Эта властная сила - Джудит Френч

– Я поеду с тобой.

– Нет, ты оставайся. Макенна ищет отбившихся от стада телят. Он вот-вот приедет. Ему будет интересно узнать, что случилось, из первых уст.

– Так ничего же не случилось, – сказала Кэтлин, – совсем ничего.

Гейбриел пожал плечами и передал поводья Бесси Джастису.

– Отведи мула на конюшню. Скажи Макенне, что я буду до полуночи. Если мне придется идти на территорию Томпсонов, то я не стану рисковать и не пойду засветло. Дождусь темноты.

Мэри посмотрела на Кэтлин, словно ожидая ее оправданий.

– Сомневаюсь, что есть причины для беспокойства, – сказала Кэтлин.

Мэри скорчила одну из своих гримас.

– Миссис жена беспокоиться надо, – сказала она, – Макенна узнать все, и у тебя много причин беспокоиться.

– Я говорил тебе, что не хочу, чтобы ты ездила куда-либо без меня! – сказал Шейн, едва переступив порог кухни, где Кэтлин готовила пирожные на ужин. – Ты такая тупая или просто упрямая? Неужели так сложно подчиниться простому приказу? Когда же я смогу тебе доверять?

Закусив губу до крови, чтобы не высказать Шейну все при ребенке, Кэтлин сказала Дерри:

– Найди Мэри, деточка, пусть она расскажет тебе сказочку.

Дерри перевела взгляд с Кэтлин на Шейна и быстро выбежала из кухни.

– Не смей говорить со мной подобным образом в присутствии Дерри, – сказала Кэтлин, как только дверь за ребенком закрылась. Ей хотелось закричать на мужа, но вместо этого она спокойно сказала: – Ты слишком остро реагируешь.

Шейн так грязно выругался, что Кэтлин вздрогнула.

– Нет никакой необходимости так ругаться в этом доме.

– Ты сама вынуждаешь меня, женщина, – гневно сказал он, нависая над ней.

Кэтлин продолжала месить тесто. Она добавила муки и скатала тесто в шар.

– Я почти восемь лет была себе единственной судьей, – сказала она сдержанно. – Я бесспорно твоя жена, Шейн Макенна, но я не наемная рабочая сила. И ты не смеешь указывать мне, когда и куда я могу ходить!

– Черт возьми, Кейти. Тебя же могли убить.

– Или я могла упасть и сломать себе шею.

– Или так.

Она с грохотом бросила на стол скалку и гневно посмотрела на него.

– Я готовлю пирожные, Шейн. Фартук может загореться, и я сгорю заживо. Или я умру при родах нашего ребенка. Все в жизни может случиться.

– Моя обязанность – заботиться о твоей безопасности.

Она подобрала со стола скалку и стала раскатывать тесто.

– Но ведь нет никакой опасности. В меня никто не стрелял. Никого там вообще не было. И я не желаю жить в этом доме, словно заключенный.

– Ты будешь внимательно следовать моим указаниям, Кейти, или ты не останешься в Килронане.

– Что ж, значит, не останусь. Значит, ошибкой было вообще приезжать сюда. Значит, мне нужно взять Дерри и плыть первым же пароходом на восток, где люди не стреляют друг в друга из-за проклятой коровы.

– Делай, что сочтешь нужным. Если ты остаешься здесь, тебе придется слушать меня. – Он пошел к двери и сказал с порога: – Не жди к ужину. Я еду к Гейбриелу, хочу сам посмотреть все.

Входная дверь с грохотом захлопнулась.

Она все раскатывала тесто, пока не увидела, что оно стало таким тонким, что сквозь него можно смотреть на звезды. Вытерев тыльной стороной ладони слезы с глаз, она смяла тесто в комок и швырнула его в таз.

Ну почему они так поступают друг с другом? Кэтлин была в отчаянии. Почему они снова и снова ссорятся из-за одного и того же?

Впрочем, сейчас она еще не была готова простить его. Конечно, они уладят эту ссору в постели, как это всегда случалось.

Почему, во имя Господа, ее муж был одним человеком ночью и совершенно другим все остальное время? Было в Шейне что-то опасное. Эта часть его сущности пугала ее, и иногда она даже задумывалась о том, что говорят о Шейне люди. Может, есть в этих разговорах какая-то доля правды? А может, Шейн прав? От этой мысли Кэтлин вздрогнула. Может, она действительно настолько тупа, что делит кров с хладнокровным убийцей?

Но ночью Шейн вернулся, и страхи и злость на него оставили Кэтлин, когда она услышала его извинения.

– Ты была права, – сказал он, когда Кэтлин зажгла керосиновую лампу и поставила ее на стол. – Мне не стоило повышать на тебя голос при Дерри.

Кэтлин сидела на постели и смотрела на него.

– Ты сказал, что не можешь мне доверять, – обвинила она его.

– А как же иначе? Тебе что-то втемяшивается в голову, и ты тут же мчишься по зову своей прихоти. Ты не слушаешь ни меня, ни Мэри. – Шейн со злостью насадил шляпу на крючок и принялся расстегивать рубашку. – Черт возьми, женщина, ты здесь неопытный новичок и даже представить себе не можешь, что эта земля может сделать с такими невинными овечками.

– Все это понятно, но...

– А если бы тебя подстрелили? – Шейн повесил рубашку на спинку стула.

Кэтлин запустила в него подушкой.

– А как же Джастис? Ты послал мальчика...

Шейн легко поймал подушку. И запустил ее обратно.

– Он уже не ребенок. Во всяком случае, в твоем представлении. Он выполняет в Килронане мужскую работу, и кое-что он делает на равных со мной и Гейбриелом.

– Для меня все это какая-то бессмыслица, – призналась она.

– Я не хочу спорить с тобой, Кейти. – Он сел на кровать и стал расшнуровывать ботинки.

– И я не хочу с тобой ссориться, – ответила ему Кэтлин, – и была не права, когда сказала тебе, что уеду. Я не хочу уезжать от тебя. Я хочу быть с тобой.

– И я хочу быть с тобой. – Он скинул штаны и залез к ней под простыни. – Просто я с ума схожу от одной мысли о том, что с тобой может что-то случиться.

Она знала, что не должна позволять ему отделаться парой ласковых фраз, но сопротивляться природе, когда он лежал нагой рядом, было просто невозможно.

– Нашли что-нибудь?

– Следы двух лошадей и двух человек. Но это ничего не доказывает. – Он обнял ее. – Кейти, я беспокоюсь о тебе.

Его прикосновения были волшебными.

– Я знаю, Шейн.

Он нежно поцеловал ее.

– Шейн, если ты сию же минуту не прекратишь, то мы оба не выспимся этой ночью.

– Я знаю, Кэтлин.

– Ах ты, негодник, – поддразнила она его.

– Я хочу, чтобы сегодня ты была грешницей, – пробормотал он с ленцой, – ты сможешь быть грешницей, милая?

И они предались греху. А затем снова. И снова. После Шейн целовал ее и шептал ей на ушко приятные слова, пока она не заснула в его объятиях.

Опустились сумерки, и сверху накрапывал мелкий дождик. Небо было отвратительного серого цвета, а из лощин выползал рваный туман, окрашивая землю в призрачные полутона.

Шейн слышал впереди голоса Кейти, Джастиса и малышки, но не видел их. Голосок Дерри, словно волшебная радуга, искрился смехом. Мерный стук копыт его лошади перемежался со скрипом седла.