Хранители границы - Грег Иган

Джамил выделил большую часть своего времени в Нетер для изучения категорий представлений групп Ли на комплексных векторных пространствах - уместный выбор, если учесть, что Эмма Нетер была среди пионеров теории групп, и если бы она дожила до расцвета этой области, несомненно, она была бы в гуще ее событий. Представления групп Ли лежали в основании большей части физики: в самом деле, каждый тип субатомных частиц был ничем иным как определенным представлением универсальной группы симметрии через набор вращений комплексных векторов. Описание структур такого рода с помощью категорий было известно испокон веку, но для Джамила это было неважно. Он давно смирился со своей ролью студента, а не новооткрывателя. Величайшим даром разума была способность запечатлевать образы мироздания, и, хотя Джамил насладился бы ощущением первенства в чем-нибудь, в обществе десяти в шестнадцатой степени ныне живущих людей это было в лучшем случае напрасным мечтанием.

В библиотеке он беседовал с коллегами, изучающими ту же область в других мирах, или читал их новейшие работы. Хотя среди них не было исследователей, они все же могли найти новый подход к преподаванию старого материала, обогатить связи с другими областями науки, облегчить усвоение сложной, неочевидной истины, не потеряв ее глубины и тонкости, из-за которых она и заслуживала изучения. Они не собирались открывать новые законы природы или изобретать новые технологии. Но для Джамила, познание было самодостаточно.

Он редко вспоминал о грядущей возможности сыграть еще матч, и когда думал об этом - идея вовсе не привлекала. Без Чусэка, те же люди могли играть десять на десять без участия Джамила, который бы испортил равенство. Маржит могла даже сменить команду, хотя бы чтобы доказать, что монотонная череда побед ее стороны была, в самом деле, целиком ее заслугой.

Но когда день пришел, он не смог остаться в стороне. Он пришел на площадку, собираясь побыть зрителем, но Рюйчи оставил команду Езекиля, и все упрашивали его присоединиться.

Когда он занял свое место напротив Маржит, ничто в ее поведении не говорило об их последней встрече: не сохранилось ее презрения, но не было и следов стыда. Джамил решил выбросить это из головы и ради своей команды сосредоточиться на игре.

Они проиграли, пять-ноль.

Джамил заставил себя отправиться со всеми к Евдоре домой, чтобы отпраздновать, посочувствовать или, как вышло - забыть про эту игру. После еды Джамил бродил из комнаты в комнату, наслаждался выбранной Евдорой музыкой, но не смог присоединиться ни к одному разговору. Никто не упоминал Чусэка в его присутствии.

Он ушел сразу после полуночи. Практически полный основной образ Лапласа и восемь его самых ярких горбатых спутников освещали улицы так хорошо, что другого освещения не требовалось. Джамил подумал: "Чусэк мог просто переехать в соседний город, и я вижу его прямо сейчас на небе. И куда бы он ни уехал, он мог решить поддерживать связь с друзьями из Нетер".

"И друзьями из его следующего города, и следующего за тем?"

"Век за веком?"

Маржит сидела на пороге его дома, с пучком белых цветов в руках.

Джамил разозлился:

- Что ты здесь делаешь?

- Я пришла извиниться.

Он пожал плечами:

- Не стоит. Мы по разному смотрим на некоторые вещи. Это не страшно. Я не перестану играть с тобой в футбол.

- Я не извиняюсь за разницу во взглядах. Я не была честна с тобой. Я была жестока, - она защитила глаза от сияния планеты и посмотрела на него снизу вверх, - Ты был прав: я много потеряла. Жаль, что я не знала твоего друга.

Он коротко рассмеялся:

- Что ж, теперь уже поздно.

Она просто ответила:

- Я знаю.

Джамил смягчился:

- Хочешь войти? - Маржит кивнула, и он приказал двери открыться для нее. Зайдя вслед за ней, он спросил - Как долго ты ждала? Ты ела?

- Нет.

- Я приготовлю что-нибудь.

- Ты не обязан...

Он крикнул из кухни:

- Считай это знаком примирения. У меня нет цветов.

Маржит ответила:

- Цветы не для тебя. Они для дома Чусэка.

Джамил перестал рыться в овощных лотках и прошел обратно в гостиную.

- Люди обычно не делают этого в Нетер.

Маржит сидела на диване, глядя в пол. Сказала:

- Я так одинока здесь. Я не могу так больше.

Он сел рядом с ней.

- Тогда почему ты отвергла его? Вы могли быть хотя бы друзьями.

Она потрясла головой.

- Не спрашивай.

Джамил взял ее за руку. Она повернулась и обняла его, жалобно дрожа. Он погладил ее волосы:

- Шшш...

Она сказала:

- Только секс. Я ничего больше не хочу.

Он тихо застонал:

- Так не бывает.

- Мне нужно чье-то прикосновение, и все.

- Я понимаю, - признался он, - И мне тоже. Но этим не кончится. Не проси меня обещать, что больше ничего не будет.

Маржит взяла его лицо в ладони и поцеловала. Ее рот пах древесным дымом.

Джамил сказал:

- Я тебя даже не знаю.

- Никто никого теперь не знает.

- Это неправда.

- Неправда, - мрачно согласилась она. Легко провела пальцами по его руке. Джамил ужасно хотел увидеть ее улыбку, и заставил каждый темный волосок увеличиться и расцвести фиалкой под ее ладонью.

Она улыбнулась, но сказала:

- Я видела такое и раньше.

Джамил обиделся.

- Ну, извини, что я тебя кругом разочаровываю. Наверное, тебе будет веселее с чем-нибудь новеньким. С единорогом, или с амебой.

Она рассмеялась:

- Ну уж нет. - Взяла его руку, положила себе на грудь. - Тебе когда-нибудь надоедает секс?

- Тебе когда-нибудь надоедает дышать?

- Я могу подолгу жить, не вспоминая об этом.

Он кивнул:

- Но потом, однажды ты останавливаешься и наполняешь легкие воздухом, и это снова прекрасно.

Джамил сам не знал, что он чувствовал. Страсть. Сочувствие. Злость. Она пришла к нему, страдая, и он хотел ей помочь, но вряд ли он или она верили, что средство и вправду поможет.

Маржит вдохнула аромат цветов на его руке:

- Они везде такого же цвета? В других местах?

Он сказал:

- Только один способ узнать точно.

***

Джамил проснулся посреди ночи, он был один. Он наполовину ожидал, что Маржит сбежит таким образом, но она могла бы дождаться рассвета. Он бы деликатно притворялся спящим, пока она одевается и крадется наружу.

А потом он услышал ее. Раздавшийся звук не подходил для человеческого существа, но больше его издавать было нечему.

Он нашел ее на кухне, она скрючилась вокруг ножки стола и ритмично подвывала. Он отступил и следил за ней, боясь сделать еще хуже своим вмешательством. Она встретила его взгляд в тусклом свете, но продолжала механически повизгивать. В ее глазах не было пустоты, она не бредила, не галлюцинировала. Она прекрасно понимала, где она и кто она.