Обретая Бога - Елена Хотулева

— Для кого? — Иван Петрович испуганно посмотрел на внука. — Вы можете пояснить, что именно случится?

— Это он тут решил, что может тягаться с высшими силами, — Флоранс постучала алым ногтем по плечу Алекса. — Поэтому именно с ним будет разбираться мироздание. Хотя, — она внимательно посмотрела в глаза профессору. — Вы тоже сильно замешаны. Так что и вам ответственности не избежать. А вообще… Эксперимент хорош… Для дурачков, которые без подсказок не понимают, кто их Бог на самом деле. Им вы и впрямь поможете. Однако мне пора. Желаю вам обоим найти оптимальный выход из положения, когда пробьет роковой час.

С этими словами Флоранс покинула квартиру.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Алекс, после довольно длительного молчания.

— По моему мнению, ты сильно разозлил ее, пытаясь показаться умнее, чем есть, — профессор закашлялся. — Что с тобой происходит в последнее время? Откуда это желание казаться великим? Когда мы начинали эту работу, ты уверял меня, что довольствуешься лишь скромной ролью наблюдателя, исследователя, но уж никак не вершителя судеб.

— Не знаю, может перенервничал… — Алекс потер виски. — Знаешь, у меня в последнее время часто болит голова. Пойду-ка я прилягу.

С этими словами он оставил деда в одиночестве и ушел к себе. Профессор же окончательно пришел к выводу, что сущность его внука каким-то образом начала меняться под действием «Пси-Фактора» и, судя по всему, далеко не в лучшую сторону.

Иван Петрович был не на шутку обеспокоен. Эта женщина мимоходом бросила фразу про золотого тельца. Как право, верно сказано. Ведь его почти фанатично верующий Алекс под действием своей собственной таблетки может сменить религию. И что тогда получится? Гибель богов? Что будет стоять у него на алтаре? Власть? Деньги? На секунду профессору стало страшно. Но вдруг, будто из недр его существа родилась мысль, которая никогда прежде его не посещала. «Все будет так, как угодно Богу, — подумал Иван Петрович, открывая молитвенник. — Все мы под его защитой. А значит, мне остается только верить, что все будет по воле Его». С этими мыслями он погрузился в чтение и уже через час чувствовал себя счастливым. Вера давала ему силы, она согревала, утешала, разгоняла страхи.

7

В гостиной сидел обаятельный мужчина лет пятидесяти, одетый в джинсовый костюм и пружинистые ботинки. Он производил впечатление очень здорового и энергичного человека. Его лицо выражало уверенность в завтрашнем дне, готовность ввязаться в авантюру с «Пси-фактором» и еще нечто такое, пока остававшееся для Ивана Петровича загадкой.

Что могло толкнуть такого человека на поиски Бога? Что бродит у него в душе и просит озарения? Такие мысли мелькали в голове профессора, пока внук рассказывал гостю о принципах работы «Пси-Фактора».

— … таким образом, вам останется только принять таблетку и уйти от нас навсегда, — закончил Алекс свою вводную лекцию и посмотрел на деда. — Ты хочешь что-то спросить у Михаила?

— Да, да, конечно, — Иван Петрович оторвался от раздумий. — Так значит, вас зовут Михаил, и вы решили стать участником нашего исследования. Будьте так добры, расскажите немного о себе.

Будущий испытуемый неловко повернулся в кресле и покрутил между ладоней сложенный зонт:

— Дело в том, что я врач. Врач-психиатр и убежденный атеист.

— Вы не верите в существование высших сил, загробного мира и всего такого прочего? — профессор с интересом разглядывал собеседника.

— Именно так. И… Нет, только не подумайте, что мне это мешает. По моему мнению, настоящий психиатр обязан быть атеистом.

— Зачем же вы пришли к нам? — Алекс явно был разочарован.

— Все просто. Психиатрия в переводе с древнегреческого — лечение души. То есть в некотором смысле ее можно назвать наукой о познании душ. Так вот. Порой у меня возникают трудности в общении с верующими больными. Они скатываются в религиозный фанатизм и мешают лечению. В таких случаях мне бывает сложно понять, где у них заканчивается вера и начинается болезнь. И мне во что бы то ни стало надо в этом разобраться.

— И, как я понял, вы решили ради этого пожертвовать собой? — рассмеялся Иван Петрович. — Хотите обрести веру, препарировать ее, а затем излечить самого себя от фанатизма?

— Я вижу, что мы прекрасно понимаем друг друга, — Михаил улыбнулся и посмотрел на парафиновый кусочек, который протянул ему Алекс. — Думаю, что мне не потребуется много времени, чтобы стать верующим, а потом снова вернуться в ряды атеистов.

Он быстро проглотил таблетку, профессиональным движением проверил у себя пульс и, быстро простившись, покинул квартиру.

— В последнее время ты меня удивляешь, — Алекс спрятал контейнер в карман и внимательно посмотрел на деда. — Все время читаешь этот молитвенник. Раньше я не замечал за тобой такого религиозного рвения.

Иван Петрович понял, что его поведение и впрямь может показаться странным, учитывая то, что он всю жизнь хвастался своей верой в науку. Если так пойдет дальше, то Алекс догадается о чипе, а это было бы нежелательно. Надо срочно сочинить какую-то легенду.

— Ну, дорогой мой, как же ты не понял. Согласно твоим обещаниям совсем скоро нам предстоит наблюдать за тем, как в наших испытуемых проснется вера. Если они станут православными, то ты к этому вполне готов после твоих многочисленных походов в церковь. Но я! Человек, который до последнего времени не мог «Отче наш» наизусть прочитать… Мне приходится наверстывать упущенное. Сначала я разберусь с православием. Потом по примеру одной из наших подопытных изучу сравнительное богословие… Ну а уж дальше видно будет. Может, придется перейти к языческому фольклору.

— Да, дед, в логике тебе не откажешь, — Алекса явно убедило это импровизированное признание. — Кстати, твои познания могут пригодиться тебе раньше, чем ты ожидаешь. Дело в том, что к моему великому удивлению на мое опубликованное в Интернете объявление откликнулась монахиня одного православного монастыря. Мне трудно представить себе, зачем ей обретение Бога, и как вообще такому человеку пришло в голову смешивать науку и религию… Но факт есть факт. Послезавтра она к нам приедет.

9

Это была довольно молодая женщина, одетая по всем православным канонам. Она прошла в комнату и перекрестилась на икону, которую Иван Петрович всего за сутки до этого повесил в углу и даже зажег перед ней лампаду. Он делал это не для того, чтобы порадовать посетителей. Такого поступка требовала его душа, хотя Алексу он, разумеется, сказал, что иначе они рискуют напугать их потенциальную испытуемую.

После вводной лекции, которую по традиции прочитал Алекс, Иван Петрович решил не сдерживать любопытства и поговорить с гостьей, носившей необычное имя Евпраксия.

— Скажите, давно вы стали монахиней? — он не знал, какую следует использовать формулировку, и почувствовал некоторую неловкость.

Она едва заметно улыбнулась.

— Постриг приняла три года назад.

— А… Скажите… — профессор был настолько озадачен ее смиренным тоном, тихим голосом, да и вообще всей ее внешностью, что никак не мог решиться на дальнейшие расспросы.

— Вас, наверное, интересует, что толкнуло меня на этот шаг… — она поправила узел на холщовой сумке и тяжело вздохнула. — Вы правы, да, я плохо поступаю… Надо было взять на себя строгий пост, больше молиться с благословения матушки-настоятельницы, а я попросилась на три дня в паломничество. И вместо этого, вот… Приехала к вам за таблеткой, которая укрепит мою веру.

Иван Петрович не удержался и всплеснул руками:

— Так вы считаете себя недостаточно верующей?!

— Понимаете, на меня возложили послушание писать иконы для нового храма в нашем монастыре. Но мне кажется, что сейчас я этого недостойна. Нет, понимаете, нет во мне такой веры, которая сделает эти иконы настоящими. И это так меня печалит, так печалит… Конечно, я исповедовалась об этой скорби. И потом много молилась. Но сомнения одолевают меня снова и снова… И тогда я решила взять грех на душу и прийти к вам…

У Ивана Петровича, который с каждым днем становился все более верующим ее признания вызвали нечто похожее на осуждение. Но он резко оборвал себя, вспомнив, что таким образом может и сам впасть в грех. Он не священник, чтобы судить ее. Пусть она поступает так, как велит ей ее душа. И одновременно с этими мыслями, он понял, что хочет побыстрее выпроводить эту монахиню прочь.

— Алекс, что же ты тянешь?

— Задумался, прошу прощения, — он протянул Евпраксии коробочку с последним чипом. — Берите. Можете принять здесь, а если хотите, заберите с собой.

— Можно я сделаю это в уединенном месте? — она приняла из его рук контейнер и спрятала в сумку. — Спасибо. И храни вас Бог.