Расёмон – ворота смерти - Ингрид Паркер

Услышав громкий смех с другой стороны ворот, Тора пошел на звук. Там, на ступеньках, компания работяг-оборванцев увлеченно играла в кости при свете фонаря. Они шумели и галдели, пока один из них не заметил Тору в синем кимоно и черной шляпе. «Начальник!» — крикнул самый бдительный из игроков, и они тут же разбежались в разные стороны.

Тора усмехнулся — опять его приняли за какую-то важную птицу. Поскольку никто из этих людей не подходил под описание Штыря или Гвоздя, данное уличной женщиной, он понял, что придется искать мертвое тело самому, поэтому повернул назад, в здание ворот.

Только теперь он заметил вооруженного человека — здорового смуглого детину, сидевшего внутри у самых дверей и, судя по всему, дремавшего. Через одно плечо у него был перекинут меч, через другое — лук и колчан со стрелами. Тора сразу смекнул, что перед ним ронин[10]. Ронины, одинокие самураи, оставшиеся без господина, скитались из города в город в поисках работы, требовавшей владения оружием. Не найдя такой работы, некоторые из них становились разбойниками и грабили на дорогах богатых безоружных путников. Тот, на кого наткнулся Тора, видимо, был довольно осторожным малым, если, даже задремав, не снял оружия.

Вдруг, словно почувствовав на себе пристальный взгляд, ронин медленно поднял голову и посмотрел на Тору. Молодой, на вид ровесник Торы, он носил коротко остриженную бороду и усы, взгляд его был холодным и цепким. Они окинули друг друга оценивающим взглядом. Ронин отвел глаза первым, сплюнув и презрительно почесав макушку.

Тора пожалел, что не оделся попроще, и решил держаться от ронина подальше, поэтому вошел в здание ворот через противоположную дверь.

Он сразу же оказался в огромной пустой привратницкой. Слабый лунный свет проникал сюда через дверь и окно, но даже и его теперь заслонила туча. Тора зажег фонарь и с трудом разглядел деревянную лестницу, ведущую во мрак второго этажа. В воздухе стоял стойкий запах гниющих объедков, затхлого тряпья и разлагающейся плоти. Откуда-то сверху доносился тихий шорох. Кто это — крысы или голодные призраки?

Тора содрогнулся и потрогал висящий на груди амулет. Бормоча про себя заклинание, он начал медленно подниматься по лестнице. Когда Тора добрался до середины, впереди мелькнул свет, таинственным зловещим лучом пробежавший по темным потолочным перекрытиям. Какое-то странное жужжание сопровождало этот луч. Тора замер, нащупывая в торбе рисовые зерна. Вдруг громадная причудливая тень метнулась по потолку. Она принадлежала какому-то бесформенному горбатому чудовищу; заслонив собой все пространство, оно вдруг исчезло и тут же снова появилось, держа в скрюченной руке нож. Волосы зашевелились на голове у Торы, и он попытался повторить заклинание, но понял, что от ужаса забыл все слова. Тора хотел бросить перед собой горстку риса, но от волнения рассыпал его по ступенькам. Между тем отражавшийся на стене нож скользнул вниз, и Тора поспешно отшатнулся. Поскользнувшись на рисовых зернах, он с грохотом полетел вниз по лестнице.

Наверху женский голос громко и смачно выругался.

Вздохнув с облегчением, Тора поднялся. С живой женщиной-бродяжкой он уж как-нибудь договорится. Он ринулся вверх по лестнице, и когда добрался до верхних ступенек, таинственный свет погас. В тот же момент сквозняк задул и его фонарь, и все погрузилось в кромешный мрак.

Тора сделал пару шагов вперед и споткнулся о какой-то ворох, едва устояв на ногах.

Откуда-то на уровне его колен послышалось зловещее дребезжащее хихиканье, и он уловил чье-то зловонное дыхание. Кем бы ни был этот таинственный обитатель башни — мужчиной или женщиной, — сейчас он находился рядом с ним. Тора поспешно шагнул в сторону и наступил на что-то мягкое. Теперь вместо хихиканья он услышал предостерегающий крик:

— Эй, смотри, куда ступаешь! Ей-то теперь все равно, а меня ты чуть не раздавил своими ножищами!

— Извини!

Тора нашел свой кремень и зажег фонарь. При его свете он тотчас же разглядел старую каргу, пялившуюся на него с пола. Она была в лохмотьях, длинные седые патлатые волосы паклей свисали по плечам. В скудном мерцающем свете фонаря ее лицо напоминало оживший череп. Острые скулы, обтянутые землистого цвета кожей, глубоко запавшие глаза, провалившийся беззубый рот, оскаленный в недоброй ухмылке. Старуха копошилась возле обнаженного женского тела. Выругавшись, Тора отпрянул назад, когда понял, что наступил на руку покойницы.

Между тем старая карга снова захихикала:

— Что такое? Боишься мертвечины? Напрасно, милок. И сам таким станешь, не успеешь оглянуться!

Тора, уже видевший трупы, взглянул на тело. Женщина была молодая и очень худая, но лицо ее распухло, а живот раздулся. Коротко остриженная и щуплая, она совсем не походила на пухленькую длинноволосую Мичико. В открытых ввалившихся глазах виднелись желтоватые белки. Сонная муха лениво поднялась из ее приоткрытых губ. И по сладковатому запаху трупного разложения, и по багровым пятнам на желтеющей коже Тора понял, что женщина умерла день или два назад. Он передернулся всем телом и вздохнул.

— Милашка, правда? — снова закрякала старуха. — Если хочешь, приляг с ней. Она не станет возражать.

— Заткнись! — Тора пригрозил старухе кулаком, и она отползла на несколько шагов, второпях обронив нож. Выругавшись, Тора подобрал его и, подступая к старухе, рявкнул: — А ну говори, чертова ведьма, зачем он тебе?

Старуха прижалась к стене, закрыв костлявыми руками лицо.

— Ни за чем. Я же ничего противозаконного не сделала, и ей они теперь все равно не понадобятся!

Тора остановился.

— Что не понадобится?

Старуха достала что-то из-за пазухи и протянула Торе. Присмотревшись, он увидел свисающие из ее цепкого кулака пряди длинных черных волос.

Тора снова выругался и отвернулся. Выходит, старуха решила отнять у мертвой женщины последнюю оставшуюся у нее ценность. На женские волосы и впрямь был высокий спрос. Богатые дамы часто использовали их, чтобы придать пышность своим жиденьким или коротким косичкам, и вряд ли знали, из какого источника черпают свою красоту. Глядя на мертвую женщину, Тора подумал, что она, наверное, была довольно мила с этими длинными блестящими волосами. В нем закипело негодование, но он сдержался. Старухе тоже нужно как-то жить, а Торе было хорошо известно, на что толкает человека нищета.

— Я ищу тело одного старика, — сказал Тора старухе.

Та снова спрятала за пазуху добычу и подобрала с пола свой фонарь.

— Он примерно на голову ниже меня, тощий, с большим носом, — пояснил Тора. — Утопленник. Не видала такого?

— Отдал бы ты мне нож!

Тора неохотно выполнил ее просьбу.

— А на что тебе этот старик? — насторожилась старуха, засовывая нож за пояс. — Думаешь снять какое золотишко?

— Да какое там золотишко! Он был попрошайкой.

Скользнув взглядом куда-то вдаль, она пробормотала:

— Не знаю ничего. И вообще мне пора. — И, пнув ногой фонарь Торы, она удрала, оставив его во тьме.

— Эй, ты что наделала?! — крикнул он ей вслед, выругался и пошел вперед на ощупь, надеясь, что больше не наступит на мертвые тела и не упадет с лестницы. Наконец, нащупав стену, Тора осторожно двинулся вдоль нее. Впереди слышалось удаляющееся шарканье. Вскоре стена кончилась, но возвращаться за фонарем Тора не отважился, решив, что лучше тыкаться вслепую в темноте, чем еще раз дотронуться до трупа. Внезапно он оказался на пороге еще одной комнаты, куда сквозь щели в деревянных ставнях проникал лунный свет. Тора вошел и первым делом распахнул ставни. Комната была абсолютно пуста, не считая кучи отбросов и копошащихся в ней крыс.

Снова выйдя в коридор, он заметил, что там стало светлее, поскольку теперь разглядел несколько дверей в другие комнаты. Наткнувшись еще на одно тело, оказавшееся живым человеком, Тора не стал разбираться, кто это — пьяный или умирающий, — а начал методично обходить комнаты, сжимая в руке амулет Фудо, и наконец в последнем, пятом по счету, помещении нашел то, что искал.

Темной грудой тело лежало на полу прямо посередине. Тора наклонился и пощупал одежду. Та оказалась мокрой, и он пошел открыть ставни. Луна снова скрывалась за тучи, поэтому Тора поспешил вернуться к телу.

Это был Юмакаи.

Судя по всему, в воде он пробыл недолго. Лицо его посинело, глаза выпучились, язык вываливался из беззубого рта. Но несмотря на мокрые лохмотья, он не походил на утопленника. Озадаченный, Тора наклонился и пощупал шею старика, припомнив, как это делал хозяин, когда они нашли мертвую Омаки.

Но в этот момент на затылок его что-то обрушилось, и все погрузилось во тьму.

Придя в себя, Тора обнаружил, что лежит на боку со связанными руками и ногами. Вонючая тряпка, которой ему заткнули рот, и чудовищная боль в голове вызывали дурноту.