Продолжение времени - Владимир Солоухин

Но это, конечно, мелочь. Главное, что концертный зал действует и что именно здесь можно вернее, чем в каком-либо другом месте Москвы, услышать прекрасную музыку. Тем самым я вовсе не хочу поставить этот зал выше Зала имени Чайковского, Большого зала Консерватории или даже Большого театра и сказать, что там не бывает прекрасной музыки. Это было бы смешно и нелепо. Бетховен и Вагнер, Шуберт и Моцарт, Равель и Григ, Лист и Шопен, Паганини и Гуно, Верди и Массне, Берлиоз и Мендельсон, Глинка, Бородин, Рахманинов, Чайковский, Скрябин… десятки, если не сотни, композиторов, сотни, если не тысячи, симфоний, концертов, сюит, ораторий, опер, балетов, ноктюрнов, вокализов, кантат, прелюдов, каприччио, фантазий, серенад, сонат, романсов, рапсодий, элегий, вариаций – океан музыки. Да, целый океан музыки – вот что такое музыкальная жизнь Москвы, и, конечно, микроскопический по отношению к целому концертный зал «Знаменский собор» не больше чем ручеек по сравнению с океаном. Но ведь из всех грандиознейших запасов воды на земном шаре нам обычно нужен в то или иное время один стакан (а то и глоток), и, конечно, можно зачерпнуть этот стакан и там и там, но вот есть родник, где можно зачерпнуть без ошибки.

Само назначение этого зала, сама принадлежность его Всероссийскому обществу охраны памятников истории и культуры ограничивает возможности, концертные программы, репертуар, делает его, правда, узким, но зато целенаправленным и вполне определенным.

Перебираю в руках пригласительные билеты последних полутора лет (они у них называются «Приглашения») .

Вечер «Из истории русской музыки. Н. Метнер. Пять стихотворений А. С. Пушкина., пять стихотворений А. А. Фета: Восемь стихотворений Ф. И. Тютчева. Исполняет Людмила Белякова (меццо-сопрано)». Разве не захочешь услышать, да еще в маленьком зале, в камерной обстановке?

Ансамбль народной музыки под руководством Д. В. Покровского. «Народные песни северных и южных областей России». (Кстати сказать, это замечательный ансамбль. Песни бывшего казачьего Дона, Кубани, Средней России, архангельских и вологодских лесов они не стилизуют под некий общий образец, не подгоняют под некую общую манеру исполнения. Они не тянут народные песни как бы в классику, путем разных там музыкальных обработок, аранжировок, усложнений и украшений. Они берут песни такими, как их поют (пели) на местах. Ну, конечно, они профессионалы, у них большая музыкальная культура, поэтому они поют, попросту говоря, лучше, чем где-нибудь в деревне (тем более что там уж совсем разучились петь, да и некому), но лучше, а не по-другому. Если бы их метод собирания песенного фольклора сравнить для наглядности с другим видом искусства, я бы сказал, что это фотография, но фотография высокохудожественная, вот в чем суть.)

Но продолжим разглядывание «Приглашений». «Русская фортепиянная музыка конца XVIII, начала XIX века».

«Русская хоровая классика XVIII—XX вв>. „Д. С. Бортнянский. Концертная симфония. Квинтет. Сюита из оперы „Алкид“, „Аве Мария“. Романс из оперы „Сын-соперник“. Концерт для хора“. „Авторский вечер Жанны Кузнецовой“. „Древнерусские звоны“ для фортепияно». «Пять русских напевов» для скрипки и фортепияно. Песни из циклов «Русская пентатоника» и «Русская диатоника». И если даже мы с вами не очень четко разделяем для себя пентатонику и диатонику, то все равно ведь интересно послушать.

А где вы можете услышать Чеснокова в исполнении Л. Солодиловой (капелла им. М. М. Юрлова под управлением Ю. В. Ухова), или «Коляды» в том же исполнении, или «Херувимскую» В, Титова в исполнении Государственного московского хора, художественный руководитель В. Г. Соколов?

Что касается меня, то я благодарен Знаменскому собору за знакомство с молодым (сравнительно), но замечательным музыкальным коллективом. Я имею в виду Московский камерный хор, который создал и которым руководит Владимир Николаевич Минин. Они даже и репетируют каждый день по утрам в Знаменском соборе. Одиннадцать часов, серый осенний или зимний, денек. По тротуарам валит народ, на перекрестках скопление машин, толчея в магазинах, кому работа, кому забота, кому суета. Где услышишь в эти часы чистейшие и точнейшие музыкальные звуки, золотые голоса, многоголосые распевы?

Я репетиции, будь то в драматическом театре, будь то музыкальные, люблю смотреть и слушать больше даже, чем постановку или готовую музыку. Этот живой процесс совершенствования, доводки, множество вариантов, постепенного достижения того, чего хотел руководитель, это придание на глазах (на слуху) окраски звукам и музыке завораживает и приносит истинное наслаждение. Так что иногда я приходил в Знаменский собор утром и, тихонько примостившись в заднем ряду, слушал репетиции хора.

У замечательного французского писателя Экзюпери есть фраза: «Достаточно услышать народную песню XV века, чтобы понять, как низко мы пали».

Сказано слишком сильно. Но Экзюпери писатель (а не дипломат, например), писателю же не возбраняется говорить сильно и даже слишком сильно, в этом, собственно говоря, и состоит его профессия. Зато сказанное им заставляет задуматься, переоценить некоторые ценности.

Что же имел в виду Экзюпери, говоря о нашем современном музыкальном падении? Ведь и сейчас, в XX веке, пишется и исполняется современная, но хорошая музыка. Прокофьев, Шостакович, Барток, Свиридов… Да и эстрада, если принять ее как жанр, как ветвь, тоже бывает разная. Вертинский, Эдит Пиаф, Ив Монтан, Слава Пшебыльская – это все же певцы, а не хрипуны, не крикуны и не шептуны. Но критерии действительно сместились. Нельзя превращать скрипку в ударный инструмент, хотя, конечно, на ее оборотной стороне можно выбивать звонкую и глухую дробь. Скрипка должна играть. Точно так же и человеческий голос – это певческий инструмент, более того, специалисты считают его самым совершенным музыкальным инструментом, его возможности огромны, и когда они уже ясны, выявлены на протяжении веков, должно быть стыдно нам принимать за пенье и считать пеньем хрипы, шептанье в микрофон и истошные вопли. При таком положении вещей не вредно иногда заглянуть в прошлое нашего искусства и посмотреть, что мы по сравнению с ним приобрели, а что – потеряли.

Наш крупнейший искусствовед в области живописи Михаил Алпатов, говоря о культурном наследии, выразился не столь резко, как Экзюпери, ко по существу он сказал то же самое.

«Современник, даже когда его влечет старина, склонен считать своих предков людьми простодушными и недалекими. Он замечает в них прежде всего то, чего им не хватало с современной точки зрения, и обычно не замечает того, чего ему самому не хватает по сравнению с ними».

Слушая капеллу им. М. М. Юрлова, Государственный хор под управлением В. Г. Соколова или теперь вот Московский камерный хор Владимира Николаевича Минина, начинаешь понимать, чего нам не хватает по сравнению с нашими предками.

В последней четверти XIX века в России произошло величайшее (для русской культуры) открытие: была открыта древнерусская живопись. Подробнее об этом можно прочитать в специальных книгах (или смотрите хотя бы «Черные доски», как говорится, того же автора), но суть в том, что иконы постоянно, из века в век подновлялись, покрывались новой живописью поверх старой, а потом живопись икон стали закрывать металлическими окладами, а древняя живопись хранилась под всем этим, словно клад, бесценное сокровище, в целости и сохранности, но недоступная для глаз. Более того, люди даже и не подозревали об этом сокровище. Знали, что существовал в XV веке иконописец Рублев, но живописи его видеть нигде не могли. И вот совершилось открытие. Умелые руки реставраторов стали убирать позднейшие наслоения, добирались до семнадцатого, шестнадцатого, пятнадцатого, двенадцатого веков и показали нам целую цивилизацию, целый пласт культуры, мастерства, красоты.

Но ведь не может же быть, чтобы одна ветвь культуры и искусства развилась и достигла невероятных высот, а вокруг нее были бы пустота, мрак и невежество. Не легче ли предположить, что развивались гармонично и соседние ветви и смежные виды искусства, только они ждут еще своего открытия.

Даже отдельные, пусть робкие заглядывання в прошлое подтверждают правильность этой мысли. Дело, касается в первую очередь культуры и искусства пения.

Вот сказал Экзюпери: «Достаточно услышать песню XV века…» Да как же ее услышишь? Ведь мало знать слова и мелодию, мало расшифровать древние нотные знаки, так называемые «крюки», надо еще знать, как тогда пели. Ну, знать невозможно, магнитофонов не было, дисков тоже, значит, выход один – догадаться, почувствовать, восстановить, воссоздать…

Замечательный музыкант М. М. Юрлов со своей капеллой первым проложил или, по крайней мере, показал дорогу к древним памятникам русского хорового искусства. Прекрасны Рублев, Дионисий, Феофан Грек и многие безымянные живописцы древности, но не менее прекрасной оказалась и музыка с именами распевщика Опекалова, Федора Крестьянина, Николая Дилецкого, Василия Титова, Николая Бавыкина, Бортнянского… Но, конечно, чаще всего в концертных программах приходится помечать: «Неизвестный автор XVI века», «Неизвестный автор XVII века» или просто «Древнейшее песнопение»,