Древняя Москва. XII-XV вв. - М.Н. Тихомиров

Действия Владимира отнюдь не были его внезапной авантюрой. Он опирался на самих москвичей и хотел прочно утвердиться в Москве. Пока воевали его старшие братья, он вместе с дружиной и «москвичами» подступил к Дмитрову, принадлежавшему Ярославу. Дмитровцы мужественно защищались и отбили нападение. В кратком известии об этом событии, которое помещено только в одном летописце, находим кое-какие любопытные подробности. Владимир осаждал Дмитров «…с москвичи и с дружиною своею», чуть не был застрелен осажденными и бежал, испугавшись прихода Ярослава. Тут впервые упоминаются «москвичи», и этот термин звучит многознаменательно. Конечно, под ним понимаются не только горожане, но в то же время и не одни землевладельцы со своими вооруженными отрядами. «Москвичи» – целый комплекс понятий, обозначение жителей города и прилегавшей к нему округи. Характерно и само предпочтение Москвы соседнему Юрьеву-Польскому, находившемуся в богатой сельскохозяйственной местности. Одного этого факта достаточно для того, чтобы признать, что Москва сильно подвинулась вперед и стала на пятом или шестом месте среди других городов Владимиро-Суздальского княжества, ниже Владимира, Суздаля, Ростова и Переславля, но выше Юрьева-Польского.

РАЗОРЕНИЕ МОСКВЫ ТАТАРАМИ

Еще яснее и выразительнее выступает перед нами значение Москвы как крупного населенного пункта в известиях о разорении ее татарами. Полчища Батыя вторглись в Русскую землю со стороны Рязанского княжества. Разорив Рязань, они подступили к Коломне, которую защищали в числе других воинов и москвичи. Пользуясь численным и техническим перевесом, татары разбили русское войско. Князь Всеволод Юрьевич, сын великого князя, бежал во Владимир, «а москвичи к Москве». За ними шли татары, обступившие Москву, вероятно, в январе 1237 г. Но представим здесь место сообщениям самой летописи: «Взяша Москву татарове, и воеводу убиша Филипа Нянка за правоверную хрестьянскую веру, а князя Володимера яша руками, сына Юрьева, а люди избиша от старьца и до сущаго младенца; а град и церкви святыя огневи предаша, и манастыри вси и села пожгоша и много именья вземше отъидоша».

Из этого известия узнаем о существовании в Москве не только крепости («града») и окружающих ее сел, но и о церквах и монастырях, о большом имуществе, награбленном татарами. Так можно было писать лишь о сколько-нибудь значительном городском центре. Тогда станет понятной и сцена, разыгравшаяся под стенами Владимира, осажденного татарами. Владимирцы пустили стрелы в татар, а те закричали: «Не стреляйте». Татары подъехали к воротам и показали пленного князя Владимира. Они явно били на эффект и гордились взятием крепкой Москвы.

В связи с этим не будет бесполезным вспомнить об одном замечательном месте, которое имеется в «Истории завоевателя мира» Джувейни (умер в 1282 г.). По словам Джувейни, монголы покорили русские земли до города М. к. с. (варианты – Машку, М. л. с, Микес). Жители города были «…по многочисленности своей [точно] муравьи и саранча, а окрестности были покрыты болотами и лесом, до того густым, что [в нем] нельзя было проползти змее. Царевичи сообща окружили [город] с разных сторон и сперва с каждого бока устроили такую широкую дорогу, что [по ней] могли проехать рядом три-четыре повозки, а потом против стен его выставили метательные орудия. Через несколько дней они оставили от этого города только имя его и нашли [там] много добычи».

Если отвлечься от сказочных подробностей о том, что всего в этом городе погибло 270 тыс. человек (у каждого убитого отрезали ухо), то в остальном рассказе не найдем ничего не достоверного и не согласного с летописью, вплоть до подробностей о глухих лесах и болотах, окружавших Москву. Не забудем и того, что весь рассказ Джувейни о походе на Булгар и Русь имеет некоторые параллели с нашей летописью. Так, слова Джувейни о силе татарского войска – «…от множества войска земля стонала и гудела, а от многочисленности и шума полчищ столбенели дикие звери и хищные животные» – находят полную параллель в нашей летописи: «…и не бе слышати от гласа скрипания телег его, множества ревения вельблуд его, и ржания от гласа стад конь его». Еще более образы Джувейни находят сходства с выражениями русских исторических песен о татарских погромах. Поэтому сомнения издателей работы покойного В. Г. Тизенгаузена о невозможности под городом М. к. с. понимать Москву не представляются нам достаточно убедительными. В конце концов Джувейни мог записать один из рассказов о татарском нашествии на Русь, в котором могла упоминаться Москва, подобно тому, как Ипатьевская летопись сохранила рассказ об осаде татарами ничем особенно не замечательного Козельска.

Известие о разорении Москвы татарами дает нам еще одну любопытную деталь, указывающую на тесную связь Москвы с владимирскими князьями. Ведь московский князь Владимир был сыном великого князя владимирского Юрия Всеволодовича. В числе других отрядов Залесской земли отряд москвичей ходил против татар к Коломне, оттуда после поражения князь Всеволод Юрьевич бежал во Владимир. Татары шли буквально по пятам. Взяв Москву, они повернули прямо на Владимир, так как Москва была соединена с ним кратчайшим и удобнейшим путем по Клязьме.

МИХАИЛ ХОРОБРИТ

Близость Москвы к Владимиру объясняет нам попытку нового московского князя Михаила. Ярославича Хоробрита захватить в свои руки Владимирское княжение. Михаил был сыном Ярослава Всеволодовича, братом Александра Невского. В некоторых источниках он именуется как «князь Михаила Ярославич Московский». Есть предположение, что Москва досталась ему в княжение по отцовскому завещанию, так как по смерти Ярослава брат его, новый владимирский великий князь Святослав Всеволодович, посадил по городам своих племянников, «яко же уряди» князь великий Ярослав Всеволодович. Поколенные росписи сыновей Ярослава по-разному показывают старшинство Михаила. Одни (роспись, приложенная к истории С. М. Соловьева) делают его самым младшим в потомстве Ярослава, другие показывают его тотчас же после Александра Невского. С последним, видимо, и надо согласиться, иначе мы должны были бы считать, что Михаил совершал свои подвиги чуть ли не малолетним. О его характере говорит прозвание Хоробрит от древнерусского слова «хоробровати» – храбриться. Соответствующую параллель находим в «Слове Даниила Заточника», памятнике того же XIII в.: «…лучше един мудр десяти хоробрующих без ума».

Жизнь Михаила Хоробрита действительно оправдывает насмешливую фразу Заточника о хоробрующих без ума. Опираясь на Москву, Михаил выгнал из Владимира своего слабого дядю Святослава Всеволодовича и захватил в свои руки великое княжение, но в том же 1248 г. погиб в битве с литовцами и был похоронен во владимирском Успенском соборе епископом Кириллом.

Кратковременное княжение Михаила в Москве бросает особый свет на положение этого города среди других русских городов середины XIII в. Михаил Хоробрит первый показал, что ближайшая дорога к владимирскому великокняжескому столу лежит из Москвы, которая являлась ключом к бассейну Клязьмы с запада.

НАЧАЛО КНЯЖЕНИЯ ДАНИИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА

После сообщения о смерти Михаила Хоробрита известия о Москве надолго пропадают со страниц летописи, появляясь вновь только под 1282 г. в связи с рассказом о смутах между великим князем Дмитрием Александровичем и его братом Андреем. В Переславль, где засел Дмитрий, пришли тверичи, москвичи и новгородцы. Во главе москвичей стоял младший из сыновей Александра Невского князь Даниил. Никоновская летопись называет его великим князем московским, но более ранние летописи говорят кратко: «Московской Данило Александровичь… с москвичи». Из этих слов не вполне ясно, о чем идет речь, – пытался ли Даниил утвердиться в Москве с помощью москвичей, желавших иметь особого князя, или он уже в 1282 г. был московским князем. Дело в том, что у нас есть и другое свидетельство, по которому Даниил утвердился в Москве значительно позже. Так, Супрасльская летопись, сообщая о кончине Даниила, добавляет, что он «княжив лет 11» – слова, пропущенные в других летописях.

Поскольку мы знаем, что Даниил умер в 1303 г., началом его московского княжения надо положить 1292 г. Имеется и еще одно свидетельство, помещенное в Степенной книге. По нему Даниил получил в наследство от отца Москву, где и возрос. Это свидетельство принято нашими историками как вполне достоверное, хотя оно является только отголоском поздних преданий о Данииле и Москве XIII в. При Иване Грозном, когда была составлена Степенная книга, т. е. почти через три столетия после смерти основателя династии московских князей, о Данииле писали только на основании преданий и домыслов. Единственным ценным указанием жития можно считать свидетельство, что Даниилу было два года, когда умер его отец Александр Невский. Следовательно, Даниил родился около 1261 г.