Эффект Гераклита - Грэм Макнилл

- Ты помнишь то же, что и Вентрис? Об этом я не знал.

- Не совсем, - ответил свежерожденный, гнев которого пошел на убыль. – Это что-то вроде обрывков полузабытых снов. В одном из них я видел планету, к которой мы направляемся.

- И ты знаешь, как она называется? – спросил заинтригованный Ваанес.

- Нет, но я знаю, что для него она многое значит. В этот мир пришло войско, одержимое страшным голодом, но оно было повержено.

- Это все, что тебе известно?

- Кажется, да. Я… я знаю кое-что о нем, я чувствую в себе тот же дух, что составляет его естество, но…

- Но – что? – настаивал Ваанес.

- Но все, чему учат меня мои повелители Хаоса, требует, чтобы я отверг эти чувства. Я – проводник воли богов, тех, что есть и пребудут в вечности, я оружие, которое может только служить. Ничего более.

- Как и все мы, - ответил Ваанес, подзывая Свольярда и Джеффара Сана вернуться в центр боевой палубы. – Но это кое-что объясняет.

- Что?

- Почему мы каждый раз тебя побеждаем. Все дело в Вентрисе. Все, что есть в нем,- часть тебя. Все, что делает его тем, кто он есть, отпечаталось в твоей плоти, и как бы Хонсю и Грендель ни старались выбить это из тебя, у них ничего не получится.

- Ты хочешь сказать, что я несовершенен?

Ваанес рассмеялся.

- Само собой, но вот это по-детски наивное понимание добра и зла, присущее Вентрису… Оно внутри тебя, оно раздирает тебя на части. Ты дерешься честно, а тут это не принято.

Свольярд и Джеффар Сан присоединились к Ваанесу, и тот, ткнув пальцем в грудь свежерожденного, сказал:

- Мы сразимся еще раз, и теперь чтобы никаких попыток смягчить удар. Он был беззащитен перед тобой, но ты его не прикончил. Впредь не повторяй эту ошибку, понятно?

- Понятно, - проворчал свежерожденный, неприязненно глянув на Волчьего Брата.

И вновь три воина окружили свежерожденного и приготовились к бою.

- Начали,- объявил Ваанес.

Но не успел он договорить, как свежерожденный пришел в движение. Его кулак врезался в челюсть Свольярда с такой силой, что оторвал ее, вызвав поток крови вперемешку с раздробленными костями. Раненый воин уронил топор и схватился за изуродованное лицо. Рана обильно кровоточила, и из глотки Свольярда вырвался влажный, булькающий вскрик. Свежерожденный подхватил упавший топор, развернулся на месте и вогнал его лезвие в нагрудный доспех Джеффара Сана. Керамитовая пластина поддалась, и оружие, рассекая сросшиеся ребра, проникло глубоко в грудную полость Белого Консула. Ноги Джеффара подкосились, он рухнул на колени, и гордые черты его лица исказились в гримасе ужаса, боли и удивления.

Едва Ваанес успел оценить скорость, с которой двигался свежерожденный, как тот уже помчался к нему, целясь окровавленными руками прямо в горло.

Синхронно отразив движения существа, Ваанес отклонился назад, тем самым выиграв несколько бесценных мгновений. Он развернулся, следуя траектории атаки.

Из перчаток выдвинулись когти.

Он вогнал их в живот свежерожденного и резко дернул.

Насаженный на смертоносные лезвия когтей, свежерожденный перелетел через него и рухнул на палубу бесформенной кучей.

Ваанес вскочил на ноги; Джеффар Сан с глухим звуком упал лицом вниз на палубу; свежерожденный взвыл от боли.

Как могло столько всего случиться за столь короткое время?

Освободив когти, Ваанес отступил в боевую стойку и мысленной командой активировал энергетическое поле вокруг своего оружия. Свежерожденный был настроен биться до смерти, и рисковать не стоило.

Но существо, с трудом поднимавшееся на колени, казалось, полностью утратило боевой дух. Из смертельной раны на животе струились кровь и уже знакомое маслянисто-желтое сияние, сопровождавшее процесс излечения, но свежерожденному не было до этого дела.

- В этот раз вышло получше? – прошипел он, с усмешкой осматривая учиненные им разрушения.

- Гораздо лучше, - ответил Ваанес.

Имперский линкор медленно удалялся от «Поколения войны»: огромная металлическая глыба, ощетинившаяся древними орудиями, величественно следовала своим курсом, не подозревая, что прямо под ней проскользнул враг. Название корабля осталось тайной, но, заметь их хоть один наблюдатель на борту, хоть один ауспекс или истребитель, угроза стала бы более чем реальной.

Как только Цицерин провел корабль через врата, соединяющие Эмпиреи с реальным миром, они легли на изменчивый курс, кружным путем приближаясь к цели: уклонялись от патрульных флотилий, скрывались от мониторов и следящих станций, усеявших всю систему. И вот, наконец, неподвижный белый диск планеты заполнил собой обзорный иллюминатор. Бледную поверхность покрывали уродливые пятна неестественных цветов, похожие на пигментацию на голом черепе глубокого старика. Хонсю не знал, как называлась эта планета, да и не хотел знать. Ее имя имело значение для Вентриса, а остальное было не важно.

Навигационный планшет показал, что Имперский корабль удаляется, и Хонсю улыбнулся, чувствуя, как вместе с уменьшающимися на экране сигнатурами двигателей исчезает и его страх быть обнаруженным. В стратегиуме «Поколения войны» было тихо, как будто противник мог каким-то образом услышать их разговоры на таком расстоянии.

- Они нас не заметили! – выдохнул Кадарас Грендель, вцепившись в край прокладочного стола так, что побелели костяшки пальцев. – Не могу поверить…

- Это был последний, - кивнув, сказал Хонсю. – Теперь мы внутри их периметра патрулирования.

Грендель хищно ухмыльнулся и, все еще не веря, покачал головой.

- Теперь нам нужно только что-то сделать со следящими кораблями у планеты. Стоит одному из них нас почуять – и мы покойники.

- А для этого у нас есть проводник, - ответил Хонсю, кивком указав в носовую часть стратегиума.

Как и всегда, адепт Цицерин расположился за своей железной кафедрой. Спиной к нему на коленях стоял свежерожденный, и ладони чудовищно мутировавшего магоса обхватили его голову. Ардарик Ваанес замер чуть поодаль от кафедры. С гримасой отвращения он наблюдал, как руки Цицерина превратились в органические зонды и погрузились в затылочную область мозга свежерожденного.

В поисках информации, которая бы позволила «Поколению войны» безопасно завершить свое путешествие, био-дендриты все глубже погружались в мозг существа, по коже которого пробегала гротескная рябь. Глазные яблоки вздрагивали под плотно сжатыми веками, губы двигались, шепча беззвучную мантру.

- Ему больно? – поинтересовался Грендель.

- Какая разница? – ответствовал Хонсю. – Вентрис бывал здесь, ему известны протоколы размещения кораблей, а, значит, они известны и свежерожденному. Возможно, он этого и не осознает, но в нем есть все – схемы дислокации, идентификационные коды. Все это у него в голове, и нам нужна эта информация, если мы хотим подобраться достаточно близко, чтобы совершить задуманное.

- Справедливо, - признал Грендель. – Если это позволит нам выбраться отсюда невредимыми, то я только «за».

- И я. Хотя немного риска иногда не помешает.

- Иногда мне кажется, что у тебя какое-то нездоровое пристрастие к риску.

- Может, ты и прав. Помню, когда мы атаковали артиллерийскую точку в лагере Беросса, Обакс Закайо выразился примерно так же.

- Какой мудрый человек, - похвалил Грендель.

- Не очень. Он меня предал.

- И теперь он мертв?

- Естественно. Более чем, - подтвердил Хонсю. – Лучше учись на его ошибках.

- Я быстро учусь, - заверил Грендель, - но если ты и дальше будешь пробовать прыгнуть выше головы, то однажды свернешь себе шею.

- Может быть, - Хонсю пожал плечами. – Но не сегодня.

По центральному нефу стратегиума к ним приближался Ардарик Ваанес, чье внимание разрывалось между планетой, возникшей перед обзорным иллюминатором, и агонией свежерожденного. Хонсю и Грендель окинули взглядом подошедшего воина.

- Итак? – поинтересовался Хонсю.

- Цицерин говорит, вот эта подойдет, - ответил Ваанес и указал на светящуюся точку на экваторе планеты. – Она дальше всего от кораблей и расположена над самыми крупными по площади зарослями ксенофлоры.

Хонсю кивнул и всмотрелся в яркую точку – именно с нее должен быль начаться его великий и ужасный план отмщения Вентрису. То, что случится на этой планете, станет наглым вызовом, перчаткой, брошенной в лицо, и такой поборник чести, как Вентрис, просто не сможет не ответить.

Три воина внимательно наблюдали за тем, как светящийся символ превращается из маленькой яркой точки во тьме космоса во что-то угловатое и массивное. По мере того, как сокращалась дистанция, контуры объекта складывались в очертания медленно вращающейся орбитальной оборонительной платформы, хотя большинство ее пусковых отсеков были нацелены на поверхность планеты.

Платформа находилась на геостационарной орбите над экватором, а прямо под ней протянулось огромное, омерзительно пурпурного цвета пятно, закрывшее собой значительную часть охряной поверхности планеты.