Любовь оружейной принцессы - Наташа Колесникова

В этом чужом мире он многое для себя понял и использовал блага чужой цивилизации для собственных нужд. Например — душ. В станице такового нет, но здесь есть, и можно почистить зубы, стоя под струей теплой воды. Почему нет? Намылился (а после бурной ночи просто необходимо намылиться, чтобы чувствовать себя чистым), теплые струи смывают мыло, а ты в это время чистишь зубы. Удобно и выгодно. А уж как приятно — и сказать сложно!

Славик облачился в махровый халат и вернулся на кухню. Вода в кастрюльке с яйцом кипела вовсю, оставалось только прикинуть, сколько же времени она кипела. Душ он принимал минут пятнадцать, значит, всмятку уже не получится, ну, значит, сегодня будет есть яйцо вкрутую.

Яйцо на завтрак — этого ли он ждал от жизни в новом мире? Да нет, конечно. Яйцо на завтрак он мог соорудить себе и в станице Левобережной. Но ведь и сюда он не стремился, как многие другие, не мечтал о том, чтобы есть на завтрак черную икру, на обед осетрину с ананасами или всякими там авокадо. Хотя мог бы… Но он ел то, что нравилось, к чему привык, и плевать хотел на миллионы папы. И жил тут лишь потому, что жена его не хотела уезжать из Москвы, да он и не настаивал на этом, понимая, что в станице Ленка и недели не выдержит. Хотя Оксанка увезла своего московского интеллигента в Левобережную, живут они там хорошо, мать писала…

Славик сунул кастрюльку с яйцом под холодную воду, призадумался, нужно ли еще раз пытаться разбудить Ленку. Решил, что не стоит, она же хочет спать, ну, так и так придется завтракать одному.

Он сел за стол, разбил яйцо, очистил его от скорлупы, посолил, но куснуть не успел — зазвонил телефон. Эта квартира была чересчур телефонизирована, трубки имелись в каждой комнате и в кухне тоже.

— Да? — сказал Славик, глядя на очищенное яйцо. — Я слушаю вас.

— Славик? Это Афанасий Егорович. Как там у вас?

А вот и папа объявился, теперь уже — тесть. Интересно, что ему надо рано утром? Хотя не так уж и рано, девятый час.

— Все хорошо, Афанасий Егорович. Учимся, собираемся в институт… в академию. Лена сейчас в ванной, но если вы хотите с ней поговорить…

— Брось трепаться, Славик! — сурово сказал Колчин. — Если дочка утром не может взять трубку — она не в ванной, а дрыхнет после вчерашней попойки. Я прав?

— Она вчера только пиво пила, а в остальном…

— Не курила гадость?

— При мне нет и не будет, отвечаю.

— А ты как дурак сидел трезвый?

— Афанасий Егорович, я не как дурак сидел, но я привез Лену на дискотеку и, значит, не мог…

— Славик, ты пива выпей, а ментам, если остановят, дай бабки, и все дела.

— И не подумаю, — уверенно заявил Славик.

В трубке послышался шум, потом наступила полная тишина, длившаяся с полминуты.

— Жена… — со смехом сказал Колчин после паузы, — тоже не хочет, чтобы ты пиво пил, ежели за рулем. Ну, это все присказка. Я по какому случаю звоню тебе? Жду сегодня в гости. Тебя одного. В академию можешь не ходить, пропустишь один день.

— А Лена?

— Если хочет — пусть приезжает. Но у меня к тебе сугубо мужское дело. Ты знаешь, что я руковожу оборонным предприятием… НИИ, завод…

— Знаю.

— Ну так вот. Пора бы посмотреть, что мы делаем, как делаем. Короче, познакомлю тебя с хозяйством, чтобы хоть понятие имел, что да как.

Славик даже встал со стула, напряженно пытаясь понять, что все это значит. Ему совсем не хотелось вникать в какие-то военные секреты, подписывать бумаги, что не станет разглашать государственную тайну. На кой черт ему эти тайны нужны? Однако если приглашает тесть, то что ж…

— Хорошо, я приеду сегодня…

— Никаких «приеду»! Ты такой водитель, что ехать на сраных «Жигулях» по серьезной трассе не можешь. Я уже послал Пашу, он с минуты на минуту будет у тебя. С ним и поедешь. Обратно тоже отвезет. Все, дорогой, до встречи. Елизавета Ивановна говорит, что пироги испечет, твои любимые — с картошкой. Так что жду!

Славик положил трубку на базу, в глубокой задумчивости съел яйцо, заварил растворимый кофе и, прихлебывая терпкий напиток, пытался понять, что же от него хочет тесть. Намекает, что он станет наследником в случае чего? А оно ему надо все это? Приятно, конечно, представить себя хозяином крупного оборонного КБ с собственным заводом, но… Лучше не надо.

Однако тесть заявил, что Паша скоро будет здесь, посигналит… Надо бы Ленке сказать, может, она тоже хочет поехать в Тулу, навестить родителей. Если тесть послал своего личного водителя, Пашу Дельгадо, значит, дело серьезное.

Этот Паша был интересным мужиком. Сын испанского мальчишки, привезенного в Советский Союз в 37-м, наполовину испанец, наполовину татарин, он считал себя настоящим русским человеком. И был таковым. Вообще в проблемах национальности Славик столько понял тут, в Москве, что уже и удивляться перестал. Чего стоит его друг Анри, тоже считающий себя русским!

— Лен, проснись, твой отец звонил, — проговорил Славик, трогая жену за плечо.

— Скажи, я в ванной, — сонно пробормотала Лена.

— Уже сказал. Но дело в другом. Он хочет видеть меня в Туле прямо сейчас. Пашу послал, скоро будет здесь.

— Ну и вали в Тулу, чего меня будишь?!

Славик внимательно посмотрел на жену; теперь, когда в комнате стало светлее, заметны были синие тени под глазами Ленки. Значит, все же курила гадость, когда танцевала с этим Осмоловским? Ладно, он поговорит с этим козлом, но… Не сегодня.

— А ты не хочешь поехать? Елизавета Ивановна пироги испечет с картошкой и… с джемом, как ты любишь.

— Да пошел ты со своими пирогами! Не понимаешь — я спать хочу! Идиот!

Лена отвернулась от него, плотно закутавшись в одеяло.

— Ладно, так ты знай, что я в Туле. Если что — звони на мобильник.

Он снова отправился на кухню, но едва вошел туда, как услышал за окном протяжный сигнал. Паша, когда приезжал, всегда сигналил под окнами, так проще сказать, что он уже здесь и ждет Недосекина внизу.

Торопливо натягивая джинсы, Славик пытался понять: вот так бесшабашно сигналить под окнами солидного дома — это испанская традиция или татарская? Или русская? Так и не понял, обул кроссовки, надел кожаную куртку, взял свой дипломат и вышел за дверь.

Лена слышала, как он ушел, она проснулась и больше не хотела спать. Но и вставать с теплой постели тоже не хотелось. Славик поперся в Тулу? Ну и пусть едет в Тулу или в академию, только бы оставил ее одну, потому что хотелось подумать о вчерашнем вечере в дискотеке. Хороший вечерок получился, хотя Анри и Гулька не очень-то приветливы были, да и плевать на них!

Классно потанцевала… Осмоловский был настоящим джентльменом… Такой весь из себя воспитанный, рафинированный москвич. Не сравнить с Анри и Петром — шпана какая-то. И Гулька тоже. Не говоря уже о Славике. Ну так Никита — представитель целой династии в культуре Советского Союза, а потом и России, истинный интеллигент. А ей всегда нравились такие, вон Федор Бочаров хоть и бедный был, а интеллигент — она прямо-таки влюбилась в него. Но вот же дурак — уехал в какую-то станицу жить. А она тоже вышла замуж за станичника!