Семейные узы. Смятение чувств - Анна Альварес

А она подумала: «Фред, ах Фред! Если бы ты знал, что сталось с твоей Капиту!..»

Эта встреча вновь преисполнила ее решимости выпутаться из той паутины, в которую она попала.

«Я поговорю с Фернанду, и он перестанет мне звонить. Он поймет, что у меня ребенок, престарелые родители, и, конечно, оставит меня в покое», — мечтала она, глядя в ветровое стекло. Они ехали с Паскоалом к офтальмологу, и Капиту со стыдом вспоминала ужасную сцену, которую ей устроил Орланду.

Паскоалу и в голову не приходило, о чем мечтает красивая молодая женщина, сидящая рядом с ним и так спокойно и уверенно ведущая машину. Он думал, что она так же уверенно направляет свою жизнь, улаживая все проблемы, думал, как им повезло с дочкой и как не везет ей самой в любви. Было бы хорошо, если бы она вышла замуж за Фреда, и какой отвратительный человек их несостоявшийся зять Маурисиу. Волновал Паскоала и предстоящий визит к врачу: как-никак глаза для него самое важное, они нужны ему для работы с рукописями.

Врач нашел у Паскоала лишь незначительное ухудшение зрения.

— Но это неудивительно при вашем возрасте и профессии, — сказал он. — Я выпишу вам новые очки и этим ограничусь. Давление глазного дна у вас в норме, и признаков катаракты пока тоже нет.

Паскоал с облегчением вздохнул: ничего из того, чего опасается любой человек его возраста, у него не было.

— Поедем теперь заказывать очки! — весело воскликнула Капиту, расцеловав отца.

Камень свалился и у нее с сердца: раз все обошлось с Паскоалом, можно было надеяться, что все обойдется и в разговоре с Фернанду.

Вернувшись домой, она поделилась своими надеждами с Симони, но та отнеслась к ним весьма скептически.

— Я бы на твоем месте не рисковала. Что бы ты там ни говорила, но работа у нас не пыльная, и деньги нам достаются легче, чем многим. Уйдешь ты от Фернанду, и куда денешься? Больше тебя никто не возьмет. Помнишь Лорету? Она позволила себе лишнее, и Фернанду вмиг ее вышвырнул. Видела бы ты, как она плакала! Она поняла, что теперь ей одна дорога — на вокзал!

Капиту вспомнила, как она плакала в последний раз от Орланду, набралась решимости и заявила:

— Я поеду к Фернанду прямо сейчас и обо всем поговорю с ним.

— Ну как знаешь, — пробурчала Симони, — но имей в виду, я тебя предупредила. — Ей было очень любопытно, чем кончится разговор Капиту с всемогущим хозяином, хотя она и не сомневалась, что он сумеет поставить на место зарвавшуюся девицу. — Я поеду с тобой, если будет надо, тебя поддержу.

Через двадцать минут Капиту уже входила в кабинет Фернанду.

— Привет, Карла! — поздоровался он, обратившись к Капиту по имени, которое она получила здесь, в его фирме. — Давно тебя не видел! Какие новости?

— Дурные, — сразу же ответила Капиту. — Тип, которого ты мне постоянно посылаешь, — настоящий псих. Он устроил бешеный скандал возле моего дома, избил моего отца, теперь у меня неприятности и в семье тоже. С ним я работать не могу, пожалуйста, избавь меня от него.

— Орланду на тебя глаз положил, у него к тебе страсть. Он всегда заказывает только тебя, и я не могу ему перечить, у него куча денег!

— И пистолет в бардачке, которым он мне угрожает, — вставила Капиту.

— У меня тоже в бардачке пистолет. И право на ношение оружия, — сообщил Фернанду, и Капиту не поняла: угроза это или утешение. — Я тебе повторяю, Орланду — клиент особый, я им дорожу, и все будет так, как он пожелает, потому что в нашем деле самое главное — репутация. Тебе он может устроить красивую жизнь, будешь с ним как сыр в масле кататься, горя не знать. Тебе ведь известно, как отлично устраиваются наши девушки. И ты у меня в особой группе, самая высшая категория, так что цени!

— Пойми, Фернанду, у меня неприятности в семье, отец волнуется, что-то подозревает, у меня же ребенок. А я исчезаю чуть ли не каждую ночь, да еще возвращаюсь с типами вроде Орланду. Отец готов уже начать расследование, а мне, как ты сам понимаешь, лишние неприятности не нужны.

— Мне тоже, — кивнул головой Фернанду. — Даю тебе две недели отпуска на улаживание семейных дел. Сиди дома, паси стариков. Но чтобы вышла на работу день в день, а то уволю!

Капиту поднялась и вышла. Две недели были неплохой передышкой. Но только передышкой. А что, если за это время что-нибудь переменится?

Симони и тут позавидовала подруге:

— Что ни говори, а Фернанду относится к тебе исключительно! Попроси я у него отпуск на две недели, он послал бы меня куда подальше, тем дело бы и кончилось.

Карла-Капиту промолчала. Для нее дело совсем не кончилось, и это угнетало ее и огорчало. Она чувствовала, что завязла глубоко, но с оптимизмом молодости надеялась на лучшее — даже две недели были для нее большой радостью. И за это время могли произойти какие-нибудь события, которые по-иному развернули бы течение ее жизни. И уж в любом случае, оставаясь каждый вечер дома, она успокоит родителей, побудет с сыном и подгонит занятия в университете. Уже выигрыш! Уже было чему радоваться! Она не стала слушать сетований Симони, жалующейся на Фернанду, и, чувствуя себя в самом деле в отпуске, поспешила домой.

— Все, что я делаю, я делаю ради своего сыночка, — прошептала она сама себе со счастливой улыбкой, — он у меня самый красивый на свете!

Глава 22

Выставив из дома Педру, Силвия не успокоилась. Она находилась в том болезненно-истерическом состоянии, когда человек совершает глупость за глупостью и все ему кажется мало. Силвию несказанно обидела реакция Педру. Ведь он никогда не бросал слов на ветер, он сам сказал ей, что она ему дорога, а теперь… Как легко Педру принял их разрыв, как легко с ним согласился! Это все потому, что он задумал жениться на Ирис, на молоденькой… Как же ей хотелось задеть Педру больно-больно, чтобы он тоже не спал ночами, чтобы ворочался с боку на бок и припоминал все, что было в их жизни плохого, а потом хорошего, и жалел, что не сберег свой семейный очаг и такую преданную женщину, как Силвия. Стоило ей представить, что Педру и не вспоминает о ней, а живет себе припеваючи на своем конном заводе, о чем всегда мечтал, и к его услугам не только казенная квартира, но и все женщины в округе, как ей становилось плохо. Потратить столько лет на семейную жизнь, на мужа и остаться на бобах, как выразилась наглая Ирис? Силвия не могла с этим смириться.

Она выставила Педру под горячую руку, в порыве гнева и раздражения, выставила не подумав и теперь втайне жалела об этом. Но она была не из тех женщин, которые, поступив опрометчиво, могут потом вернуться назад. Для того чтобы поступать так, нужны уверенность в себе и определенный опыт. А Силвия просто ужаснулась, обнаружив, что она совсем не такая, какой привыкла себя считать, что подвержена приступам бешеной ярости, что может ударить человека хлыстом. Она испугалась себя не меньше, чем той ужасной лошади. И во всем обвинила Педру, который довел ее до того, что она стала сама на себя не похожа. Педру один был во всем виноват, и в ее гневе, и в ярости, и в бессоннице тоже, и Силвия хотела теперь только одного: доказать всем, что она хорошая, а Педру — настоящее чудовище.