История нравов - Эдуард Фукс

Дабы благородная профессия доносчиков не вымирала, а и впредь обнаруживала кипучую деятельность, давая тем возможность отделить «добрых» от «злых», доносчик получал третью часть денежного штрафа. Некоторые указы обязывали даже невесту, если донос был «обоснован», подвергнуться осмотру со стороны двух назначенных городским советом акушерок, которые должны были выяснить, «находится ли она еще в честном состоянии девственности»… Невеста, не подчинившаяся такому осмотру, не имела права на «честную» свадьбу. Таким же путем ей, впрочем, разрешалось и самой очиститься от павшего на нее подозрения.

Еще более грубое, на наш взгляд, воззрение отражается в другом свадебном обычае, при помощи которого в разных странах и местностях невеста была обязана публично доказать, что вступила в брак девственницей. Обычай этот заключался в том, что на другой день после свадьбы простыня или рубашка невесты с торжеством вывешивалась или показывалась из окна. Только такое документальное доказательство спасало в глазах соседей и друзей честь новобрачной. Чем явственнее были следы крови, тем нахальнее выставлялась простыня напоказ соседям, ибо тем выше была слава невесты как девственницы. Брантом сообщает об этом обычае, каким он существовал в Испании, следующее:

«Женщина имеет еще одно средство доказать свою незапятнанность, а именно на другое утро после свадьбы показать кровавые следы борьбы, как это делается в Испании, где окровавленная простыня вывешивается из окна при громких криках: «Мы считаем ее девушкой!»».

Подобный обычай сохранился до сих пор в славянских странах.

Разумеется, в тех местах, где такие обычаи сохранялись дольше, они принимали все более символический характер. Выставлялись уже не самые следы или во всяком случае следы, очень ретушированные. Естественно, что это должно было совершиться рано или поздно, даже там, где не преследовали при этом обмана. Опыт очень скоро научил людей, что свадебная ночь может и не сопровождаться «кровавой бойней», а девственность невесты все же будет неоспоримым фактом.

Высокая оценка, которая давалась физической нетронутости женщины, явствует еще из того обстоятельства, что потеря девственности делала женщину в глазах всех низшим существом. Она имела поэтому часто право предъявлять к тому, кто ее обесчестил, иск о вознаграждении. С другой стороны, мужчина мог требовать от родителей невесты, лишившейся своей девственности, более значительного приданого.

Однако все эти обычаи и законы, с которыми к тому же совершенно совпадало общественное мнение в эпоху Ренессанса, нисколько не мешали тому, что как раз в эту эпоху не только мужчины, но и женщины особенно часто нарушали предписание добрачного целомудрия. При общей напряженности эротического чувства число добрачных связей должно было неизбежно возрасти.

Чем утонченнее становились средства, позволявшие избежать опасности, тем более возрастала у женщин готовность подчиниться велениям чувств и испытать те радости, которые Ренессанс ценил более всякой другой эпохи. Добрачные связи женщин в эпоху Ренессанса должны были быть в порядке вещей почти во всех слоях населения. В литературе каждой страны встречается огромное количество заявлений на этот счет. С другой стороны, есть ряд обстоятельств и явлений, превращающих подобное предположение в достоверный факт.

В литературе встречаются даже многочисленные документы, на основании которых можно было бы заключить, что небольшое число женщин вступали в брак чистыми, как ангелы.

Ограничимся лишь немногими данными, свидетельствующими о добрачных связях девушек.

Для Италии Корнацано удостоверяет в новелле, основанной на поговорке «Кто был свидетелем, того да благословит Бог», что нет ни одной девушки старше десяти лет. Епископ, выведенный в новелле, говорит своим слушателям:

«Прежде чем стать епископом, я был исповедником, и все девушки старше десяти лет признавались мне, что у них уже было по крайней мере два любовника». О Франции говорится в одной новелле Тюнгера: «Немецкий дворянин, умевший немного говорить по-французски, въезжал верхом по мосту в Авиньон. Усталая лошадь начала спотыкаться, когда взошла на мост. Девица, очевидно легкого поведения, разразилась при виде этого смехом и стала издеваться над всадником. «Ах, мадам! — возразил он. — Вы едва ли удивитесь тому, что моя лошадь спотыкается, если узнаете, что она это делает всегда при виде женщины легкого поведения». «Ох! — воскликнула та. — Если это так, то советую вам не въезжать в город, ибо иначе вы сломаете себе шею».

Важной причиной того, что люди тогда легче поддавались своим чувствам, была легкость вступления в брак. Она в значительной степени устраняла опасность публичного порицания. Пока церковное венчание не было еще принудительным законом, достаточно было простого обещания женитьбы, чтобы брак считался законным. В Германии, например, достаточно было простого «предложения и согласия». А если за этим следовало разделение ложа, то брак считался и состоявшимся. Для законности брака не требовалось ни публичного оглашения, ни составления брачного контракта. Когда в брак вступали молодые люди, то даже в этом случае не требовалось согласия родителей и опекунов. В результате — целый ряд так называемых «случайных браков», которые церкви пришлось признать, хотя она и делала это весьма неохотно.

Если к этому прибавить, что число жалоб, поданных покинутыми женщинами на мужчин, было чрезвычайно велико и что подобное печальное состояние продолжалось целое столетие, то отсюда следует, что эти «случайные браки» представляли не более как удобную форму, в которой мужчины и женщины удовлетворяли свои горячие сексуальные желания. Иначе невозможно истолковать тот факт, что большинство этих женщин было обмануто и покинуто. Другим доказательством в пользу чрезвычайно частых добрачных связей девушек является расцвет фабрикации искусственной девственности. Это «искусство» было известно уже Возрождению, а не только эпохе рококо или нашему веку. Все аптекари и продавцы специй торговали тогда также и мазями, и средствами, при помощи которых можно было завуалировать потерянную девственность, так что новый любовник или муж не только получал иллюзию, что он первый удостоился любви этой женщины, но и видел явные следы, подтверждавшие его уверенность. У Аретино можно прочесть грубоватое описание употребления такого «обновляющего девственность средства» и узнать по поводу этого, как невеста, достаточно сведущая в искусстве любви, сумела этим путем разбить самое основательное подозрение и прослыть образцом целомудрия. И, по-видимому, торговля этими средствами отличалась бойкостью, а спрос на них был очень велик, так как хронисты то и дело сообщают, что аптекари наживали их продажей значительные состояния. Поэтому не только аптекари и продавцы специй торговали такими средствами, а также бесчисленное множество шарлатанов, акушерок и даже странствующих студентов, так как дело было выгодное, а спрос никогда не прекращался. В песне одного странствующего немецкого студента, относящейся к XV столетию, говорится: «Если девица потеряла свою невинность, то я состряпаю ей мазь».

Мужчины в большинстве случаев прекрасно знали о распространенности таких махинаций и потому, желая удостовериться в нетронутости девушки, прибегали к разным волшебным средствам, пуская их незаметно в ход еще до свадьбы. Такие средства, призванные выяснить, является ли девушка еще невинной, были в употреблении в разных местностях. Приведем как единственный пример «воду гагат» (раствор смоляного угля). Об этом средстве в Средние века говорили: «Если девушка выпьет эту воду и с ней ничего не случится, то она невинна, если же она после этого станет мочиться, то она уже не девушка». Так сами мужчины старались остаться в дураках! Ибо таким образом даже падшая женщина могла доказать, что она невинна. И, вероятно, женщины очень скоро раскусили это. Отсюда, с одной стороны, следует, какое большое значение придавалось тогда физической нетронутости девушки, с другой стороны, что предписание добрачного целомудрия тогда постоянно нарушалось. Далее необходимо сделать вывод, что часто женщина отдавалась будущему мужу еще до брака и что многие и многие порядочные девушки стыдливо носили «почетную корону целомудрия» (в день свадьбы), хотя раньше упражнялись не с одним юношей в игре «метания копья в кольцо», как называют «турнир между мужчиной и женщиной, в котором мужчина остается победителем только тогда, когда захочет женщина».

Так как путем приличного поведения и дешевых средств шарлатанов можно было оставаться в общественном мнении девушкой, не будучи ею на самом деле, то больше всего боялись беременности, ибо только она влекла за собой опалу общества.

Каждый день случалось, что девушки оставались брошенными с ребенком на руках или под сердцем, а отец отправлялся на все четыре стороны.