Смерть в апартаментах ректора. Гамлет, отомсти! (сборник) - Майкл Иннес

Излагая свое краткое и сжатое резюме событий, Эплби, казалось, говорил с какой-то неохотой. Он был гораздо меньше, нежели Додд, готов к расследованию «обычного» преступления. Он склонялся к тому, что не следует доверять выводам, вытекающим из слишком уж явственных обстоятельств, при которых произошло убийство Амплби. Как весьма проницательно отметил Додд, дело выглядело чересчур наигранным, надуманным. Преступник словно из кожи вон лез, чтобы выставить себя и изобретательным, и мрачно-инфернальным, и расчетливым, и эксцентричным. Через полчаса после своего приезда в колледж Святого Антония Эплби почувствовал, что ему словно навязывают некую вполне определенную линию поведения. Она требовала тщательного и скрупулезного изучения поведения, характеров и намерений небольшой, четко обозначенной группы людей. Эплби убедился, что у него есть два варианта ведения расследования. Первый был прост: «Обстоятельства таковы, что я должен сосредоточиться на том-то и том-то». Второй – сложнее: «Обстоятельства представлены таким образом, чтобы внушить мне, что я должен сосредоточиться на том-то и на том-то». Действуя по первому варианту, он должен, по крайней мере, не выпускать второй из поля зрения.

Эплби прервал свои размышления и снова повернулся к Додду, чтобы задать ему несколько вопросов.

– Кто из профессоров живет на территории Садового сквера? – спросил он. – У кого из них есть ключи? До какого момента вы проследили их передвижения после того, как они покинули профессорскую вчера вечером?

– На территории сквера проживают четверо, – ответил Додд. – Это Эмпсон, Поунолл, Титлоу и Хэвеленд. Они живут в доме, стоящем рядом, но не сообщающимся с апартаментами ректора. Это прямо напротив, вон там. – Додд невозмутимо постучал пальцем по одному из скалящихся черепов над камином покойного. – Здание называют профессорскими апартаментами. По обе стороны от лестницы располагаются две квартиры, – четким тоном продолжил он. – Жильцы занимают их следующим образом.

Покопавшись в бумагах, он вытащил лист, очередной результат своего кропотливого труда.

– Мы обнаружили, что Эмпсон, Поунолл и Хэвеленд находились каждый у себя. Поунолл спал, остальные работали. Передвижения Титлоу вам известны. Теперь о ключах. Когда дело дошло до них, тут мы столкнулись с чем-то из ряда вон выходящим. У всех четверых, живущих в Садовом сквере, есть ключи. Вполне естественно, что они должны у них быть, если профессора отрезаны от основной территории колледжа. Следовало бы ожидать, что для удобства общения с ними, а также для того, чтобы входить и выходить из колледжа через турникет, не тревожа привратника, у всех их коллег тоже должны быть ключи. Но это не так. Знаете, они очень непрактичный народ.

Эплби мрачно улыбнулся.

– Среди них, – произнес он, – может оказаться один весьма практичный и толковый субъект.

– Ну, в этом смысле почти все они люди толковые, хотя весьма своеобразно. Например, они не так уж и рассеянны. Наоборот, они скрупулезны и точны. Только точность эта, по-моему, целиком и полностью относится к событиям давним и далеким. Возьмем, к примеру, профессора Кёртиса. Он живет на территории Суррейского дворика. Вот какой у нас с ним вышел разговор.

Я спросил, есть ли у него ключ от калиток. Он повторил: «От калиток, господин инспектор?»

«От калиток между основной территорией и Садовым сквером», – пояснил я. «Да-да, конечно, – ответил он. – Существует поверье, что они сработаны в Кордове. Колледж получил их в дар от третьего графа Блэквудского, который был членом кабинета во время второго премьерства Сидмута». «Так есть у вас ключ?» – снова спросил я. «Я отказался от ключа в конце апреля 1911 года», – тотчас ответил он. «В конце апреля 1911 года», – довольно растерянно повторил я. «Ну да, – сказал он, – в конце апреля 1911 года. Эмпсон в тот год занял первое место на конкурсе научных работ сразу в «двух Корнуоллах»: в колледжах Фалмута и Плимута, и мы сразу избрали его членом Ученого совета. С тех пор у него, однако, не было особых успехов. Безусловно, из него получится превосходный ректор. Так вы сказали, что бедный доктор Амплби все-таки мертв, да?» «Все-таки мертв, – ответил я. – А вы все-таки уверены, что у вас не было ключа с 1911 года?» «Совершенно уверен, – заявил он. – Я передал свой ключ Эмпсону. Помнится, я тогда еще подумал, что иногда разделяющая коллег запертая калитка – это просто чудесно».

Когда Додд изложил свои восхитительные «свидетельские показания», он достал еще одну бумагу.

– Вот таблица, – веско добавил он и положил ее перед Эплби.

– Крестиками помечены те, у кого есть ключи, – сказал Додд. – Системы тут, кажется, никакой нет. Например, Лэмбрик, который женат и живет за пределами колледжа, имеет ключ. Однако Кэмпбелл и Чалмерс-Патон, обладающие таким же статусом, обходятся без ключей. Готт и декан живут на территории колледжа, и ключи у них есть. Кёртис и Барочо квартируют там же, но ключей у них нет. Итак, с распределением ключей разобрались. Теперь обратимся к их истории.

Тут Додд неожиданно усмехнулся:

– Знаете, я тут на днях прочел рассказ, где фигурировали ключи, их отслеживание, как выражаются в вашем ученом Лондоне. Так вот, речь там шла о ключе от сейфа. Его нельзя было украсть, поскольку он в буквальном смысле не мог оказаться в чужих руках. И все-таки с него сняли дубликат. Знаете как?

Эплби рассмеялся:

– Думаю, смог бы догадаться. Однако мы не знаем, каких нам тут ожидать сюрпризов и хитроумных трюков. Ключ могли весьма легко похитить и вернуть на место в недавнем прошлом.

– Да, – ответил Додд. – Главное здесь – «в недавнем прошлом».

Он посмотрел на Эплби, хитро прищурившись, после чего, выдержав сценическую паузу, произнес:

– Все ключи заменили вчера утром!

Эплби присвистнул. Додд же, когда узнал об этом, крепко выругался. Таков был последний мощный аккорд в деле об убийстве в колледже Святого Антония.

Додд вкратце обрисовал ситуацию. Никто особо не следил за своими ключами. Для ученого ключ совсем не то же самое, что для банкира, врача или коммерсанта. Ценности людей образованных чаще всего причастны к сфере их деятельности, и для профессора ключ обретает значение в большинстве случаев, когда он его теряет и обнаруживает, что не может открыть чемодан. И преподаватели Святого Антония, владевшие ключами от калиток, которые вдруг обрели трагическую значимость, очень долго относились к ним с легкомысленной неосмотрительностью. Но вот совсем недавно случился скандал. Один из студентов навлек на себя серьезные неприятности во время недозволенной ночной «вылазки», и загадка того, как ему удалось выйти с территории колледжа и вернуться, так и осталась не разрешенной до конца. Ректор счел, что с ключа сделали дубликат. Он распорядился поставить новые замки на все три главных выхода. Замки поменяли, ключи раздали «заинтересованным лицам», и все это произошло за день до того, как он принял смерть.

Додд высказал мнение, что это обстоятельство, хотя само по себе исключительное и странное, все-таки немного упростило дело. Похоже, оно избавляло их от огромного объема тщательных и тяжелых следственных действий. Поскольку, как он убедился во время предварительных допросов, проведенных утром, ничто так не выматывает, как задавать ученым людям мелочные вопросы касательно их материального имущества. Более того, возможный круг подозреваемых сразу же сузился самым очевидным образом. Если бы именно тогда Додду приказали написать официальный рапорт о ходе расследования, он вряд ли бы удержался от категоричных утверждений и выводов. Доктора Амплби мог убить лишь кто-то из небольшой группы уже известных следствию людей.

Эплби прокручивал в голове сложившуюся ситуацию, беспокойно и в то же время осторожно расхаживая по гротескной камере смерти. Он также пришел к однозначному выводу. Таинственные истории были популярны в университетских городах даже среди полицейских. Додд, сохранивший в душе многие черты патриархальной Англии, читавшей Джона Баньяна и Библию, и к тому же являвшийся монументом результативной, но лишенной воображения полицейской рутине, представлял собой именно такой человеческий тип. Благодаря своей врожденной практичности и смекалке он сразу же заметил некоторую надуманность и искусственность имеющихся обстоятельств. Однако («Такова, – подумал Эплби, – величайшая сила слова!») Додд был почти готов принять нечто до удивления неестественное как вполне нормальное. Как следствие существовала опасность того, что он пропустит самое главное «почему» в этом деле. Почему Амплби убили в литературно-детективной манере? Не оставалось никаких сомнений в том, что его смерть была тщательно «отрежиссирована». Факт смены замков придавал очевидности этого чуть ли не демонстративный характер. Амплби погиб при обстоятельствах, искусственно созданных с недюжинной изобретательностью, чуть ли не изощренностью. Его убили будто бы в литературном контексте. Точнее, на стыке литературных контекстов. Ведь набор неких материальных и временных ограничений, явно указывавших (как Эплби определил для себя) на то-то и то-то, подразумевал хитроумный план в стиле повествований о Шерлоке Холмсе и его последователях. А кости и прочий антураж придавали делу оттенок инфернальной экстравагантности. Казалось, что в деле присутствовал некто, мыслящий одновременно категориями и реалистическими, и мистическими. Можно сказать, некто, копировавший манеру Эдгара Аллана По. А ведь По, если подумать, был нынче в моде среди интеллигенции, в то время как колледж Святого Антония являлся средоточием интеллигентов…