Об экономике – с улыбкой (сборник) - Михаил Эм

Робинзон никогда не обучался на экономиста и не знал, что такое кооперация. Довольный тем, как скоро их совместными усилиями животное было поймано, он просто наблюдал, как воодушевленные туземцы суетятся вокруг упавшей с утеса бездыханной козы.

Туземцы суетились вокруг бездыханной козы в том смысле, что принялись разделывать ее тушу острыми камешками. Сначала они отделили от козы шкуру, в результате чего коза осталась совсем голой, потом стали отрезать куски нежного, сочащегося кровью мяса и отбрасывать кости. Робинзон в это время стоял поодаль. В его голове вертелась отбивная, хорошо прожаренная, с луком и гарниром из отварного риса – точно такая, какую он заказывал неделю назад в корабельном ресторане. Вместе с этой, весьма назойливой мыслью в его голове вертелась другая: надо бы забрать себе козью шкуру и пошить из нее одежду. Широкие и колючие листья кустарника, которыми он пока прикрывался, изрядно пообносились, да и использовать их в качестве одеяния было неудобно. Когда Робинзон пробирался по зарослям, колючки одежды сцеплялись с колючками других растений, поэтому одежда напоминала одну потрепанную, вывернутую наизнанку липучку.

Наконец туземцы завершили разделку. На плоский камень выложили несколько кусков сырой козлятины, а снятую с козы шкуру бросили рядом.

– Баракунда! – еще раз воскликнули окончившие работу туземцы и вопросительно поглядели на Робинзона.

Тот уверенными шагами приблизился к камню, на котором красовалась разделанная добыча, и выбрал себе самый большой из кусков.

– Пригма па! Пригма па! – одобрительно загудели туземцы, забирая остальные.

В этот момент Робинзон сделал шаг к валявшейся поодаль козьей шкуре и поднял ее. Возле утеса наступило молчание. Робинзон сам почувствовал: что-то не так, – поэтому обратил взор на туземцев.

– Пригма па! Пригма па! – вновь загудели туземцы, но уже не одобрительно, а совсем наоборот, как бы немного протестующе.

– Что-то не так, ребята? – спросил их Робинзон с достаточно жесткой интонацией.

– Пригма па! Бокуи вон марто! – ответили местные, жестами показывая, чтобы Робинзон возвратил им шкуру.

В другой ситуации Робинзон, возможно, так бы и поступил, но шкура была ему крайне необходима. Ну посудите сами, не мог же Робинзон продолжать ходить в рубашке и штанах из колючих листьев?! Одежда всегда делалась и будет делаться из шкур животных, которых у Робинзона как раз не было, поэтому-то он и забрал себе первую подходящую содранную шкуру, какую увидел.

Робинзон попытался обрисовать свое плачевное положение, однако абсолютно убедительные с его точки зрения аргументы не смогли отрезвить туземцев – вероятно, из-за того, что сами туземцы ходили практически голыми и не могли оценить железную робинзонову логику насчет необходимости ему кожаной одежды.

Туземцы горячо залопотали, обсуждая между собой требование Робинзона, и вскоре пришли к определенному выводу. Один из туземцев – не очень приятный тип с бородкой клинышком, – продолжая широко улыбаться и указывая пальцем на козью шкуру в руках Робинзона, закивал ему – в том смысле, что хорошо, хорошо, мол: забирай на здоровье такой необходимый тебе предмет, – но сам при этом, подойдя к Робинзону вплотную, выхватил у него из рук кусок мяса, который Робинзон облюбовал для отбивной. То есть туземец с бородкой клинышком дал понять Робинзону: если тот желает забрать себе шкуру – нет проблем, пожалуйста, однако для равноценности дележа, придется возвратить кусок мяса.

Все-таки они были чрезвычайно примитивным народом, эти туземцы. Неужели сложно было понять, что Робинзону нужен как кусок козьего мяса, чтобы приготовить из него нормальную отбивную, так и козья шкура, чтобы сшить из нее одежду?! По этой причине требования о возврате либо того, либо другого были попросту неразумны.

Робинзон попробовал, не отдавая шкуры, забрать у туземца облюбованный кусок мяса, но туземец – чтобы отличать туземцев одного от другого, Робинзон окрестил его Бузотером, – не отдал. Жестами Бузотер дал понять белому человеку: либо то, либо другое. Этот самый Бузотер стоял перед Робинзоном с его куском козьего мяса в руках и самым нахальным образом не возвращал мясо, по всей видимости, ожидая от Робинзона выбора: что дороже его сердцу, козья шкура или кусок козлятины.

Тут Робинзон, признаться, вспылил. В обычное время он был мирным и благородным человеком – как говорили на его родине, джентльменом, – но тут оказались затронуты его жизненные интересы: будет ли на обед хорошо прожаренная, с луком и гарниром из отварного риса козлятина и найдется ли материал для пошивки костюма, а когда речь заходит о жизненных интересах, самый завзятый джентльмен превращается в самого отъявленного громилу. По этой причине Робинзон, возмущенный несправедливыми требованиями до глубины души, огрел Бузотера кулаком по лбу. От неожиданности тот осел наземь, а остальные туземцы опешили.

– Закон! Справедливость! Порядок! – громовым голосом провозгласил Робинзон и несколько раз пнул ногами лежащего на земле Бузотера.

После чего, на правах победителя, забрал у него вырезку, а чтобы остальным туземцам жизнь медом не казалась, заимствовал у них несколько больших филейных кусков. В результате козья туша оказалась поделенной приблизительно надвое, то есть пополам: одна половина досталась Робинзону, а вторая половина туземцам.

– Закон! Закон и еще раз закон! – повторил Робинзон, чтобы туземцы получше запомнили это слово, которое в дальнейшем им предстояло слышать неоднократно.

– Паргудо кордумо, – только и смогли вымолвить не ожидавшие такого оборота событий местные.

Один Бузотер, поднявшись с земли, ничего не молвил, а молча ощупал образовавшийся на лбу большой, продолжающий увеличиваться в размерах синяк. Однако Бузотер сам был виноват. С какой стати он пытался ставить Робинзону какие-то дурацкие условия типа: либо мясо, либо козья шкура? – а затем выхватил из его рук кусок козлятины, как будто белому человеку не нужна была хорошая отбивная на обед и добротная одежда на плечи? В конце концов, это же Робинзон показал туземцам, как прочесывать лес широкой охотничьей цепью – без такого прочесывания юркую испуганную баракунду туземцам ни за что бы не изловить. На что они рассчитывали, эти глупые туземцы, когда выдвигали к Робинзону неисполнимые требования? Разве подобные требования могли быть законными?

По мнению Робинзона, требования туземцев не были законными. У первобытного племени не могло быть никакого представления о законе, поэтому Робинзон, дабы туземцы еще раз прониклись важностью исполнения закона, ударил себя кулаком в грудь и трижды произнес:

– Закон! Закон! Закон!

– Сакон! Сакон! Сакон! – с уважением глядя на костлявые кулаки джентльмена, повторили вслед за Робинзоном сломленные, как бы загипнотизированные туземцы.

Позднее Робинзон много размышлял о том, каким образом на необитаемом острове восторжествовал закон, анализировал свое поведение в этой спорной ситуации и поведение туземцев, и в конце концов пришел к неопровержимому юридическому выводу, что поступил верно. Развитое экономическое общество могло было построено лишь в условиях соблюдения законности и порядка, поскольку – если кто-то откажется строить развитое экономическое общество, то оно и не будет построено. Следовательно, закон должен действовать в отношении всех членов общества, в том числе и самого Робинзона… но ведь закон так и действовал, не правда ли? Если бы Робинзон был против того, чтобы забрать себе и кусок козлятины, и козью шкуру, то есть выступил бы против законного способа распределения добычи, тогда, конечно, он нарушил бы законный порядок и его следовало со всей силы огреть кулаком по лбу. Однако Робинзон не возражал против того, чтобы забрать себе лучшую часть совместной добычи, поэтому и огрел по лбу не себя, а выступившего против законного порядка Бузотера. Тем самым Бузотеру досталось на орехи совершенно по справедливости.

«Так и в будущем должно быть, – решил Робинзон в заключение своих совестливых размышлений. – Если кто-нибудь посмеет не исполнять моих законных распоряжений, сразу получит кулаком по лбу, и все разговоры. Я обязан поддерживать на необитаемом острове неукоснительный порядок. Кто сказал, что закон не должен быть суров в отношении тех туземцев, которые его не исполняют – всяких там Бузотеров и прочих подстрекательских элементов? Закон суров, но справедлив – в этом его сила».

С той минуты, когда Робинзон приструнил Бузотера, на необитаемом острове действительно воцарился неукоснительный порядок – в том смысле, что белому человеку никто не противоречил.

Добившийся своего Робинзон намеревался уже отправиться в свою домашнюю пещеру, где заняться приготовлением нормальной отбивной и пошивом одежды, но внезапно сообразил: а что если туземцы, убоявшись строгости закона, никогда больше не выйдут на протоптанную тропинку, вообще не посетят местность, где спасшийся при кораблекрушении Робинзон нашел убежище? Придется опять вести натуральное хозяйство. Но собирать съедобные раковины – особенно после такой богатой добычи, как упитанная коза, – как-то не улыбалось. Поэтому, полный желания организовать на необитаемом острове самую современное и передовое хозяйство, Робинзон принял волевое решение: отправиться вместе с туземцами в их туземную деревню, чтобы ознакомиться с ее местоположением и на месте произвести общее, так сказать, инспектирование.