Шиворот-навыворот - Ф. Энсти

Наверху, словно в насмешку над происходящей сценой, весело играла полька, в фортепьяно смеялось над драматическим столкновением между отцом и сыном.

Внезапно Дик вышел из оцепенения.

– Отойди! – крикнул он. – Я это сделаю. Хочу стать взрослым, каким был ты.

Не успел он закрыть рот, как мистер Бультон с больший неудовольствием увидел метаморфозу, приключившуюся с его непослушным и бессовестным сыном. Сначала Дик вдруг раздулся словно лягушка и затем превратился в точную копию мистера Бультона. Новопревращенный Дик стал прыгать и плясать по комнате с проворством, какое позволяли его новые габариты.

– Отлично! – восклицал он. – Камень не подкачал! Никто и не заподозрит подвоха!

А затеи он упал в кресло и вволю нахохотался, радуясь своему нахальному поступку. Поль же настолько разъярился тем, как с ним обошелся ребенок, что, с трудом обретя дар речи, свирепо воскликнул:

– Ну что ж, все вышло по-твоему, и мы оба в дурацком положении. Надеюсь, ты теперь натешился вдосталь. Только неужели ты собираешься в таком виде ехать в Крайтон-хауз?

– Нет, – решительно сказал Дик. – В таком виде, нет!

– Ничем не могу тебе помочь. Если доктор согласится принять тебя в таком виде, я не буду препятствовать твоему отъезду.

Поль лишь хотел припугнуть Дика, ибо считал, что если посвятить в их тайну Боулера, все станет на свои места. Но угроза заставила Дика принять решение, на которое он иначе вряд ли решился бы.

– Неужели? – воскликнул он. – Но не кажется ли тебе, что мы с тобой поменялись местами?

– В известном смысле, – признал Поль. – Моя опрометчивость и твое коварство... но если я коротко объясню суть дела...

– Вряд ли у тебя получится коротко, – усомнился Дик, – во попробуй.Когда приедешь к Гримстону.

– Когда? Что, что? – ахнул Поль.

– Видишь ли, нет смысла нам ехать туда вдвоем. Ребята не дадут нам покоя. Ну а поскольку мне там осточертело, а тебе хочется вернуться в школу, почему бы тебе не отправиться туда одному.

– Ни за что! Я не выйду из этой комнаты! Тотчас же за окном послышался стук колес. Они затихли у дома, и раздался пронзительный звонок. Долгожданный кеб приехал.

– Нечего тратить время попусту, – сказал Дик. – Одевайся. Мистер Бультон решил обратить все в шутку и, нервно усмехнувшись, сказал:

– Да, на сей раз ты загнал беднягу отца в угол. Я неправ. Я действительно сказал не то, что думал. Но хватит. Хорошенького понемножку! Пожмем друг другу руки и попробуем найти выход.

Но Дик, уютно устроившись у камина, отвечал с отцовскими интонациями:

– Ты отправляешься в отличное заведение, где будешь окружен всеми домашними радостями – особенно рекомендую тянучку, не пропусти ее – по вторникам и пятницам. Ты снова получишь возможность предаться детским трудам и досугам. Тебе особенно понравится «охота». Ты в детстве не играл в охоту? И со сверстниками ты поладишь, если только не станешь задаваться. Этого они не потерпят. А теперь прощай, сын мой, и да благословит тебя Господь!

Поль оцепенело выслушал эту речь, не смея поверить, что сын вовсе не шутит. Не успел он что-то ответить, как отвориларь дверь и вошел Боулер.

– Еле нашел кеб – погода жуткая, – объяснил он лжеДику, – но вещи уже там, и извозчик говорит, что успеем.

– Прощай же, сын мой, – сказал Дик с притворной нежностью, но опасными искорками в глазах. – И не забудь передать привет доктору.

Поль обернулся к дворецкому, надеясь на поддержку. Боулер не допустит, чтобы хозяина, который всегда был с ним справедлив, если не снисходителен, так вот безжалостно выпроводить из дома.

Он попытался что-то сказать, но в голове его все перемешалось. Он хотел гневно изобличить обманщика, заклеймить его позором, оповестить весь дом, что в его облике разгуливает самозванец. Пусть они соберутся и решат, кто есть кто.

Сумей он сделать это быстро и с толком, он скорее всего избежал бы неприятных переживаний, изменил бы события в свою пользу, ибо Дик еще не свыкся со своим новым положением, но как это часто бывает, самые нужные слова так и не слетают с наших губ в необходимый момент.

В таком положении оказался и мистер Бультон. Он сделал еще «дну отчаянную попытку объясниться, но нависшая над ним угроза отупляла, а не стимулировала его ум. Но тут судьба избавила его от новых мучений. Глаза Поля застлала темная пелена, стены комнаты отступили, в ушах зазвенело, и он стал падать. Ему казалось, что он проваливается сквозь землю и летит ваиз, к антиподам. Затем его окутала чернота, и он потерял сознание.

3. НЕОЖИДАННЫЕ ОСЛОЖНЕНИЯ

Когда мистер Бультон пришел в себя, то обнаружил, что его куда-то везут по широкой, ярко освещенной улице в тряском экипаже.

В голове у него по-прежнему был туман, и какое-то времл он лежал, прислушиваясь к дребезжанию стекол кеба.

Его первое ясное ощущение было связано с едой. Он пытался понять, что подаст на обед ему Барбара. Есть ему совершенно не хотелось, и лишь нечто изысканное могло возбудить аппетит.

Мысль об обеде вызвали образ столовой, а затем внезапно на него нахлынули воспоминания о камне Гаруда. Мистер Бультон содрогнулся, до того ясны, отчетливы и ужасны были эти воспоминания. Но чувство страха вдруг уступило место ощущению того, что сейчас он в безопасности.

Поскольку, до того как упасть в обморок, он.был в столовой, то, обнаружив, что едет в кебе, незадачливый мистер Бультон вдруг совершенно успокоился, ибо он часто возвращался домой именно этой дорогой.

Окончательно придя в себя, он лишь усмехнулся, вспомнив померещившуюся ему сцену с талисманом, – что за шутки способно выкидывать наше воображение.

«Как это мне такое приснилось?» – удивленно спросил он себя, ибо и в сновидениях мистер Бультон никогда не переступал черту вероятного. Впрочем, он быстро приписал эту фантазию влиянию тушеных почек, которыми угощался в клубе на ланч, а также странного коричневого шерри, поданным Робинсоном в конторе.

– Сильно же все это на меня подействовало! – воскликнул мистер Бультон. – До сих пор не могу прийти в себя!

Как правило, пробуждаясь от кошмара, мы испытываем нарастающее облегчение, по мере того как детали ужасного сна постепенно исчезают из нашей памяти, которая без сожаления расстается с ними. Но Поль Бультон, напротив, очнувшись, ощущая нарастающую тревогу.

Первым предвестником беды, пожалуй, послужило странное ощущение, что он занимает в кебе куда меньше пространства, чем обычно.

Дабы успокоиться, Поль начал восстанавливать в памяти день по минутам, до того самого момента, когда он сел в кеб. Это должно было окончательно подтвердить нереальность событий, якобы случившихся с ним дома. Но беда состояла в том, что все его воспоминания заканчивались на том, что он оставил свою контору, – он решительно не мог припомнить, что садился в кеб.

Может быть, он очень спешил и отправился домой поездом подземки? Нет, это было накануне, а что у нас сегодня – суббота, воскресенье? Но воспоминания были совсем свежими, а в субботу он помнил, как ушел из фирмы в два часа, а потом отправился с Барбарой в театр.

Медленно и неотвратимо подкралось воспоминание, что он уже сегодня обедал, и причем обедал довольно плотно.

«Если это так, – размышлял Поль, – то я вовсе не еду домой обедать, но в таком случае куда я вообще еду?»

Простая мысль, что с ним что-то стряслось, заставила его призвать все силы рассудка, чтобы положить конец неразберихе.

Кеб миновал кварталы ярко освещенных магазинов и теперь проезжал через район частных особняков, поэтому Полю пришлось ждать, пока бледный свет уличного фонаря не осветил карету. Тогда он положил ноги на противоположное сиденье и осмотрел брюки и башмаки.

Он никогда не носил ничего подобного. Всегда подтянутый и аккуратный, он особенно следил за чистотой и фасоном обуви и покроем брюк. Но на нем невесть откуда оказались грубые ботинки на толстой подошве с широкими носами. У одного даже на боку была заплатка. Брюки были из грубой тяжелой материи, которая рекламировалась как «обладающая повышенной прочностью и особо рекомендуемая учащимся». Внизу у них была бахрома, и они лоснились подумать только, лоснились на коленках!

В приступе отчаяния мистер Бультон стал лихорадочно ощупывать себя. Он был какой-то маленький и худенький! Мистер Бультон имел небольшой животик, но теперь он обнаружил, что у него впервые за двадцать лет появилась талия – и никакой, казалось бы вполне естественной, радости от этою открытия не испытал.

Его последняя надежда рухнула, когда, сняв шляпу, он стал ощупывать макушку. Там, где прежде была широкая гладкая яйцевидная поверхность, с редкими кустиками растительности по бокам, он обнаружил кудрявую густую шевелюру. Это открытие совершенно его подкосило. Правда оказалась, слишком горькой. Он чуть не разрыдался в голос.

Да, это был не сон, навеянный плохим пищеварением, но страшная реальность! Ужасная сцена в столовой вовсе не приснилась, а имела место на самом деле. Теперь его, Поля Бультона, владельца фирмы на Минсинг-лейн, человека уважаемого и состоятельного, везли в школу, словно он всегда был мальчиком, в которого его превратили колдовским манером.