Собственность Саида - Ольга Дашкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Протянула руку, чтобы взять папку, но Саид отдернул свою, словно играя со мной.
–Сядь здесь и читай при мне.
–Вот еще.
–Дарина.
–Ладно.
Выхватила папку, ушла в дальний угол, села на пол у панорамного окна. Что я сейчас могу прочесть? Что Царевы мне не родные, что они мне не биологические родители? Хотя воспитали как свою и ни разу не обидели. Они были хорошими до дня моей свадьбы, когда отвернулись и забыли, бросив в лапы чудовища.
Перевернула первую страницу.
Ворошилова Дарина, пол женский, вес при рождении три килограмма сто граммов; дата рождения: одиннадцатое марта две тысячи первого года; место рождения: город N. Мать: Ворошилова Маргарита Степановна, отец неизвестен.
Имя мое, дата рождения моя, место рождения – город, в котором я жила, а вот, оказывается, мою мать звали Маргарита. Ладони вспотели, стало жарко, сняла куртку.
В папке осталось всего три листка. Очень плохого качества ксерокопия расписки, написанной корявым почерком, копии свидетельства о смерти Ворошиловой Маргариты Григорьевны и свидетельства о рождении Царевой Дарины Федоровны с вписанными в него отцом и матерью.
Пытаясь разобрать почерк, начала вчитываться в расписку. И чем больше я разбирала слов, тем меньше у меня укладывалось в голове ее содержание. Некий Ворошилов В. Г. в августе две тысячи третьего года взял денежные средства в размере одного миллиона рублей от Качарина С. В. и передал ему Ворошилову Дарину.
Качарин – это фамилия семейного адвоката Царевых, я знаю его, но он умер года три назад. Как понять «передал»? Что значит «передал после того, как взял один миллион рублей»?
Меня… меня продали?
Просто так двухлетнего ребенка продали богатым людям, и в этом участвовал адвокат, чтобы не светить фамилию Царевых?
Становится нечем дышать, горло словно перетянуло жгутом, оттягиваю ворот футболки, глотаю ртом воздух, бумаги падают из рук и рассыпаются на темном деревянном полу.
–Дарина, пей, возьми воду, пей.
Не поняла, как рядом оказался Саид, он сидит на корточках, пытается влить в меня воду, а я вижу его размытый силуэт. Слезы мешают, всхлипываю, наконец делаю несколько глотков, но внутри все скручивает узлом боли.
–Я… я не понимаю, меня… продали? Но… как? Почему? Саид?
Мужчина не отвечает, лишь смотрит, садится рядом, прямо на пол, подбирает листы.
–Да, продали. Не думай, что этот поступок в жизни самый ужасный, есть куда хуже. Но тебе повезло, Дарина, ты попала к хорошим людям, тебя любили.
–Да как такое возможно? А моя мать, моя настоящая мать, я помню ее, смутно, но помню, добрая женщина, она говорила, что все будет хорошо, что она рядом, и играла мелодия из шкатулки, – дергаю Саида за рубашку, пытаясь спросить у него, как такое могло произойти.
–Ворошилов В. Г. – это твой дядя, брат матери, он в то время работал у четы Царевых садовником и знал, как и любая прислуга, об их проблеме, как они пытались завести ребенка. Его сестра с дочкой жила в деревне, а когда Маргарита слегла с воспалением легких, позвала брата, тот приехал, но было уже поздно, женщина сгорела за несколько дней, не обращаясь к врачам. А ребенок был для молодого парня обузой, вот он и решил заключить с Царевыми сделку.
–Продать свою племянницу? А как же органы опеки, полиция? Хоть кто-то должен был поинтересоваться судьбой ребенка.
–Ты забыла про деньги и власть, которую имеет Царев?
Не понимала, все равно не понимала, как такое могло произойти? Сердце все еще заходится в груди неровным ритмом, руки дрожат.
–Ты сказал отцу, что возьмешь самое дорогое, но я не была им дорога. За что, за что ты забрал меня? В чем виноват Царев? Это ведь не просто бизнес между вами, это что-то другое?
Саид повел головой в сторону, провел кончиком языка по зубам, а потом крепко сжал челюсти.
Вопрос был ему неприятен, но он должен на него ответить.
Он обязан это сделать.
–Ответь!
Глава 39
1994 год.
Мальчик стоял в коридоре, прижавшись к прохладной стене, и внимательно вслушивался в то, о чем говорили взрослые. Было непривычно так себя вести, мама всегда учила не подслушивать, не подглядывать, быть честным и справедливым. Но вот уже три месяца ему никто ничего не говорил, а только успокаивали и гладили по волосам.
Но он уже большой, он вправе знать, что случилось, почему болеет мама, которой с каждым днем становится все хуже. Сейчас ее нет дома, за ним присматривает соседка, тетя Надя. Она добрая, но часто плачет.
–Василий Иванович, как вы не понимаете, это все он, это по его вине с Жасмин такое случилось. Это он все, ирод проклятый, он довел молодую женщину до такого состояния.
–Надежда Павловна, да как вы не понимаете, что если нет заявления, нет прямых доказательств насилия, я ничего не могу сделать! Да никто ничего не сделает, ни один суд не возьмется за дело по вашим косвенным обвинениям и догадкам.
Мальчик посмотрел в щель двери, высокий крупный мужчина в милицейской форме жадно выпил стакан воды, снял фуражку, вытер ладонью пот со лба.
–Да вы никогда ничего не можете сделать, потому что все вы куплены, проданы и снова куплены. Продажные твари, как и все вокруг, как все ваше гнилое правосудие.
–Я попрошу вас, Надежда Павловна, не надо вот так, я ведь могу вас и привлечь за оскорбление должностного лица при исполнении.
–Вася, я тебя умоляю, кого ты хочешь привлечь? Меня? Да я тебе сопли маленькому вытирала и на горшок садила. Исполняет он тут мне.
Мужчина тяжело вздохнул, снова налил воды из кувшина, но пить не стал.
–Тетя Надя, мне реально жалко Жасмин, хорошая она, красивая, добрая, но надо было раньше, сразу обращаться к надежным людям, адвоката искать, который взялся бы за дело. А так это как вилами на воде писать, ничего сейчас не сделаешь. Да и с кем тягаться? – Мужчина обернулся, словно чувствуя, что его кто-то подслушивает, мальчик отстранился, снова вжался в стену. – Царев метит не только в депутаты, в которые его уже выбрал народ, говорят, им руководят очень серьезные люди из Москвы, и в скором будущем быть ему мэром или губернатором. Там связи, все как раз куплено и шито так, что не подкопаешься. А плюс ещё криминал с ним, это вообще страшное дело.
–Скотина, чтоб ему страдать, падле, всю
