Тревожных симптомов нет (сборник) - Илья Варшавский

— Ни в косм случае! Смотрите, что я сделал с вашей повестью. Я столкнул в этом конфликте две души, или, выражаясь вашим языком, два характера: Анны Карениной и Ивана Карамазова.

— Короче, создали гибрид Толстого с Достоевским?

— Нет, создал нового Тетерина. Ни Толстому, ни Достоевскому это было бы не под силу. Слишком разные они люди. А я взял вашу писанину, сначала привел себя в душевное состояние Анны, выправил часть текста, а затем проделал то же, но уже как Карамазов.

— Н–да… — сказал Тетерин. — С таким видом плагиата мне еще не приходилось сталкиваться. Вы или сумасшедший, или…

— Воздержитесь от суждений, пока не прочтете. Что же касается плагиата, то это — благороднейшая его разновидность. Во всяком случае, при этом вы создаете совершенно новое произведение, к тому же высокохудожественное.

— Интересно! — Тетерин взял рукопись и открыл ее на первой странице.

— Нет, нет! — вскричал Лангбард. — Прочтете наедине. Может быть, сначала трудно будет свыкнуться, придется читать несколько раз. Я все оставляю, и бутылочки, и рукопись. Тут, в углу, записан мой телефон. Позвоните мне, и мы снова встретимся. А пока, — он встал и снова шаркнул ножкой, — желаю вам плодотворных раздумий!

Вначале Тетерину все это показалось галиматьей. С каким–то злобным удовольствием он подчеркивал красным карандашом стилистические огрехи. Однако по мере того, как он вчитывался в стремительно несущиеся фразы, лицо его становилось все более озабоченным. Оборванные монологи, многократно повторяющиеся слова, спотыкающаяся речь несли в себе удивительную силу чувств. Так писать мог только настоящий мастер. Вновь и вновь перелистывал он страницы и каждый раз обнаруживал что–то новое, ускользнувшее в предыдущем чтении. До чего же все это было непохоже на прилизанную тетеринскую прозу.

Весь вечер ходил он растерянный по комнате, то беря один из пузырьков с твердым намерением тотчас же испробовать действие этого дьявольского зелья, то в каком–то суеверном страхе ставя его опять на место.

Под конец, совершенно измученный, он лег спать в кабинете, решив оставить все на завтра.

Смерть Тетерина вызвала много неправдоподобных слухов. Говорили, он был найден утром на диване с перекушенным горлом. У изголовья лежала его любимая собака, облизывавшая окровавленные лапы. Рядом с ней, на полу, в лужице остро пахнущей жидкости, валялся треснувший пузырек с надписью: «ЛЕДИ МАКБЕТ».

УТКА В СМЕТАНЕ

Откровенно говоря, я люблю вкусно поесть. Не вижу причины это скрывать, потому что ведь от гурмана до обжоры, как принято нынче выражаться, дистанция огромного размера. Просто я считаю, что каждое блюдо должно быть приготовлено наилучшим образом. Возьмем, к примеру, обыкновенный кусок мяса. Можно его кинуть в кастрюлю и сварить, можно перемолоть на котлеты, а можно, потушив в вине с грибами и пряностями, создать произведение кулинарного искусства.

К сожалению, в наше время люди начали забывать, что еда — это прежде всего удовольствие. Увы, канули в Лету придорожные кабачки, где голодного путника ждала у пылающего очага утка, поджаренная на вертеле. Кстати, об утках: уверяю вас, что обычная газовая плита дает возможность приготовить утку ничуть не хуже, чем это делалось нашими предками. Просто нужно перед тем, как поставить ее в сильно нагретую духовку, обмазать всю тушку толстым слоем сметаны. Если вы при этом проявите достаточно внимания и не дадите утке перестоять, ваши труды будут вознаграждены восхитительной румяной корочкой, тающей во рту.

Многие считают, что утку нужно жарить с яблоками. Глупости! Наилучший гарнир — моченая брусника. Не забудьте положить внутрь утки, так сказать, в ее недра, несколько зернышек душистого перца, немного укропа и лавровый лист. Это придает блюду ни с чем не сравнимый аромат.

Был воскресный день, и я только посадил утку в духовку, как раздался звонок в передней.

— Это, наверное, почта, — сказала жена. — Пойди открой.

У меня очень обширная корреспонденция. Не буду скромничать. Как писатель–фантаст, я пользуюсь большой известностью. После выхода книги меня буквально засыпают письмами. Пишут обычно всякую галиматью, но я бережно храню все эти листки, чаще всего нацарапанные корявым почерком со множеством ошибок, храню потому, что ведь это, что ни говори, часть моей славы. Когда ко мне приходят гости, особенно собратья по перу, я люблю достать папки с письмами и похвастать ими.

К сожалению, дело не всегда ограничивается посланиями. Мне часто звонят по телефону. У меня уже выработалась особая система уклоняться от просьб «уделить несколько минут для очень важного разговора». Все это или графоманы, или восторженные юнцы, принимающие всерьез то, что я пишу. Хуже, когда они являются без предварительного звонка. Тут, хочешь не хочешь, приходится тратить на них время. Иногда мне даже всучивают рукописи, которые я, признаться, никогда не читаю. Держу некоторое время у себя, а потом отвечаю по почте, что, дескать, замысел не лишен интереса, но нужно больше обращать внимания на язык и тщательнее работать над сюжетом. Как–то все–таки приходится заботиться о своей популярности.

Итак, я пошел открыть дверь.

Это был не почтальон. Переминавшийся с ноги на ногу человек мало походил на моих обычных посетителей. На вид ему было лет сорок пять. Под глубоко запавшими глазами красовались набрякшие мешки, какие бывают у хронических алкоголиков. Длинный, немного свернутый на сторону нос и оттопыренные уши тоже не придавали особой привлекательности своему владельцу. Хотя на улице шел снег, он был без пальто и шапки. Снежинки таяли на его голове с наголо остриженными волосами. Облачен он был в дешевый, видно, только что купленный, костюм, слишком широкий в плечах. Рукава же были настолько коротки, что из них сантиметров на десять торчали руки в черной сатиновой рубашке. Шею он обвязал клетчатым шарфом, концы которого болтались на груди.

В людях я разбираюсь хорошо. Не дожидаясь горькой исповеди о перипетиях, приведших его к положению просителя, я достал из кошелька 40 копеек и протянул ему.

Посетитель нетерпеливым жестом отмахнулся от денег и бесцеремонно переступил порог.

— Вы ошибаетесь, — к моему удивлению, он назвал меня по имени и отчеству. — Я к вам по делу, и притом весьма срочному. Прошу уделить мне несколько минут.

Он взглянул на свои ноги, обутые в огромные рабочие ботинки, такие же новые, как и его костюм, потоптался нерешительно на месте и вдруг направился в комнаты.

Обескураженный, я последовал за ним.

— Ну–с? — мы сидели в кабинете, я за столом, он — в кресле напротив. — Чем же я обязан вашему визиту?

Я постарался задать этот вопрос ледяным тоном, тем самым, которым уже не раз отпугивал непрошеных посетителей.

— Сейчас, — он провел ладонью по мокрой голове и вытер руку о пиджак. — Сейчас я вам все объясню, но только разговор должен остаться между нами.

С меня этого было достаточно. Мне совершенно не хотелось выслушивать признания о загубленной жизни. Вот сейчас он скажет: «Дело в том, что я вернулся…»

— Дело в том, — сказал посетитель, — дело в том… — он запнулся и сморщил лицо, как будто проглотил что–то очень невкусное, — дело в том, что я прибыл с другой планеты.

Это было так примитивно, что я рассмеялся. Моему перу принадлежат десятка два подобных рассказов, и у меня выработался полный иммунитет ко всякой фантастической ерунде. Вместе с тем мой опыт в таких делах давал мне возможность быстро и, я бы сказал, элегантно разоблачить любого проходимца. Что ж, это было даже занятно.

— С другой планеты? — в моем голосе не было и следов удивления. — С какой же именно?

Он пожал плечами.

— Как вам сказать? Ведь се название ничего вам не даст, оно на Земле неизвестно.

— Неважно! — я снял с полки энциклопедический словарь и отыскал карту звездного неба. — Покажите мне хотя бы место, где она находится, эта ваша планета.

Он близоруко прищурился и, поводив пальцем по карте, ткнул в одно из звездных скоплений.

— Вот тут. С Земли она должна была бы наблюдаться в этом созвездии. Однако ни в один из телескопов вы ее увидеть не сможете. Ни ее, ни звезду, вокруг которой она обращается.

— Почему же?

— Это не имеет значения, — он опять поморщился. — Слишком долго объяснять.

— На каком же расстоянии она находится от Земли?

— На каком расстоянии? — растерянно переспросил он. — На каком расстоянии? Это… смотря как считать…

— А как вы привыкли считать звездные расстояния? Может быть, в километрах? — я вложил в этот вопрос столько иронии, что лишь болван не мог ее почувствовать.

— В километрах? Право, не знаю… Her, в километрах нельзя.

— Почему?

— Не получается. Километры, ведь они…