Смерть от воды - Торкиль Дамхауг

— У нас есть еще место.

Йо искоса смотрит на столик. Женщина в легком платье сидит спиной. Волосы темнее машинного масла. Рядом с ней крепкий мужчина, а с краю стола — мальчик одного возраста с Нини. Семья. Завтракает вместе. И одно место у них свободно на раскаленной террасе. Можно подойти к столу и постучать по нему огромной кувалдой.

— Скоро остальные подойдут, — выпаливает Йо. — Надо найти место для всех.

— Пойдешь потом играть в футбол на пляж?

Даниэль не сдается, стоит и ждет, пока Йо ответит. «Только бы не сейчас они пришли», — проносится в голове у Йо. Не при Даниэле, и его семье, и еще куче таращащихся рож. Он замечает свободный стол и идет туда. Стол еще не прибрали после предыдущих посетителей. Тарелки с остатками яиц, жиром бекона и виноградными косточками на салфетке. Кофейная гуща в чашках. Трульс появляется, таща за собой Нини. Йо приказывает ему прибрать стол. Идет за огромной тарелкой кукурузных хлопьев для Нини.

— Хочу с медом, — протестует она.

— Ешь, что дают, — рычит Йо, и в кои-то веки до нее доходит, что ныть бесполезно. — Смотри, четыре ложки сахара. Теперь будет вкусно.

Трульс громко смеется. Он уже успел наесться жареными сосисками и беконом с кучей кетчупа.

— Здесь круто! — ликует он.

Йо зажевывает бутерброд с вареньем. Идет к столу, где сидит семья Даниэля. Мать встает и направляется к выходу. Она стройная, и черное платье сидит в облипку. Похожа на какую-то кинозвезду, Йо не помнит имени. Отец тоже уже доел, но сидит и слушает какие-то рассуждения Даниэля. На затылке у него вьются волосы, и, кажется, он очень много тренируется с нагрузкой.

Заходит та, которую он ждал, в сопровождении толстой блондинки. Они вешают купальные полотенца у стола прямо перед открытой дверью недалеко от Даниэля. Проходят мимо него к буфету. Йо не смотрит на нее, зато она смотрит на него, в этом он уверен. Куртка посоветовал не демонстрировать сильного интереса. И потом неожиданно проявиться. Йо несказанно рад, что сидит в столовой один с Трульсом и Нини. Может, девчонка и не видела его с матерью и Арне. Может, она и знать о них не хочет.

И трех минут не прошло, как она возвращается с подносом. Она только что искупалась, потому что сзади у нее мокрый след от купальника. Это тот самый, с сердечками, Йо видит его сквозь тонкую желтую юбку, которая накануне висела и сушилась на балконе. Значит, ее зовут Ильва, Ильва Рихтер. Если можно доверять Куртке. А с чего бы ему не доверять? Он забавный и знаменитый. И почему-то интересуется делами Йо. Йо оглядывается посмотреть, нет ли поблизости Куртки. Но Куртка не из тех, кто рано завтракает, доходит до Йо. Скорее, он сидит всю ночь, курит и перечитывает поэму о тонувшем финикийце.

Не успел Йо съесть первый бутерброд, Ильва уже встает. Между желтой юбкой и совсем коротким топиком проглядывает живот. В пупке у нее кольцо. Такого Йо еще не видел. Он не может удержаться и смотрит на него. А под топиком колышется грудь — вверх-вниз, в такт ее шагам. Он насилу отворачивается. Девчонкам не нравится, когда на них пялятся, — сказал бы Куртка.

Когда она исчезает за углом, Йо встает:

— Посиди здесь с Нини.

— Ты куда?

— В туалет. Ты никуда не идешь, ясно?

Трульс жует хвостик сосиски, и, кажется, он совсем не напрягается.

— Вернусь через десять минут, — бросает Йо через плечо.

Он наклоняется и заглядывает на соседний балкон. Дверь закрыта, и окно занавешено. Но она внутри, в этом он ни на секунду не сомневается. В спальне тихо. Даже храпа Арне не слышно. Может, у него остановилось сердце, может, он лежит в кровати с синим лицом и распухший язык свисает изо рта. Может, он перевернулся в пьяном сне, улегся поверх матери и задушил ее за компанию. Тогда придется забрать Трульса и Нини и валить отсюда. И сесть в самолете рядом с Ильвой. «Можешь пожить у меня», — скажет она. «А как же Трульс и Нини? — спросит он. — Я не могу их бросить. У них больше никого нет». Она прижмется к нему: «Мои родители могут их усыновить. И им будет хорошо».

Он действует не задумываясь. Крадется по коридору к соседней двери. Стучит. Никто не отвечает. Разве он не собирался с ней поговорить? Стучит опять. Изнутри раздаются шаркающие шаги.

— Кто там?

Голос Ильвы. Теперь до него доходит, на что он обратил внимание еще накануне у бассейна. Она картавит, как все на юге. Или в Бергене. Ему хочется произнести ее имя, но он одергивает себя.

— Это я… сосед.

Она открывает. На ней майка и шорты. На голове тюрбан из полотенца.

— Привет, — говорит Йо.

— Привет?

— Я сосед, — повторяет он.

— Э?

Она произносит это «э», будто никогда раньше его не замечала. «Я — сосед, — собирается повторить он в третий раз, — можно зайти?»

Посидеть у нее на диване. Подержать ее за руку. Ее взгляд ничего подобного не предполагает.

— Можно одолжить открывалку? — находит он спасение, звучащее на легкость непринужденно. Открывалка может понадобиться кому угодно и когда угодно. Обычная вещь, которую можно одолжить у соседей.

— Открывалку? — Она смотрит в сторону кухни. — Посмотрю, есть ли у нас.

Она прикрывает дверь. Не приглашает его зайти. Неудивительно, учитывая его неожиданное появление.

Через секунду она возвращается, держа в руках металлический предмет — открывалку для бутылок и банок и еще складной штопор одновременно. Точно такой же, какой лежал у них в ящике на кухне в день приезда, а теперь переместился на тумбочку у мамашиной кровати.

Он тут же осмелел. Смотрит долго ей в глаза. Они карие с небольшими черными пятнышками.

— Сейчас верну, — говорит он и разворачивается.

— Это не к спеху, — отвечает Ильва. — Можешь и позже отдать.

Он стоит в полутемной кухне и вертит в руках открывалку. Прижимает острие к ладони, оно до боли в пальцах натягивает кожу.

Тут из спальни раздается голос матери. Сонный. Сейчас она голая отправится в туалет. Он снова крадется на свет. Окошко в ванной у Ильвы приоткрыто. Может, она стоит перед зеркалом. Расчесывает длинные мокрые волосы. Он снова стучит. На этот раз она открывает сразу и не спрашивает, кто там.

— Все? — бросает она с легкой улыбкой.

— Тунец, — объясняет он, не придумав ничего получше. — Отличное здесь место, — добавляет он быстро, потому что кажется, она вот-вот захлопнет дверь.

— Да, очень, — говорит она.

— И пляж хороший, — говорит он.

Она кивает:

— Собираюсь туда. Только сначала приведу себя в порядок.

Кровь прилила к щекам. Это прозвучало почти как «встретимся на пляже». Он поднимает руку, чтобы прикоснуться к ней, но не осмеливается, проводит рукой по губам.

— Значит, увидимся, — говорит он.

Она приподнимает брови, больше правую, как он замечает.

— Ну… да, — говорит она и закрывает дверь.

Он стоит перед ее дверью и обнаруживает, что забыл отдать ей открывалку. И она забыла. Слишком их занял разговор. Но постучаться еще раз было бы неправильно. Куртка предупреждал, в этом Йо уверен. Вместо этого он кладет открывалку в карман, будет возможность зайти еще раз. Он шагает по территории отеля. На маленькой площадке с качелями и горкой, как и накануне, собрались кошки. Кто-то крадется вдоль кустов, кто-то забирается на деревья. Одноглазая калека тоже там, сидит сама по себе у забора. Йо входит, закрывает за собой калиточку. Калека узнает его, подкрадывается и начинает ластиться к его голой лодыжке. Шкура у нее драная и все равно мягкая. Зверек смотрит на него одним своим глазом, жалобно мяукает, может, просит что-то. Ему хочется что-нибудь с ней сделать. Он не знает что. Поднять и приложить шкуркой к щеке. Потрогать пальцем пустую глазницу. Сжать котенка изо всех сил, чтобы он не мяукал. Но он только пинает котенка в сторону, чтобы тот не увязался за ним за калитку.

Остановившись у киоска, он разглядывает пляж. Соломенные зонтики напоминают ему о готтентоте Гоа, который ударил в барабаны посреди ночи и спас деревню от напавшего врага. Йо крадется к большому дереву. Она где-то здесь, на пляже, Ильва, потому что он уже искал ее на другом пляже, в нескольких сотнях метров отсюда.

Тут он ее замечает. Она выходит из воды в купальнике с красными сердечками. Скручивает волосы, несколько раз их отжимает и отбрасывает обратно на спину. За ней переваливается маленькая блондинка. Как толстенький домашний зверек, смеется Йо и следит за Ильвой взглядом. Она подходит к зонтику во втором ряду от моря, берет полотенце, вытирает лицо и бедра, вешает полотенце обратно, укладывается на солнце.

«Пойди к ней», — слышит он голос Куртки. Или подожди, когда она снова пойдет купаться. Тогда можно пойти за ней в воду и заговорить. Тему для разговора найти несложно, когда вокруг бьет прибой и грозит ее опрокинуть.

Он выбирает первый вариант, не может ждать. Крадется поближе к тому концу пляжа. Узнает взрослых, с которыми она сидела в столовой. У мужчины, очевидно отца, седые волосы. А мать совсем не похожа на Ильву, маленькая и с животом, обвисшим сильнее, чем у его мамаши.