Любовь — это серьезно - Дорис Уилкс

— Ты что, действительно сомневаешься в том, что я та, кем себя называю? — В ее напряженном взгляде читался вызов.

Они оба остановились как раз в том месте, где дорожка шла под деревьями. Тени от голых ветвей легли на лицо Винса причудливым узором.

— А ты именно та? — Тон его был резким и требовательным, но во взгляде промелькнула растерянность.

Тори на мгновение задержала дыхание. Вот бы увидеть его в таком состоянии тогда, десять лет назад... Дочери Джилл, пугливой и робкой девочке, растерянность этого самонадеянного человека доставила бы несказанное удовольствие.

Она рассмеялась. В холодном и чистом воздухе смех ее прозвенел, как колокольчик.

— Ты и вправду не знаешь, Винс. И именно это тебя задевает. Ты не любишь, когда в чем-то не уверен. Тебя бесит, когда ты не можешь держать ситуацию под контролем... Да, дорогой мой кузен? Ничего не поделаешь. Придется поверить мне на слово. А по-другому никак. — Она улыбнулась с горькой иронией.

— Поверить на слово наглой девице, — насмешливо отозвался он, — которая называет себя дочкой Джилл?! Ха! Мне уже смешно. Мне наплевать, кто ты такая... вольнонаемная шантажистка или просто шарлатанка, но я тебя предупреждаю: я человек опасный. Со мной лучше не связываться. Одна ошибка, одно неверное движение, и я...

— Ну и что ты мне сделаешь? — взвилась Тори, доведенная его угрожающим тоном до белого каления. — Наручники на меня наденешь?

Ее вспышка произвела на Винса впечатление.

— Вот, значит, какие у тебя пристрастия? Любишь, когда тебя свяжут, а ты просишь пощады? И куда подевалась невинная девочка, которая некогда пришла ко мне в спальню за целомудренным поцелуем?!

В который раз за этот день кровь прилила к щекам Тори. Это надо же быть такой дурой! Во что она ввязывается? С самого начала можно было предположить, что ни к чему хорошему это не приведет. И все-таки... словно где-то там, в другой жизни, Тори, сама того не желая, представила то обжигающее возбуждение, которое пробудят в ней его поцелуи. Представила, как это будет, когда он стиснет ее в объятиях... Представила или, может быть, вспомнила... Потому что Виктория Ллойд об этом знала. Но та, прежняя Виктория Ллойд теперь мертва. А ей, нынешней Тори, Тори Бинг, сейчас нужно одно: исполнить задуманное...

— В отличие от тебя, — медленно проговорила она, стараясь не поддаваться мощной ауре его чувственности, — я всегда очень тщательно подбираю себе партнеров.

Винс усмехнулся. Похоже, его вовсе не покоробил намек на его связь с красоткой-актрисой, которая впоследствии стала главным действующим лицом одного грязного скандала.

— А-а, ты про эту злосчастную интрижку, — протянул он небрежно.

— Весьма злосчастную, — проговорила Тори со значением, хотя знала, что «честь и достоинство» Винса в той истории не пострадали.

— Ладно, как бы там ни было, но пока я не выясню, кто ты такая, ты поедешь со мной в Уотер-холл и пробудешь там столько, сколько потребуется.

Потребуется для чего? Чтобы Винс выяснил, что она самозванка? Он на это надеется?

— Спасибо, конечно, за приглашение, но я остановилась в городе, в очень приличном отеле. — Она в жизни не согласится жить под одной крышей с этим человеком. — Честно сказать, я бы хотела...

Но Винс не дал ей договорить.

— Ты сделаешь так, как я сказал! — отчеканил он.

Тори хотела было возразить, но его мрачная решимость, тираническая властность, присущая всем мужчинам из рода Ллойдов, словно парализовала ее волю.

Именно из-за отцовского произвола Джилл в свое время сбежала из дома. Она предпочла независимость и свободу, пусть даже эта свобода означала то безрадостное существование, которое в результате и довело ее до трагического конца. «Нелепая случайность», — сказал тогда коронер. Смертельная смесь алкоголя и барбитурата.

И тут в душе Тори шевельнулось какое-то неясное предчувствие — щемящее и пронзительное. А что, любопытно было бы порыться в шкафу Ллойдов в поисках спрятанного там скелета. Раскопать что-нибудь этакое... И особенно, если дело касается Винса, властного, самонадеянного Винсента Ллойда.

Как ей не претило подчиниться его указаниям, — а Тори сумела бы сделать по-своему и остаться в отеле, — она решила поехать с ним. И постараться его убедить, что она именно та, за кого себя выдает: Виктория Ллойд, его двоюродная племянница. И потом, ей просто необходимо попасть в дом, чтобы найти письма, которые неожиданно сделались едва ли не смыслом ее существования.

Итак, вперед!

— Как я могу отказаться от столь любезного предложения? — проговорила она, изобразив ослепительную улыбку.

2

Уотер-холл, или родовое гнездо Ллойдов, располагался в предместье Глазго. Красивый особняк, отделанный серым камнем, стоял на берегу залива.

В машине Винс и Тори практически не разговаривали. Хорошо, что дорога от церкви не заняла много времени, иначе пришлось бы измышлять какие-то нейтральные темы для беседы. Уже подъезжая к дому, Винс указал на аккуратную живую изгородь, подернутую белой паутиной инея.

— Это Дюфю сажал, наш старик-садовник. Но ты, наверное, его не помнишь, — заметил он не без иронии, резко вывернув руль, чтобы объехать треугольную лужайку со старым раскидистым кленом в центре.

Он ее проверял. И будет проверять снова и снова, поняла Тори. На каждом шагу.

— А вот и помню, — в тон ему отозвалась девушка. — Он, кажется, бельгиец. И единственный человек в Уотер-холле, о ком Джилл отзывалась с теплотой. И его приняли на работу как раз в том году, когда родилась моя мама.

Взгляд Винса ясно давал понять, что ее ответ не убедил его ни в чем.

— Очень хорошо, — протянул он и вдруг спросил: — А сколько лет его сыну?

— Что?

Винс пронзил ее инквизиторским взглядом.

— А-а, у него нет сына... только дочь, — проговорила Тори, выдержав долгую паузу, а потом с жаром продолжила: — Если ты думаешь, что я собираюсь играть с тобой в вопросы и ответы, то ты ошибаешься. Либо ты принимаешь то, что я именно та, кто есть... либо мы с тобой нежно прощаемся, и я уезжаю в отель. Причем уезжаю с большим удовольствием!

Он понимающе улыбнулся.

— Надо думать! — Винс заглушил двигатель и повернулся к девушке. В его пристальном взгляде было все, что угодно, только не доброжелательность. — А почему ты заявилась сразу на похороны, даже не заглянув в дом? Рассчитывала, что на кладбище я буду подавлен, расстроен, и у тебя появятся какие-то преимущества, так сказать эффект неожиданности? А может, просто побоялась встречи со мной на моей территории?

Тори не рассчитывала на то, что он будет так упорствовать в своем недоверии к ней. Впрочем, чего ей нервничать — у нее все бумаги в порядке. Но все равно ее одолевало какое-то странное беспокойство.