Хозяин небесных гор - Зверев Максим Дмитриевич

– Как же ты умудрился барса поймать?! – удивилась женщина, разглядывая хищника. – Вот Ани-то нет, совсем как её Барсик!

– Увезу завтра в зоопарк... Помоги-ка мне его в ящик затолкать. Там я ему перережу верёвки, а мешок он тогда сам сбросит.

Так попал в Алма-атинский зоопарк молодой барс, родной брат Барсика. Но кто же мог догадаться об этом? Злой молодой хищник свирепо бросался на решётку своей клетки, если кто-либо подходил близко. О его приручении нечего было и думать.

Шло время. Лапа зажила. На обильной пище барс поправился, вырос и со временем превратился в огромного хищника. За надёжной решёткой его и сейчас можно видеть в Алма-атинском зоопарке – вечно злобного, с лоснящейся пятнистой шкурой. Он часто лежит на деревянной полке в своей клетке, свесив хвост на пол, и смотрит, слепка прищурив зеленоватые глаза, куда-то поверх толпы на аллее. По ночам он неслышно шагает из угла в угол упругими толстыми лапами опасного хищника поднебесных вершин Тянь-Шаня.

Такой разной оказалась жизнь представителей одной семьи снежных барсов с Заилийского хребта, над столицей Казахстана Алма-Атой.

БЕГЛЕЦ

Застава пограничников в пустыне, за двести пятьдесят километров от пресной воды, была похожа скорее на место ссылки: так здесь было тоскливо поначалу. Но жизнь на заставе текла точно так же, как в любой другой воинской части.

Охрана границ, занятия, клуб, радио, самодеятельность – скучать солдатам не приходилось.

Ручной ворон был старожилом заставы. Уже несколько раз менялись пограничники, отслужив срок, а ворон всё нёс службу на заставе сигнальщиком. У него было прекрасное зрение, и он всегда первый замечал крошечную точку на горизонте в пустыне: это шёл грузовик с пресной водой.

«Крру!» – возвещал ворон на всю заставу и летел навстречу машине, тяжело разгребая крыльями горячий воздух. И тотчас же из-под навеса появлялся верблюд и лениво бежал за вороном, оставляя за собой облачко пыли.

Дневальный выходил из казармы, открывал ворота.

Первым подлетал к машине ворон с открытым клювом. За ним подбегал верблюд. Шофёр останавливал машину и, улыбаясь, наливал в ведро воды. Сначала пил ворон, потом верблюд. Такова была традиция на заставе, и пограничники никогда не нарушали её. Дальше машина шла к заставе с вороном на кабине. Следом тащился верблюд.

Но однажды возле заставы появились охотники на конях. В барханах забелели палатки. К охотникам присоединились пограничники, свободные от нарядов. В бинокль следили за горизонтом, кого-то поджидая. Всю ночь бодрствовал на вышке часовой.

Под утро первым проснулся ворон:

«Крру!»

Из-под навеса высунулся верблюд. Не машина ли с водой? Но на горизонте показался табунок диких ослов, похожих на маленьких лошадок. Это были куланы, совершавшие перекочёвку из Афганистана в Туркмению. Они легко пересекали пустыню, не испытывая жажды; передвигались прохладными лунными ночами, днём питались сочными листьями пустынной ферулы, сухими злаками и даже полубородчатой живокостью – растением, ядовитым для других животных.

Охотникам предстояла трудная задача – отловить живых куланов для заповедника Барса-Кельмес на острове Аральского моря.

Табун куланов остановился, когда солнце поднялось высоко. Они сгрудились на сопке и опустили головы к самой земле. Начинало сильно припекать, и животные спасали головы в собственной тени.

Охотники затаились среди барханов, в зарослях саксаула, в ложбинах. Цепь засад протянулась далеко по пустыне.

Вожак куланов первый заметил всадника. Охотник мчался прямо на табунок. Вожак захрапел. Куланы подняли головы и насторожили большие уши. Только один жеребёнок продолжал весело прыгать и лягаться. Он ещё не умел бояться. В его жизни этот всадник был первым врагом.

Прижав уши, вожак оскалился и погнал табунок в глубь пустыни. Но всадник ловко заворачивал куланов в сторону первой засады. Куланы прибавили скорость. Сзади бежал вожак, зло фыркал и кусал отстающих. Лошадь под всадником вспотела и замедлила бег. Но из-за бархана выскочил охотник на свежем коне и продолжил гон. Первый всадник устало спрыгнул со взмыленной лошади и начал водить её шагом за повод, чтобы унять дыхание.

Пять раз сменялись всадники, преследуя куланов, десятки километров остались позади, а куланы скакали, всё ещё полные сил. Лишь когда сменился шестой всадник, стал отставать жеребёнок. Вожак безжалостно подгонял его. В погоню включился девятый всадник. Жеребёнок резко кинулся в сторону, увернулся от вожака и лёг у густого куста селитрянки, сунув голову в тень. Он хватал воздух открытым ртом и тяжело поводил боками. Охотник спрыгнул с лошади и без труда взял куланёнка. Теперь ему предстояла другая жизнь – на пустынном заповедном острове Барса-Кельмес.

К вечеру одна из лошадей не выдержала бешеной скачки и околела. Охотники смущённо топтались возле неё.

– Нет, так мы загоняем коней, а толку не добьёмся, – сказал старший охотник.

И вот недалеко от заставы на шестах были развешаны сети. Они растянулись в песках почти на два километра. На следующее утро возле них появились куланы.

На этот раз ловля была организована совсем по-другому. Первый всадник погнал куланов к большому бархану. Когда они были уже близко, из-за бархана с гиканьем вынеслись всадники. На несколько минут кони развили бешеную скорость. Табун куланов удалось разбить на части. Животные бросились в разные стороны и с невероятной быстротой скрылись за горизонтом. Однако одного жеребёнка удалось зажать между конями и погнать к сетям. У самых сетей третий всадник пугнул жеребёнка сзади. Обезумев от страха, он влетел в сети и запутался в них. Так был пойман второй куланёнок.

С величайшими трудностями было поймано ещё несколько взрослых куланов, и все они живут сейчас на заповедном острове.

Когда отлов куланов был закончен и охотники разъехались по домам, неожиданно был получен заказ поймать одного кулана для лондонского зоопарка. Что же делать? Не собирать же снова всех людей ради одного кулана. Вот тогда-то над большим стадом куланов в безбрежной Бодхызской пустыне повис в воздухе вертолёт. Рядом с пилотом сидел известный охотник Николай Семёнович Заморин. В руках у него было ружьё, но не совсем обычное – оно стреляло не пулями, а специальными снотворными зарядами, способными усыпить любое животное, вплоть до слона. Вертолёт снизился над табуном. Куланы рванулись вперёд.

– Вон того! – сказал Николай Семёнович.

Пилот направил машину к большому жеребцу. Счётчик показывал восемьдесят пять километров в час. Жеребец летел быстрее ветра. Но не его ногам и сердцу было тягаться с вертолётом! Два снотворных заряда пролетели мимо. Но третий точно угодил в ляжку. Жеребец перешёл на рысь, потом на шаг. Вскоре он лёг, табун же умчался. Когда люди подошли, кулан крепко спал.

Взглянуть на редчайшее животное нашей планеты, привезённое в столицу, собрались железнодорожники товарного двора Химок.

Кулан в тесной клетке зло прижимал уши, скалился и яростно лягал доски.

Клетку подцепили краном. Она качнулась в воздухе и поплыла к разгрузочной платформе. Кулан бешено забился, стуча копытами. И случилось непоправимое. Раздался треск досок, клетка накренилась, с грохотом рухнула на платформу и развалилась пополам. Жеребец стоял на платформе совершенно свободный. Его ничто не удерживало, и он понял это раньше, чем опомнились люди. Гигантскими прыжками он бросился мимо людей, отскочивших в стороны, простучал копытами по асфальту товарного двора и унёсся за ворота.

Долго и упорно искали кулана в окрестностях Москвы. Никто из местных жителей не видел ни кулана, ни его следов. И это в густонаселённых окрестностях Химок! Кулан как будто накрылся шапкой-невидимкой.

Через несколько дней поиски прекратили. Было очевидно, что какой-то браконьер в первый же день убил животное. Куланье мясо очень вкусное и высоко ценится в Средней Азии.