернулась, сжав горло холодной лапой.

Лунный свет забрезжил, когда Яся уже потеряла всякую надежду. Запахло лесом и еще чем-то неприятным, сладковатым. Вот она – долгожданная свобода. Больше не нужно красться в темноте как тать, а можно бежать со всех ног. Яся и побежала.

Она упала, когда до выхода оставалось всего каких-то несколько метров. Споткнулась обо что-то большое, мягкое, покатилась по каменным плитам, уткнулась носом в меховой, пахнущий псиной и кровью бок, завизжала. Выдержка закончилась в тот самый момент, когда Ясина рука, заскользив по странно липкому полу, коснулась волчьих клыков. Именно волчьих, Яся поняла это еще до того, как щелкнул выключатель фонарика и к тусклому лунному свету добавился яркий электрический.

Волк смотрел на нее мертвыми глазами, из развороченного бока на каменные плиты пола стекало то самое липкое, сладко-приторное. Даже мертвый, волк вызывал первобытный ужас, но закричала Яся не от того. Рядом, всего в нескольких сантиметрах от распростертой косматой твари, лежал Леха. Яся не хотела смотреть, не хотела запоминать, но запомнила все с фотографической точностью. Нетронутым оставалось только Лехино лицо. Широко распахнутые глаза глядели по-детски удивленно, точно перед смертью он увидел что-то такое, чего не видел никогда в жизни… А тела не было. То есть что-то было, истерзанное, непропорциональное – нечеловеческое. И в этом месиве тусклым боком поблескивал пистолет. Как же так? Леха кричал, стрелял, а она ничего не слышала. Или слышала? Те самые хлопающие звуки, потонувшие в волчьем вое, – это были выстрелы?…