Ай Эм. Как мы Ирку от смерти спасали - Марина Москвина

К тому же она основательно и планомерно готовилась к путешествию в прошлые жизни.

«…Летом я ездила в Даманхур в предгорья Альп – это восьмое чудо света, Храм Человечества внутри Горы, похожий на тот, что существует внутри каждого из нас. Там соединяются невидимые реки, несущие воды пространств и времен. Недавно его основатель пригласил одного художника отправиться вместе с ним в Атлантиду через портал во времени (где они его прячут – не говорят). Он потом сделал потрясающую выставку, изобразив увиденное…

Очень бы и мне хотелось наведаться с тобой в Атлантиду – ну, или хотя бы в древний Египет или средневековую Японию. Мало ли в прошлом прелюбопытных географических пространств и времен. Кстати в этом Даманхуре преподается курс астральных путешествий, я уже записалась к ним – чтобы научиться выходить из тела и перемещаться налегке. Потом тебя тоже научу… Тебе это должно быть интересней всех.

Твоя – пока еще в теле – летунья».

Творческий тандем Вавилова и Мелдрис был столь креативным, что, отпочковавшись от «Софии», он дал свежий побег в «Открытом мире» у Макса Голубя – новехонькое издательство, где они собрались выпускать просветляющую литературу исключительно по своему разумению.

Об этом мне было сообщено под строжайшим секретом, чтоб я – никому, пока Олег с Ирой основательно не заварят кашу и не расцветут пышным цветом.

А в это самое время наш сын Серега, окончив художественную школу и факультет журналистики Института современных искусств, защитив диссертацию на кафедре политологии, пробовал себя в разных жанрах и делал крупные успехи в области рекламы.

Лёня пристроил его в артклуб «МУХА» («музыкантов и художников»), который как раз возглавлял Лёнин друг Басанец. Сережа быстро прославил «МуХу» на весь мир, но вел себя при этом вольно и своенравно, чем крайне возмущал Басанца:

– Он должен стоять передо мной с картонной папочкой и повторять два слова: «здравствуйте» и «спасибо». А он вон какой! Вы кого из него растите???

– Председателя Земного шара, – миролюбиво отвечали мы с Лёней.

Вот я и говорю Ирке:

– У нас мальчик, если что-то берется рекламировать, то на следующий день это показывают по первому каналу в программе «Время».

Ира намотала на ус, и спустя некоторое время мы получили письмо от Олега Вавилова, которое я храню, как семейную реликвию: «Где этот бриллиант?»

Так наш Сережа вступил на издательскую стезю.

Молодой коллектив очень украсил Александр Нариньяни серией буддистской литературы «Самадхи». Мелдрис царила в эзотерическом секторе. Художественным редактором стала Елена Ниверт. И тут же, поблизости, на месте слияния энергетических потоков и невидимых рек протекало издательство «Ганга», где мой давний знакомец Костя Кравчук выпускал книги по недвойственности (Адвайте).

В 90-х, когда Костя начинал печатать тексты, читанные нами раньше только в Самиздате, – наш общий приятель и в немалой степени гуру Стас носил мне книги от него рюкзаками. Поэтому Кравчук по старой памяти опять принялся одаривать меня бесценными сводами бесед Нисаргадатты Махараджа, Рамеша Балсекара, Рам-цзы, Дугласа Хардинга, Ричарда Ланга, Карла Ренца… Остановись, перо, ибо я буду перечислять и перечислять имена, звучащие музыкой в сердце и ласкающие слух.

Зная, с каким трепетом я внемлю всем религиям и возвышающим душу учениям, издатели «Открытого мира» дружелюбно передавали мне свои новинки через Серегу.

Ну, и моя Мелдрис, гений добывания раритетов, торжественно вручила мне древнейшие секреты даосских наставниц сексуального Учения «Белой тигрицы» и «Нефритового дракона», – двухтомник – с пожеланием достичь, наконец, сексуального расцвета, как она деликатно заметила, уж лучше поздно, чем никогда.

Разумеется, я проштудировала оба тома подробнейшим образом и настоятельно рекомендовала второй том Лёне Тишкову, чтоб он хотя бы разобрался, какой у него тип Нефритового Жезла – «тянь», «ли», «дуй», «чжэнь», «сунь», «кань», «гэнь» или «кунь»?

Когда Ира, встретив нас на узенькой дорожке, потребовала отчитаться о проделанной работе по внедрению теории в жизнь, я рапортовала, что я лично совсем уже Рычащая Тигрица.

– А Дракон – Парящий? – не унималась Ирка.

Лёня отвечал уклончиво, и я не стала ей рассказывать, что, укладываясь спать, он иной раз спрашивает отрешенно:

– Здесь свободно? – кивнув на супружеское ложе.

– Пока что – да, – я отвечаю приветливо.

Не останавливаясь на достигнутом (это уже в более поздние времена, когда их издательская стайка перелетела из «Открытого мира» в «Рипол Классик»), Ира – на выставку «В поисках чудесного», раскинутую Лёней на четырех этажах Музея современного искусства в Ермолаевском переулке, гордо принесла свое новое свершение – книгу, открывающую тайну эротической вселенной «Эрос, Сознание и Кундалини» Стюарта Соватски.

– Всего семьсот рублей, – сказала Ирка, – и эта песнь тантрического искусства сублимации, ведущей к пробужденью Кундалини и окончательному созреванию шишковидной железы, вознесет вашу с Лёней сексуальную жизнь вообще на недосягаемую высоту!

Я страшно обрадовалась, а Лёне было жалко семьсот рублей, он запирался и увиливал, твердил, что у него уже есть книга, и вообще он не сторонник научного подхода в этом вопросе, а – как пойдет, так и пойдет.

– Учти, – грозно сказала Ира, – если ты будешь тормозить исследование новых граней эротических переживаний, то получишь Стюарта – в подарок.

И Лёня, памятуя о ее извечном бессребреничестве, со вздохом полез за кошельком…

Что ей совсем не удавалось – это обогатиться. Хотя она с энтузиазмом бралась за любые, казалось бы, фантастические проекты, засучивала рукава, и направляла туда колоссальные потоки энергии.

«Мои любимые родители! – пишет она из Лондона в 1999-ом. – Хотите – верьте, хотите, нет, но как назло эта неделя была просто сумасшедшая.

Из офиса не вылезала, зато написала самую крупную в своей жизни работу – целых пятнадцать страниц – проект сценария по одной очень необычной книге. Вчера, побожившись закончить, спала в офисе на полу, т. к. вернуться домой не успевала. Жаль, не могу вам послать копию, чтобы вы читали знакомым и гордились…»

«Хорошие новости! «Русский бунт» снова запустили в производство. Да здравствует российский кинематограф! Да здравствует его техническое несовершенство!

Два дня отпахала с Эдуардом в монтажной, а по вечерам хронометрирую и перевожу видеокассеты с записью роликов к программе «Сам себе режиссер». Такая нудная механическая работа, зато, глядишь, с долгами расплачусь и на билет в Москву накоплю – если получится в мае, чтобы и в Коктебель съездить на недельку…»

«В конце прошлой недели закончила, наконец-то, безумный перевод про летающие тарелки. Дался он мне, конечно, нелегко, в глазах до сих пор что-то двоит, как при астигматизме…»

«Еще рано загадывать, но, по-моему, Карен нашла мне дополнительную работу в маленьком американском книжном агентстве…»

Едва-едва добрел,Усталый, до ночлега…И вдруг – глициний цвет!..

Все время вспоминается Басё, когда я думаю о ней.

«На дворе полночь, завтра вставать в пять утра, переводить для Эдуарда с семи, чтобы к часу дня посадить его на самолет обратно в Москву. Из аэропорта – в офис, потом – на урок русского, и снова в офис, где полно работы. А еще Павел заказал мне пару статей на выбор для «Вояжа». Непросто растить золотые на фиговом дереве. Мечусь как угорелая, валюсь с ног от усталости. Но это ерунда…»

И тут же в конверт – сотенку-другую долларов родителям, да сумку подарков с оказией:

«Вы, пожалуйста, не молчите, как партизаны, если вам месяцами зарплату на работе задерживают, уж как-нибудь на морковку и капустку я для вас заработаю. Не вздумайте у меня там лапу сосать втихаря. Посылаю паштет из анчоусов под название «Услада джентльмена» для джентльмена из семейства Мелдрисов (а может и для его леди!), и всякие неполезные для здоровья сладости, ну да, говорят, психологический комфорт куда важнее физиологического…»

Не то, чтобы сколотить какой-никакой капитал, тут ей все пути были заказаны, даже слегка набить карман холщовых штанин не представлялось ни малейшей возможности, ибо она исповедовала бездонный present art, будучи – если можно так выразиться об Ирке – рогом изобилия, осыпающим дарами всякого, кто к ней приближался.

Любые ее трудовые подвиги оборачивались рейдом по магазинам в поисках невиданных сюрпризов, каждый из которых, полученный из ее рук (к слову сказать, освоивших вслед за папой, Евгением Августовичем, рэйки) становился счастливым талисманом, сакральной штукой, хэппенингом и запоминался навсегда.

Как-то она мне подарила «Rаinbow maker», кристалл Сваровского, подвешенный на прозрачную коробочку с механизмом, вроде часового и солнечной батареей.