Время смеется последним - Дженнифер Иган

Алекс любил глубокую ночь. Когда не грохочет стройка и не стрекочут вездесущие вертолеты, в ушах словно открываются тайные клапаны, через которые начинают сочиться другие звуки: свист чайника, шаги — это Сандра, мать-одиночка из квартиры наверху, в одних носках топает на кухню; ритмичное постукивание — видимо, ее сын-подросток в соседней комнате мастурбирует со своим телефоном. Покашливание и обрывки случайного разговора на улице: «… ты что, хочешь, чтобы я стал другим человеком?..» — «…да клянусь, меня только бухло и спасает от наркоты!»

Алекс откинулся на подушку, раскурил косяк. Весь вечер он пытался улучить момент и рассказать Ребекке, какую работу он согласился выполнить для Бенни Салазара, но так и не улучил. Бенни ни разу не произнес слова «попугай» — после грандиозных блогоскандалов оно стало восприниматься как оскорбительное. Политическим блоггерам теперь вменяется в обязанность выкладывать на своих страницах декларации о доходах, но даже это не избавляет их от обвинений в продажности. Стоит высказать любое мало-мальски одобрительное суждение, не важно о чем, и тебя немедленно подымут на смех: «Эй, попугай, кто тебе платит?» — и это понятно, люди же не хотят, чтобы им впаривали всякое фуфло. Но Алекс обещал Бенни пятьдесят попугаев, каждый из которых будет на все лады расхваливать Скотти Хаусманна и зазывать народ на его первый концерт: через месяц, в Нижнем Манхэттене.

Вооружившись телефоном, Алекс начал разрабатывать систему отбора потенциальных попугаев из числа своих пятнадцати тысяч восьмисот девяноста шести друзей. Он ввел три переменных: нужны ли человеку деньги («потребность»), есть ли у него связи и авторитет («охват») и велика ли вероятность, что он согласится их продать («продажность»). Выбрав наугад несколько человек из списка, он оценил каждого по всем трем параметрам на десятибалльной шкале и вывел результаты на трехмерный график в своем телефоне, чтобы прикинуть область пересечения для трех линий. Но каждый раз выходило, что если человек показывает приличный результат по двум параметрам, то с третьим у него совсем худо: скажем, его друг Финн, практически нищий, готовый продаться кому угодно, неудавшийся актер, специалист по наркотическим коктейлям, рекомендующий на своей странице оптимальные соотношения кокса с героином и живущий в основном за счет подачек от бывших одноклассников из Уэсли (потребность — 9; продажность — 10), не имеет ни связей, ни авторитета (охват — 1). Люди бедные и при этом имеющие влияние на окружающих — например Роуз, стриптизерша и виолончелистка: стоит ей поменять прическу, как половина женского населения Ист-Виллиджа делает себе такую же (потребность — 9; охват — 10) — практически неподкупны (продажность — 0); к слову, Роуз даже завела на своей страничке новостную ленту, в которой с дотошностью полицейского протокола описывает, кому из ее подружек бойфренд навесил фингал, кто взял взаймы и безнадежно угробил чужую ударную установку и чья собака полдня выла под дождем, привязанная к счетчику на автостоянке. Встречаются, правда, неожиданные сочетания авторитетности с продажностью — к примеру, Макс, бывший вокалист группы «Розариум», а ныне магнат ветроэнергетики и владелец трехэтажной квартиры в Сохо, ежегодно устраивающий в ней рождественские вечеринки с черной икрой, из-за которых все его знакомые уже с августа начинают лизать ему задницу в надежде быть приглашенными (охват — 10; продажность — 8). Но авторитет в данном случае проистекает от толстого кошелька (потребность — 0), так что никакого резона продаваться у Макса нет.

Алекс тупо таращился в экран телефона. Ну и где взять хоть одного человека, который согласится? Но тут вдруг до него дошло, что один человек уже согласился: он сам. И он составил еще один график, постарался оценить себя глазами Ребекки. Потребность — 9; охват — 6; продажность — 0. Он пурист, как правильно заметил Бенни; скажем, когда-то он мог запросто развернуться и уйти от продюсера, заподозрив его в нечистоплотности (это в музыкальном бизнесе!), и точно так же сейчас он разворачивался и уходил от женщин, которые млеют при виде мужика, готового в рабочее время заниматься собственным ребенком. А как он познакомился с Ребеккой — погнался в Хэллоуин за мерзавцем в волчьей маске, который вырвал у нее сумочку. Но — он же согласился, продался Бенни Салазару! Почему? Потому что в его квартире скоро станет душно и темно? Потому что от сидения с ребенком в рабочее время, пока Ребекка преподает и занимается наукой, он уже начинает потихоньку звереть? Потому что постоянно помнит о том, что каждая крупица информации, которую он в свое время постил в сети (любимый цвет, овощ, поза во время секса), хранится в базах данных транснациональных корпораций, которые божатся, что они никогда, ни при каких обстоятельствах ею не воспользуются, — иными словами, потому что он уже куплен со всеми потрохами — сам продался бездумно и беспечно, причем в тот момент жизни, когда считал себя свободным как птица? Или виновата странная симметрия, по которой он впервые услышал имя Бенни Салазара от той девушки, с которой встречался всего однажды, пятнадцать лет назад, и вот теперь встретился наконец с самим Бенни — благодаря игровой группе?

Впрочем, это сейчас не важно, решил Алекс. Важно найти еще полсотни таких, как он, которые перестали быть собой, сами о том не догадываясь.

— Нет, физика — это обязаловка. Три семестра. Кто не справился, до свидания.

— Постой, — поразился Алекс. — Ты же говорила, твоя специальность — маркетинг?

— Ну и что? — Лулу пожала плечами. — А раньше была эпидемиология. Это еще когда вирусный маркетинг был актуален и все кругом говорили про вирусы.

— А теперь про них разве не говорят? — Алекс жалел, что нельзя выпить чашку настоящего кофе вместо пойла, которым потчуют в этой греческой закусочной. Лулу, помощница Бенни, кажется, выпила сегодня чашек двадцать настоящего кофе — ну или такое она производила впечатление.

— Про вирусы? Уже нет, — улыбнулась Лулу. — То есть, может, и говорят на автомате — мы же говорим до сих пор «подключение» или «пересылка», хотя ясно, что эти старые механистические метафоры не имеют ничего общего с передачей информации. На самом деле причинно-следственные связи тут совершенно ни при чем: все происходит одномоментно, быстрее скорости света, это измерено и зарегистрировано. Вот нам и приходится изучать физику частиц.

— А дальше у вас что? Теория струн?

— Это факультативно.

В свои двадцать с небольшим Лулу уже училась в аспирантуре при Барнард-колледже и одновременно работала у Бенни секретарем. Она была воплощением суперсовременного «телефон-менеджера», который как бы находится везде одновременно — без кучи бумажек, без стола, без коммутатора, — хотя со стороны казалось, что она вообще не обращает внимания на стрекотание и треньканье своего телефона. Фотографии на ее странице мало что отражали — завораживающая гармония лица, как и сияние глаз и волос, благополучно ускользнули от камер. Она была «чистая»: ни пирсинга, ни тату, ни шрамирования. Хотя девочки и мальчики теперь все «чистые». И их можно понять, думал Алекс, у них перед глазами три поколения линялых татуировок, свисающих с вялых бицепсов и дряблых задов наподобие траченной молью диванной обивки.

Кари-Анна мирно спала в своем слинге, уткнувшись в ямку над отцовской ключицей, — до него долетало ее фруктовое, бисквитное посапывание. Времени было мало: еще минут тридцать, от силы сорок пять, и она проснется, захочет есть. Но Алекс все не мог избавиться от нелепого желания что-то доспросить, доразобраться — ему хотелось понять, чем Лулу его так зацепила.

— Как ты попала к Бенни?

— Его бывшая жена работала у моей мамы, — ответила Лулу. — Давно, когда я еще была маленькая. Так что я знаю Бенни с детства — и Криса тоже. Это его сын, на два года старше меня.

Алекс усмехнулся.

— А мама твоя чем занимается?

— Раньше у нее было свое пиар-агентство, сейчас ничем, — сказала Лулу. — Просто живет в пригороде.

— Как ее зовут?

— Долли.

Будь его воля, Алекс постарался бы выяснить про Лулу все, вплоть до момента зачатия, но он все же взял себя в руки и прервал допрос. Неловкое молчание нарушилось, только когда им принесли еду. Алекс хотел взять суп, но в последний момент вдруг решил, что это будет выглядеть чересчур мягкотело, и заказал сэндвич с сыром и копченой говядиной, забыв, что, когда он начнет активно жевать, Кари-Анна может проснуться. Лулу выбрала себе лимонное суфле и ела по чуть-чуть, отделяя вилкой крошечные кусочки.

— Бенни предложил нам создать слепую команду, — заговорила она, убедившись, что Алекс не собирается прерывать молчание. — А ты будешь неформальным капитаном, только никто не будет об этом знать.