Душа темнее ночи - Марина Серова

Два раза я побывала в кино – сама не знаю, зачем меня туда потянуло, но мне понравилось. Один раз я попала на трехчасовую картину о землянах на далекой планете, где царит мрачное средневековье. Фильм отталкивал запредельным физиологизмом и зачаровывал красотой кадра. Второе кино было голливудским боевиком про спецагента по фамилии Борн. Парнишка потерял память и весь фильм пытался ее вернуть. Вернул, и мало не показалось никому. Кино мне понравилось.

Я начала бегать по утрам. Не то чтобы мне было мало физических нагрузок на работе, просто я обнаружила, что свежий воздух и движение хорошо действуют на меня. В голове вроде бы проясняется, и кажется, что вот-вот вспомнишь… Я купила себе дешевый телефон, хотя звонить мне было совершенно некому. Телефон я использовала как плеер. Теперь по утрам я бегала под Малера или Вагнера, «Квин» или «Арми оф лаверс». И только потом возвращалась в шалман, чтобы выспаться.

Однажды Кольке удалось заманить меня на кухню, и я приняла участие в одной из еженощных пьянок. «Ну иди, Мужик, иди, чё ты как неродная! Люди обижаются!» – ныл Колька.

Я уступила. Было странно сидеть плечом к плечу с себе подобными, чокаться гранеными стаканами и глотать обжигающую жидкость. Кажется, это был дешевый ром.

Очнулась я наутро. Шалман был пуст. Входная дверь висела на одной петле. Стол треснул пополам, и посуда хрустела под ногами. Остатки немудреной закуски прилипли к полу. Кошки брызнули от меня в разные стороны, когда я с трудом поднялась, держась за стенку. Голова болела отчаянно. В памяти возник еще один провал – вдобавок к тому, что уже существовал до этого, заменяя мне память в целом.

Вскоре в дверях показались робкие физиономии Таньки и Кольки. Хозяева по стеночке вошли, оглядывая разрушения.

– Слушайте, кто это так все разнес? – поинтересовалась я, держась за голову.

Хозяева переглянулись.

– Ты что, совсем ничего не помнишь? – изумилась Танька.

– Совсем. А что?

– Да ничего, – ответил Колька и улыбнулся. – Только ты это… знаешь, Мужик… лучше тебе и вправду не пить больше с нами.

Я и не пила. Вместо этого я теперь по вечерам выходила на охоту. Это была вовсе не та охота, что у остальных обитателей шалмана. Я не собирала жестянки, не связывала в пачки упаковочный картон. Объектом моей охоты были люди.

Дело в том, что приблизительно раз в десять дней кто-то из жильцов Таньки Черной исчезал. И через пару дней его изуродованный труп находили где-нибудь в лесополосе или за складами, но всегда в районе железной дороги и вокзала. Убивали с особой жестокостью. Очевидно, это была банда из нескольких человек. И одной из жертв и стал Володька, от которого мне в наследство досталась сначала одежда, а потом и комната.

Не помню, в какой момент у меня возникла мысль, что я непременно должна найти убийц. Возможно, после того, как пропал Художник – тот самый старик в берете, что нарисовал мой портрет. Я рассовала по карманам кое-какие предметы, повязала голову банданой и отправилась на поиски убийц. Я пока еще не знала, что произойдет, когда я наконец их найду. Но что-то мне подсказывало – думать не придется и тогда. Я просто сделаю то, что должна, вот и все. Но дни летели за днями, а банда так и оставалась неуловимой.

Повезло мне в самом конце сентября. Темнело теперь рано. Петрович ждал меня сегодня к полуночи, когда должен был прийти состав из Приморья, а до тех пор я была свободна как ветер. Я обходила склады и ангары, весь знакомый мир изнанки нормальной жизни нормальных людей. И тут услышала вопль. Знакомый голос…

– Ёшки-матрёшки! Чё ж вы, нелюди, делаете!

Это был Колька. Я завернула за угол ангара и остановилась. Их было человек семь – крепкие бритоголовые юнцы, все в черном и в тяжелых ботинках. Двое поочередно пинали лежащего на земле Кольку, который ежился и старался закрыть голову, а остальные пританцовывали вокруг, дожидаясь своей очереди.

У одного в руках виднелся странный агрегат. При свете фонаря я рассмотрела строительный пистолет. Да, это точно были они – те, кто прострелил колени Володьке и прикончил остальных. Я не стала предупреждать бандитов о своем появлении. Я вообще не собиралась давать им ни единого шанса. Человек может совершить преступление однажды – не потому, что он преступен по натуре, а просто потому, что так повернулась жизнь. Позвали друзья – и все вместе грабанули ларек, и так же дружно сели в тюрьму. Провожал девушку, пристали подвыпившие парни – и загремел на зону за превышение самообороны. Начальник велел подделать бумаги – и вот уже тетечка-бухгалтер отправляется на нары. Таких историй миллионы. Но эти парни… Не знаю, были ли они идейными и убивали несчастных бомжей по каким-то сложным соображениям или попросту получали удовольствие от того, чтобы забить насмерть беззащитного стонущего человека. Я не собиралась выяснять.

Вместо этого я шагнула из темноты и ударила первого – того, кто стоял ближе всех ко мне и вытягивал шею, чтобы рассмотреть, как корчится на земле Колька, – ударила его в висок. В моей руке был зажат короткий металлический крюк – я подобрала его на путях. Удивительно удобное оружие – с одного конца раздвоенный носик, с другого – металлическое кольцо. Вот кольцом я и приложила первого из юных бандитов.

Надо сказать, парни сориентировались быстро. Видимо, они все-таки состояли в какой-то организации либо занимались какой-то борьбой и тренировались вместе, но действовали они слаженно, как сыгранная команда. Значит, мне нужно ускориться, не давая им шанса. Если я упаду, встать мне уже не дадут.

Второго я ударила костяшками пальцев в переносицу, а когда он начал заваливаться назад, пнула ботинком в пах. Следующего я достала крюком – металлическое острие оставило глубокую рану у него в плече. Надеюсь, ты вовремя делаешь прививки от столбняка, потому что крюк исключительно ржавый… Четвертый попытался достать меня ногой, но я поднырнула под летящую ногу в тяжелом ботинке и ткнула крюком в беззащитное мягкое место. Душераздирающий вопль прорезал темноту. Колька засучил ногами и проворно пополз прочь от места драки.

Пятый владел каким-то восточным единоборством. Очевидно, его навыки вызывали уважение в этой компании, потому что его товарищи посторонились, освобождая парню пространство для боя. Но я не собиралась давать ему шанс покрасоваться. У нас тут не ринг, и ни в какие единоборства, хоть восточные, хоть западные, вступать я не намерена. У нас грязная уличная драка, и я хочу только одного – покалечить этих тварей так, чтобы они и думать забыли о своих ночных развлечениях. Вот и все. И ничего больше.

Поэтому я повторила трюк, который подсмотрела в кино – достала баллончик освежителя воздуха и зажигалку. Мгновение – и огненная струя ударила в застывшую в красивом прыжке фигуру нападавшего. Тот завизжал и покатился по земле, пытаясь сбить пламя. А двое оставшихся переглянулись и бросились на меня. Они были сильными и тренированными мальчиками. Один успел приложить меня пудовым кулаком в скулу, отчего в голове зазвенело и мир поехал куда-то в сторону, а второй достал ботинком мне по ребрам. Но больше они ничего не успели. Первому я сломала обе руки, а второму ногу. После чего подхватила за шиворот Кольку, который все пытался уползти в темноту, и поволокла прочь от места побоища.

– Ёшкин кот! Ну ёшкин кот! – как заведенный повторял Колька до тех пор, пока мы не плюхнулись без сил на колченогие табуреты в Танькиной кухне. Прибежала Танька, принялась охать и ахать над побитой рожей своего кавалера. Серьезного вреда Колькиному здоровью молодые упыри причинить не успели, так что все обошлось.

Я прошла в свою комнату, разделась и осмотрела себя. На физиономии наливался синяк: все-таки кулак у юноши был здоровенный. На ребрах след от ботинка в виде фиолетового отпечатка, но сами ребра целы. Отлично.

Я умылась, переоделась, выкинула крюк в уличный сортир и вернулась на кухню. Колька все еще продолжал плакаться о том, какие вот на свете бывают злые люди. При виде меня алконавт замолк. Я присела напротив и сказала:

– Теперь моя жизнь зависит от вас.

– Как это? – не поняла Танька. Она всегда соображала исключительно медленно. Колька был куда умнее. Он молча кивнул.

– Понимаете, этих типов скоро найдут. И примутся искать того, кто это сделал. Если вы хоть слово кому-то скажете, они меня обязательно найдут. И я сяду лет на пять.

– Ты ж Коленьку защищала! – вскинулась Танька. – Они бы его убили, как Володьку…

– Это не важно, – объяснила я. – Те уроды на меня не нападали. Так что никакой самозащиты. Я напала на них первая. Думаю, никого не убила, но покалечила как следует. Сейчас я позвоню в полицию и сообщу, что эти парни – та самая банда, что за последние полгода прикончила два десятка человек. Но после этого мне придется уйти.

– Куда… уйти? – не поняла Танька.