Игры третьего рода - Борис Долинго

Правительница что-то снова сказала служанкам, и одна из них, отогнув ковровую занавеску, нырнула в дверь, расположенную рядом с маленьким столиком. Через несколько минут служанка снова появилась из внутренних покоев дома, а за ней вышли шестеро мужчин. Майор и инженер уставились на них, уже почти привыкнув, что здесь присутствуют только женщины.

Эти мужчины выглядели куда более ухоженными, чем те, кого земляне встречали на улице и в полях. На них красовались короткие туники одинакового тёмно-зелёного цвета, выбритые черепа лоснились, словно смазанные маслом. У каждого голову украшал веночек из каких-то белых и красных цветов, но на шеях болтались уже знакомые ошейники – неизменные атрибуты местного «мужского достоинства».

– Вот тебе и столик для детей, – вымолвил Домашников.

– Видимо, «домашние мужики», – предположил майор. – У них, наверное, тут своего рода гаремчик. Да-а-а, извращённое общество!

– Точно! – согласился Пётр. – Хотя, как сам понимаешь, все извращения в социальной сфере – относительны. Они, безусловно, уверены, что как раз так – естественно.

Нерван-ола, видимо, почувствовав настроение землян, нахмурилась. Домашников замолчал, вытащил одну из палочек из стоящего рядом с ним стаканчика и стал её разглядывать. Палочка имела заострённые концы, но для зубочистки была слишком велика, и люди сообразили, что, вероятно, это и есть столовый «прибор». В качестве салфеток справа от каждого положили по кусочку вышитой ткани размером с носовой платок.

Предположение подтвердилось, когда женщина начали сами накладывать себе в тарелки еду – служанки только подносили нужные блюда. Пища поддевалась деревянной лопаткой и вся была нарезана на сравнительно небольшие, но и не совсем мелкие кусочки, что оправдывало применение заточенных палочек. За «мужской» столик еду подали уже положенную в такие же квадратные тарелки, но питьё наливалось не в кубки, а в широкие чаши наподобие пиал.

– Пробуем понемногу и осторожно, – предложил Пётр.

Они положили себе по маленькой зерновой лепёшке, по паре кусочков жареного и вяленого мяса и по ломтику плода, внешне похожего на уменьшенную копию тыквы, после чего понюхали напитки. Один, который по запаху напоминал земное сухое вино, Гончаров и Домашников рискнули пригубить. Вино оказалось прохладным, почти холодным: видимо, амазонки располагали глубокими погребами для хранения продуктов.

– Чёрт меня побери, – вымолвил майор, – классное сухое вино! Вроде «саперави», честное слово.

Домашников согласно кивнул:

– Да, вкусно. Но мы рискуем: напиток растительного происхождения нам может быть опасен.

– Всё-таки, думаешь?… – спросил майор.

– Конечно! Вдруг то, что для них нормально, вызовет у нас отравление? Или как минимум понос, я уже говорил. Такие же последствия может иметь поглощение любой местной еды.

– Тогда я не понял, – поинтересовался Гончаров, – зачем же мы вообще едим и пробуем вино?!

Домашников пожал плечами и картинно вздохнул:

– Такова участь всех первооткрывателей: чтобы проявить должную вежливость. Чтобы хозяева, то есть хозяйки, не обиделись. Вообще много пить и есть не будем. Не думаю, что нас будут пытаться отравить или усыпить, но и это исключать на сто процентов нельзя, кстати.

Мясо на вкус воспринималось как самое обычное мясо, вроде говядины, обильно приправленной специями, а плод почти точно соответствовал своему внешнему виду, и с закрытыми глазами его трудно было отличить от печёной тыквы. Местный хлеб тоже вполне сошёл бы за земную выпечку из муки грубого помола.

Палочками было есть непривычно, но поскольку тут не требовалось держать их так, как держат японцы, а просто орудовать двумя в разных руках, помогая одна другой, то всё сразу легко получалось.

Периодически люди посматривали за «мужской» столик. Бритоголовые уписывали поданную еду за обе щеки, и служанки не успевали подносить им новые блюда – судя по всему, такое угощение доставалось мужичкам не слишком часто.

– Видишь, – сказал Домашников, промакивая губы салфеткой после очередного глотка вина и благодарно кивая правительнице, – что значит более примитивная цивилизация…

– Что ты имеешь в виду? – Майор чуть приподнял бровь.

– Ну, они явно пережили такие же потрясения, что и мы, но уровень развития техники у них изначально был неизмеримо ниже. Значит, не существовало и сильной связи разных областей друг с другом и, соответственно, чисто жизненной зависимости от продукции, выпускаемой где-то за тысячи километров. Потому они живут практически, как и жили до всяких катаклизмов. Восстановили разрушенные домишки, пашут землю – и живут. Например, нет у них здесь нефти, но они её и вообще не используют. Понимаешь меня?

Гончаров кивнул:

– Верно подметил!

– Да это давным-давно подмечено. Любой организм тем более живуч, чем он менее сложен. Оторви таракану пару ног – он прекрасно ползает. А случись такое с человеком – без специальной помощи ему тут же конец придёт. Так же и общество: более сложное и развитое является более уязвимым при глобальных потрясениях. Непонятно, почему вообще эволюция идёт по пути усложнения?

Он посмотрел на часы.

– Незаметно время пролетело – пойду, скажу Фёдору, чтобы тоже пришёл, а то потом и Семён Ефимович не успеет. А может, пусть они идут вместе, а я один там покараулю? Я уже насиделся за столом для удовлетворения своего любопытства.

Майор секунду подумал и кивнул.

– Ты только смотри в оба. Люки все закрой, не высовывайся, на местных барышень не заглядывайся.

Пётр усмехнулся:

– Да что ты! Говорю же, мордашки есть ничего, но фигуры… У нас на Земле и не найти столь коротконогий этнический тип.

Гончаров засмеялся, а Домашников знаками попросил разрешения у Нерван-олы выйти на улицу и привести за стол других членов экспедиции.

Согласие милостиво дали, и никто ему не препятствовал покинуть зал. Служанка проводила Петра до ворот, откуда он и помахал рукой стоявшему неподалёку бронетранспортёру. Вокруг машины на некотором отдалении толпились группки зевак, по-прежнему почти все женщины. Вдоль дороги, ведущей к поместью, отсекая БТР от жителей, выстроился небольшой отряд в доспехах с саблями и копьями.

Основное местное светило по-прежнему находилось высоко на привычно голубом небе, но уже миновало зенит.

– Ну, как там? – поинтересовался Альтшуллер, распахивая боковой люк.

– Всё нормально пока, вполне гостеприимно. Умора – мужчины у них, как граждане второго сорта, едят за отдельным столом! Вы идите, Семён Ефимович, вместе с Фёдором – командир дал добро, дабы не терять времени. Посмотрите на жизнь амазонок вблизи.

– Один тут останешься? – спросил Исмагилов.

Домашников кивнул, криво усмехаясь:

– Запрусь, как в крепости, и буду держаться до последнего патрона, если что. Напомните майору, чтобы о воде договорился, а то мы насчёт этого пока ни слова не нарисовали. Я жду два часа – так же, как условливались. Пусть потом кто-то выйдет и скажет, что всё в порядке. А то я жду ещё пять минут – и делаю контрольный выстрел. Пока просто в воздух, а не в голову.

– Вояка! – не зло пошутил Исмагилов, выбираясь из БТРа.

Оказалось, что провести два часа не за столом, впитывая массу новых впечатлений, а в закрытой коробке БТРа – две большие разницы. Пётр маялся, переходил от бойницы к бойнице, периодически высовывался из верхних люков, поочерёдно смотрел во все приборы наблюдения и вертел башней из стороны в сторону к явному восторгу стоявших поодаль «барышень».

Внутри нагретого корпуса стояла духота. Домашников несколько раз цедил тёплую застоявшуюся воду из фляжки и почти с тоской вспоминал прохладное вино амазонок, которого он из опасения выпил так немного.

Прошло два часа, но никто не показывался. Солнце начало заметно клониться к закату. Пётр подождал пять минут, не зная как быть, ещё пять – хотел уже сделать предупредительный выстрел, как в воротах замаячил Исмагилов в сопровождении одной из служанок.

Фёдор подходил к машине, усмехаясь и качая головой.

– Ты чего развеселился? – поинтересовался инженер.

– Умора настоящая! Пойдёшь туда ещё?… Мне, например, надоело. Ну, честное слово, ерунда собачья: наблюдать, как мужики, словно шавки, едят в сторонке! Удивляюсь, как они этих баб на место не поставят?

– Тут же многовековая культура, Федя! – наставительно сказал Домашников. – И это тебя уж так развеселило?

– Да нет, это меня как раз разозлило. Ну и там с майором приключилась история… Щекотливая, так сказать!

– Не понял? – слегка насторожился Пётр, понимая, что если бы случилось нечто нехорошее, то Исмагилов бы не смеялся.

– Они сидели, сидели, эти бабы, а потом выпили ещё, и та старая, как её…

– Нерван-ола, кажется, – подсказал Домашников.

– Ну да, вроде она, – кивнул водитель, – начала что-то втолковывать Александру Яковлевичу. Мы долго не понимали, а потом выяснилось, что она буквально требовала, чтобы он трахнулся с этой, которая не беременная, которая к нам с отрядом первая явилась…