Госпожа «Нет». Книга 1. Измена Альянсу - Каблукова Екатерина

Судя по отчаянию в зеленых глазах, госпожа Дарра не лгала.

– Я гналась за похитителями, но они приземлились на платформу.

– На платформу движущегося экспресса? – изумился комиссар.

– Да, – Эмбер устало прикрыла глаза, вновь переживая ужас происходящего, – а ваши люди вместо того, чтобы задержать экспресс, задержали меня.

Начальник нахмурился и нажал несколько кнопок на коммутаторе, бросил несколько резких фраз и снова повернулся к своей гостье:

– Я вызвал специалистов. И… вы желаете что-нибудь?

– Найдите мою дочь!

Комиссар вздохнул и набрал номер.

Ровно через час они были в центре наблюдения уличных камер. Мужчина в черном костюме и несвежей, когда-то белой рубашке, встретил Эмбер и комиссара полиции у входа и провел сквозь огромный зал со множеством вирт-экранов, на которых шла трансляция онлайн, в отдельный кабинет:

– Вот запись, – он развернул вирт-монитор с множеством кадров. – Все камеры в округе. Ваш дом и его окрестности просматриваются хорошо. Смотрите. Может быть, кого-нибудь узнаете.

Эмбер кивнула.

За этот час она успела изучить расписание и отметить восемь экспрессов, отправлявшихся в разных направлениях. Семь из них уже вынырнули из червоточин, пять прибыли к конечной станции, но девочки на них не было. Требований о выкупе тоже не поступало. Саму девочку отследить тоже не удалось: разбитый галафон нашли около дома, сразу возле выхода. Последний поезд все еще находился в пути. Его станцией назначения был Альвион.

Эмбер вздохнула и присела у экрана. Перед глазами шли кадры стандартной съемки камер наблюдения.

– Сможете сказать точное время? – спросил их провожатый. Она назвала.

Мужчина кивнул и набрал что-то на вирт-клавиатуре. Изображения на экране замелькали, а потом снова обрели былую плавность. Заметив Алекс, выскакивающую из дома, Эмбер подалась вперед.

Вот девочка отбежала и говорит по телефону, отчаянно жестикулирует, кусает губы. С замиранием сердца Эмбер смотрела, как дочь заканчивает разговор и… швыряет галафон в стену.

– Запись разговора… – госпожа Дарра повернулась к комиссару. – Надо запросить ее.

Начальник полиции кивнул и вышел, правда, почти сразу вернулся. Глядя на его мрачное лицо, госпожа Дарра моментально поняла ответ.

– Увы. Собеседник вашей дочери использовал дипломатический канал, звонки защищены шифрованием.

Еще через минуту, как будто выжидал в засаде, плавно опускается флаер.

– За рулем явно военный, – бормочет словно бы про себя розыскник.

Мужчину, который выскакивает с переднего сидения и распахивает дверь перед Алекс, Эмбер не знает. А вот тот, кого видно плохо, кто сидит сзади…

– Посмотрите, она идет сама. Добровольно.

У Эмбер закололо сердце. Поезд до Альвиона, интерес Алекс к учебным заведениям, дипломатический канал и военный за рулем флаера… Она уже знала имя похитителя, но все еще не хотела верить, что это случилось.

– А есть ли съемка с другого ракурса? Чтобы пассажир на заднем сиденье был виден?

– Вы его узнаете?

– Могу ошибиться, но…

Нет. Она не ошиблась. И, наверное, надо было сразу догадаться, когда Алекс накинулась на нее с упреками в том, что никогда не нужна была матери. Именно этот человек всегда приносил беду в ее жизнь и ставил все с ног на голову. Ненавистный альвионец. Высокомерный и бесчестный. Отец Алекс.

Глава 3

Эдвард Георг Стюарт фон Готтенберг, в простонародье его императорское величество Эдвард Пятый неспешно шел по длинному коридору, совершенно не обращая внимания на окружающую его роскошь. По правде сказать, Эдвард не любил этот огромный дворец, построенный в незапамятные времена и ныне именовавшийся его официальной резиденцией. Про себя император называл дворец не иначе как мавзолеем.

Сам по себе император предпочитал современную архитектуру и огромные окна, а не вот эти прямоугольники с мелким остеклением, дребезжащим при каждом порыве ветра. Но…традиции обязывали. Как и носить дурацкие мундиры с эполетами и высоким воротником-стойкой, норовившим впиться в шею.

Император с тоскливым раздражением взглянул на картины, висевшие на стене в тяжелых резных рамах. Портреты предков. В парадных костюмах и мантиях, они всегда сурово смотрели на своего отпрыска, словно осуждая его. Эдвард вдруг заметил, что позолота на дереве кое-где уже стерлась, придется отдавать на реставрацию, а это опять деньги. В прошлом году парламент отказался выделять дополнительные средства на содержание императорского дворца, предпочитая увеличить траты на выставки современного искусства.

Конечно, можно было наложить вето, но тогда эти слабовольные хлыщи, именующие себя либеральной оппозицией, поднимут вой. Начнут разоблачать транжирство императорской семьи, побеспокоят сестру, бабушку, вспомнят скандальные обстоятельства развода родителей и гибель отца Эдварда… на что там у них фантазии хватит?

Эдвард вздохнул и ногтем поддел позолоту одной из рам. Портрет короля Георга Седьмого. …Седой мужчина, нахмурив брови, неодобрительно смотрел на своего потомка.

Ладно. Пусть все так и остается. Надо министров провести по галерее. С экскурсией. Желательно в компании послов из других миров. Или подговорить один из реставрационных фондов – пусть лоббирует защиту предметов старины. Тратить же свои личные деньги на старые картины, которые нельзя было перевесить и которые поэтому постоянно выгорали на солнце, Эдварду не хотелось.

В который раз император вновь позавидовал одному из предков, тот отрекся от престола ради женщины, и тем самым обрек потомков младшего брата, включая и самого Эдварда, нести на себе бремя власти. Эдвард в очередной раз поймал себя на мысли, что бремя стало ярмом, вздохнул и вновь зашагал в свой кабинет.

– Ваше величество! – Лорд Тобиас Норрак, первый секретарь императора, вскочил и поклонился.

– Добрый день, сэр Тоби! – кивнул Эдвард, проходя в свой кабинет и садясь за огромный стол – очередное наследие предков. Дверь закрывать не стал, секретарь вошел следом и замер.

– Присаживайтесь.

– Благодарю.

Лорд Норрак еще раз поклонился, занял указанное место и выжидающе взглянул на монарха. Тот не торопился, внимательно рассматривая первого секретаря, доставшегося ему в наследство вместе с империей.

Шерстяной костюм, широкий галстук в полоску, седина на висках… Этакий образец имперской респектабельности.

В отличие от остальных должностей при дворе, чьи обязанности в основном церемониальны, личный секретарь его величества обязан был поддерживать связь монарха с кабинетом министров, отвечать за переписку с главами государств и консультировать императора о легитимности тех или иных действий. Последним сэр Тобиас Норрак пользовался вовсю.

Отправить его в отставку не представлялось возможным, он занимал должность еще при отце Эдварда. Восемь лет тому назад только взошедший на престол двадцатипятилетний император хотел сменить его на более молодого Перси, бывшего его соучеником по колледжу, но встретил решительный отпор со стороны всего кабинета министров и близких родственников. Традиции незыблемы, их нельзя нарушать.

Приходилось терпеть этого зануду, в профиль напоминавшего замороженного хека.

– Что у нас на сегодня? – Эдвард требовательно протянул руку за папкой, которую секретарь сжимал в руке. Тот покачал головой:

– Ваше величество, традиции требуют…

Эдвард хмуро посмотрел на него, с языка уже готовы были сорваться резкие слова, что император думает о треклятых традициях, но сдержался. Не стоит обострять и без того непростые отношения на ровном месте. Мысль о смене кабинета министров снова закралась в голову.

– Хорошо, читайте, – бросил император, вставая и отходя к окну. Секретарь тоже встал, на весу открыл папку и начал зачитывать хорошо поставленным голосом с абсолютно правильным произношением:

– Согласно расписанию, у вас назначены три аудиенции с послами других миров: в полдень, в три часа и в пять. Вопросы стандартные: межмировое сотрудничество, государственные пошлины и льготы при торговле. Я уже составил список уступок и согласовал с кабинетом министров.