«Время ли разбрасывать угли?» – История Центральной Азии в современных учебниках - Арустан Жолдасов

О пересмотре истории

Автор российского учебника, А. Филиппов считает, что «Нельзя писать учебники, которые переполнят детей ужасом и отвращением к их прошлому и их народу. Общий позитивный тон в преподавании истории будет воспитывать у подрастающего поколения оптимизм и уверенность в себе"[28].

Только ли в себе и для себя? Другой аргумент — древние греки воспитывали детей на трагедиях и те же греки-историки до сих пор служат образцами для современных историков.

Авторы доклада говорят о необходимости пересмотра истории и утверждают, что «Воспитанным на новых учебниках истории поколениям, которые к тому времени займут руководящие посты в политике, бизнесе, науке и средствах массовой информации, пересмотр взглядов на взаимоотношения с Россией может уже не понадобиться».

Вполне понятна и отчасти разделима забота А. Филиппова об оптимизме детей, но для чего заботиться о тех, кто займет «руководящие посты»? Очевидно для того, чтобы призвать их к пересмотру «идеологических и политические задач» и, т. о. доклад адресован политико-идеологическим элитам РФ и государств СНГ, которые определяют как содержание учебников истории, так и современные процессы как будущую историю.

Будем надеяться, что при таком уровне корректности аргументов в докладе, надежды не напрасны на пересмотр истории «руководящими постами». Но тем, кто не занимает посты (миллионам потомков «столыпинских» мигрантов-переселенцев в Средней Азии и миллионам среднеазиатских «гастарбайтеров» в РФ) пересматривать нечего — они строили, строят и будут строить свою историческую память и отношения далеко не на учебниках истории, что подтверждается содержанием того же доклада по части Проекта 2 ниже.

В резюме доклада авторы пишут: «Если существующие тенденции продолжатся, то через 15–20 лет события XX века будут прочно забыты населением… События советской истории для граждан новых независимых государств перестают быть общими событиями, так как значительная часть жителей о них уже ничего не знает».

Но результаты опроса общественного мнения (доклад по части Проекта 2) полностью противоречат этому заключению, так как полученные данные говорят, что большая часть населения и молодежи стран СНГ и государств Средней Азии помнят и знают общую историю. Возможно, что не в той и мере и не так, как хотелось бы авторам доклада или тех или иных учебников.

В докладе приводятся результаты опроса населения, в которых в отношении народов ЦА к общей истории СССР явно преобладает позитив над негативом.

Авторы доклада и сами приводят тому доводы, когда приводят следующие данные:

«Тем парадоксальнее выглядит преобладание позитивных оценок над негативными в Кыргызстане, Казахстане, Узбекистане (то есть территориях бывшего Туркестанского края), Грузии, Латвии, Украине, Беларуси и Молдове по отношению к Николаю II»,

«Февральская революция во всех проанализированных школьных учебниках оценивается позитивно»,

«Позитивное отношение к Ленину отчасти поддерживается школьными курсами истории Казахстана и Кыргызстана».

Далее данные исследования авторов доклада говорят, что, несмотря на позитив по отношению к СССР, большая часть населения и молодежи Казахстана и Узбекистана считает, что:

«Распад Советского Союза — закономерный и естественный финал коммунистической империи, давший возможность народам СССР обрести свободу и независимость»

«История нашей страны в постсоветский период (после 1991 года) подтверждает правильность курса на независимость и самостоятельное развитие».

Позволю себе утверждение, большая часть населения стран Средней Азии, в целом, позитивно относится, и будет относиться к тем или иным событиями и деятелям истории, так как это отношение основано на нежелании очернять ни судьбы своих предков, ни свою судьбу, ни судьбу страны, с которой связана жизнь. А в терминах психологии как науки позитивность отношения объяснима обычным механизмом вытеснения «плохого» из памяти.

Авторы доклада («Проект 2») весьма обоснованно и точно утверждают: «История, преподаваемая в школе, — далеко не единственный источник знаний о прошлом и далеко не единственный фактор, формирующий историческую память общества».

Добавим, и не самый важный, как показывают результаты такого же рода исследований в Узбекистане. Отношение к тем или иным деятелям и событиям складывается из следующего, где первым упоминается наиболее действенный источник, а следующие — по мере убывания влияния:

Влияние ближайшего социального окружения и свой коллективный исторический опыт со-проживания и сопереживания истории;

Каналы ТВ, особенно, России, эффективнее, чем учебники формируют отношение народов Средней Азии к общей истории на основе эмоционально-понятийного восприятия фильмов и передач;

Курсы истории в учебных заведениях заведомо сухи и недостаточно сопровождаются, видеоматериалами, материалами краеведения (местной истории) и «очеловечиванием» истории, т. е «устной историей» живых людей;

О не учебных печатных изданиях нечего и сказать в силу их низких тиражей и недостаточной доступности.

Таким образом, какими бы ни были учебники — формирование исторической памяти народов будет основано не на содержании учебников, а на степени воздействия источников выше и, главным образом, на преемственности опыта поколений своего личного со-проживания истории.

Несмотря на существенные и явные достоинства доклада (по части Проекта 2), к сожалению, в нем недостаточно обосновывается то, что:

«Вытеснение старой советской памяти выражается, прежде всего, в забвении. Сегодня ничего не слышали о ХХ съезде КПСС 58 % молодежи Узбекистана, 40 % — Армении, 34 % — Грузии» и т. д.

«Даже о Февральской революции 1917 г. ничего не знают 50 % молодежи Армении, 45 % — Узбекистана, 30 % — Азербайджана, 24 % молодежи Грузии и т. д.».

«Это декларируемая информированность — реальная, как показывает опыт, ниже декларируемой на 10–20 %».

«События советской истории для граждан новых независимых государств перестают быть общими событиями, так как значительная часть жителей о них уже ничего не знает».

После этих заключений возникают вопросы:

Каковы данные и есть ли они о степени вытеснения и забвения у населения и молодежи РФ? Не сравнимы ли они с теми, что и в прочих странах СНГ? К примеру, память о ХХ-ом или ХХII-ом съезде КПСС?

Чей опыт показывает, что реальная информированность «ниже декларируемой на 10–20 %»?

На основании каких данных утверждается, что события советской истории для граждан новых независимых государств перестают быть общими событиями? Т. е. сравнивали ли текущие количественные данные с предыдущими данными о вытеснении и забвении и имеются ли таковые данные?

Авторы доклада пишут: «Исследователи выявили парадоксальные черты восприятия истории населением новых независимых государств».

Самокритично. Возможно, что в последующем исследователи (включая автора статьи, который принимал участие в исследовании) предусмотрят вопрос — «Почему Вы так считаете?», задавая вопрос об оценке того или иного события и деятеля истории. Ответы на этот вопрос, помогут осмыслить парадоксы в результатах опросе населения, чтобы нам не «высказывать различные гипотезы о том, как и почему общества» наших стран выработали то или иное отношение к истории.

Е.Ю. Зубкова, в том же докладе и в рамках научной аргументации утверждает: «Историческая память россиян за последние десять лет пережила как бы два «вторжения"… Одно — изнутри, в результате процесса переосмысления прежде всего советской истории, проходившей под знаком ее дегероизации. Другое, совсем недавно — извне, когда постсоветские государства приступили к созданию собственных национальных историй, «суверенных» от истории России» (Цитата 25 из доклада).

Экстраполируя ее заключения на историю ЦА, следует, что в исторической памяти в Средней Азии отражается тот же процесс «вторжений», что и в России, где переосмысливают мифы и дегероизируют одних героев (Ленина, Сталина, Ахунбабаева и пр.), мифологизируют и героизируют новых (Николая II, Колчака, Деникина, басмачей и пр.). Т. о. это причины и следствия процесса «переходного возраста». Историкам остается только помочь памяти «повзрослеть», а она уже взрослеет и по следующим причинам.

Нашу жизнь объединяет общее пространство и общее время — в Российской империи, в СССР и это пространство-время не разорвано в отношениях народов и после СССР. А потому не следует нам искать в нашем прошлом злодеев и ангелов, соломинку или бревно в чужом глазу. События и их оценки были обусловлены реалиями их времени, которые не применимы к настоящему — как в терминах истории — в анахронизме.