Страстная и непокорная - Пола Рид

— Никаких «но». Да будь ваша мать хоть убийцей, самой низкой женщиной на земле, это не имеет для него никакого значения! Ведь вы-то будете такой, какая есть. Вам многое пришлось вынести из-за своего дяди, но Джайлз полагает, ему ясна природа того, что с вами случилось. Он не считает вас от этого менее чистой и непорочной. Он хочет излечить вас и любить. Ведь Бог создал вас для любви.

— Я пыталась покориться, — возразила Грейс. — И не смогла.

Фейт села за стол и жестом пригласила Грейс сесть напротив.

— Дело не просто в физической близости. Он хочет, чтобы вы были счастливы. Хочет, чтобы вы любили его, а он вас уже любит.

— Я тоже люблю его! — выкрикнула Грейс, опускаясь на стул. — Вы правы — он хороший человек. Я с самого начала это видела. Просто я боюсь, что никогда не смогу позволить ему… позволить…

— Я с вами согласна, — прервала ее Фейт, — теоретически все очень похоже. Но изнасилование — совсем не то, что близость с любимым.

— Я же сказала, меня не изнасиловали.

— Думаете, для десятилетней девочки есть разница?

Грейс смотрела в лицо Фейт, и в ее душе словно бы открывалось окно. Что-то застарелое и грязное вылетело наружу, а внутрь хлынули свежесть и чистота. Как легко эта женщина отвергла мысль, что, раз Грейс не лишили девственности, значит, ей не причинили никакого вреда. Одной фразой Фейт установила то, что все остальные просто проигнорировали. И по какой-то причине это признание лишило все происшествие его ужасающей силы.

У Грейс перехватило горло.

— Об этом никогда, никогда не говорили, — сдавленным голосом произнесла она. — Это считалось грязью, которую надо спрятать и никогда не извлекать на свет. — Ее взгляд упал на кровать, где играл малыш, он вытащил из сумки матери несколько деревянных матросов, чтобы у кораблика была команда. Грейс позавидовала невинной простоте его жизни.

— Но с вами было иначе, — возразила Фейт. — Вы помнили. Помнили свой страх и стыд, помнили каждое его слово, ведь так?

Грейс зажмурила влажные от слез глаза и кивнула.

— Вы не можете забыть его слов, — продолжала Фейт, — но должны знать им цену. Все они — ложь. Гадкая, болезненная, извращенная ложь.

— Но я же не маленькая, — запротестовала Грейс. — Я знаю: чтобы был ребенок, мужчина должен совершить насилие, причинить женщине боль.

— Даже ваши слова — «насилие», «совокупление» — пугают и пачкают. Мужчина действительно входит в женщину, но ведь она для этого и создана, создана для него. Я не могу поверить, что Джайлз не пытался вас подготовить, доставить наслаждение.

Грейс встала и подошла к очагу, взяла кремень и стала разжигать древесный уголь. Она не могла вести такой разговор лицом к лицу.

— Не хотите ли чаю?

Фейт со вздохом согласилась.

— Если вы не желаете об этом говорить, то не надо.

— Когда я увидела вас с мужем, — неохотно сказала Грейс, не поднимая глаз на собеседницу, — увидела, как вы себя с ним ведете, такая довольная и совсем не испуганная, я… я хотела расспросить вас, но… Но ведь о таких вещах не спрашивают?

— Что ж, — с вызовом заявила Фейт, — сегодня за чаем мы поговорим обо всем, о чем мужчины болтают друг с другом за элем и ромом. Мы, женщины, слишком о многом умалчиваем.

— Из-за молчания все это начинает выглядеть постыдным, — отозвалась Грейс.

— Так и есть, но на самом деле тут нечего стыдиться. Все это естественно. — Несмотря на такие рискованные заявления, Фейт тоже выглядела смущенной. Она разгладила юбку, потом сложила ладони на коленях. — Как я поняла, Джайлз прикасался к вам в… интимных местах?

Грейс кивнула.

— Но он ведь не делал вам больно?

— Нет, мне не было больно.

— Эти прикосновения, они нужны, чтобы… чтобы возбудить… чтобы тело приготовилось… Видите ли, ваше тело естественным образом вырабатывает вещества, которые облегчают мужчине путь. Забудьте, что вам говорили. За исключением первого раза, соединение не причиняет боли.

— Первый раз? Разрыв? Разрыв, который можно совершить только раз?

— Да-да, но вы снова употребляете слово, подразумевающее жестокость. Там действительно есть преграда, которую надо пройти, но боль бывает очень короткой, а удовольствие намного ее превосходит.

С пылающим лицом Грейс вспомнила о влаге, появившейся от прикосновений Джайлза.

— Но ведь он должен удовлетворить свое желание, — возразила Грейс, — иначе не будет семени. Дядя говорил, что женщина должна страдать.

— Ваш дядя — гнусный лжец. Видимо, это самое лучшее, что можно о нем сказать. Настоящий мужчина возбуждается, когда чувствует желание в своей жене. Для него ее удовольствие значит не меньше, чем свое собственное.

— Ее удовольствие?

— Ну… — Фейт поискала слово, — завершение, разрядка, которую он вам приносит.

Грейс озадаченно нахмурилась.

— Не думаю, что между нами это было. Фейт тихонько засмеялась:

— Если бы было, вы бы знали. Может, если бы вы заранее знали про это… О Господи, неужели я смогу это выговорить?

Огонь наконец разгорелся, Грейс подложила дрова, слегка подула на них и лишь тогда решилась обернуться и бросить на Фейт вопросительный взгляд.

Фейт прочистила горло.

— Конечно, мне говорили, что это страшный грех, что даже подобное желание указывает, что Бог не предназначил вас к спасению. Но Джефф меня научил. Помог мне понять, что это не грех, что женщине так легче перенести одиночество, когда она не может уйти в море вместе с мужем. Это помогает ей оставаться верной женой. Может, и вам легче будет справиться со своим страхом.

— Что — это? — решительно спросила Грейс, огорченная собственным невежеством. Конечно, Фейт не имела в виду, что она должна…

Лицо Фейт заливала густая краска, она помахала рукой, чтобы чуть-чуть остыть.

— Ну… Если вы… дотронетесь до… себя, как дотрагивался Джайлз… Вы почувствуете, что это начнется… Потом… потом продолжайте, делайте, что подскажет природа, и увидите, что я имею в виду. Именно этого мужчина ждет от своей жены, а вовсе не боли.

Обдумывая слова Фейт, Грейс продолжала следить за слабым огоньком у себя в очаге. Дотронуться до себя. Там? Но когда это сделал Джайлз, ей сначала понравилось. До того как распахнулась ставня и ее захлестнуло прошлое.

— Вы уверены, что это не грех? Фейт робко улыбнулась:

— Надеюсь, что нет. Если я не смогу поехать с Джеффом в Бостон, мы не увидимся месяца два, а то и больше.

Две раскрасневшихся женщины украдкой посмотрели друг на друга и отвели взгляды.

— Простите, что я так резко говорила с вами, — извинилась Грейс.

Фейт пожала плечами:

— Я понимаю, насколько вам тяжело, но искренне верю, что вы с Джайлзом справитесь.