Непорядок вещей - Рут Ренделл

— Может, он женат?

— Тогда ему некуда было бы везти ее, — изрек Вексфорд и, хотя Бёрден ждал новых аргументов, больше ничего не сказал. — Утром собрание «На страже боли», — неожиданно произнес он. — Помнишь? Ровно в десять. Там будет Саутби, если ты еще не в курсе.

При упоминании о грядущей встрече с заместителем начальника полиции Бёрден тихо вздохнул. Его не интересовала эта программа, изначально названная «Защита». По его убеждению, любые проблемы семьи должны разрешаться только в ее пределах, а закон должен вмешиваться только в крайнем случае. Но, зная о пристрастиях Вексфорда, он решил придержать язык.

Следующим утром за полчаса до собрания в полицейский участок заглянула женщина, которая по пути на работу зашла сказать, что в минувшую субботу вечером видела Лиззи Кромвель на автобусной остановке. Вексфорд заметил ее чисто случайно. Он как раз проходил с Барри Вайном мимо конторки в фойе и услышал ее разговор с дежурным сержантом. Барри выскочил вперед с привычной тирадой о том, что он сам ее примет, и Вексфорду вовсе необязательно «напрягать свои крохотные мозги», — недовольно подумал, но не произнес вслух Вексфорд.

— Поднимемся в мой кабинет, — сказал он даме.

Глава 2

Сейчас пятница, а Лиззи вернулась домой во вторник. Вексфорд сообщил об этом миссис Полине Уорд и удивился тому, что для нее это новость.

— Скажите, а почему вы не пришли сюда раньше? — спросил он.

— Но я только вчера вечером увидела ее фотографию. В газете, в которую были завернуты крабы.

— Простите?..

— Понимаете, я газет не читаю, точнее, ежедневных. И по телевизору новостей не смотрю. Все другое смотрю, а новости меня расстраивают. Там ведь обычно показывают если не зверства в Албании или сгоревших детей, так забитых до смерти морских котиков. Потому я их больше не смотрю.

— Но причем тут крабы, миссис Уорд?

Это была дама средних лет, хорошо одетая, в слишком короткой юбке и с чрезмерно синими тенями на веках, но красивая и ухоженная. Она приехала на отполированном до блеска темно-синем «ауди», поставив его туда, где обычно парковался заместитель начальника полиции. Когда она улыбалась, — как сейчас, например, — обнажался ряд ровных белых зубов.

— Ах, крабы. Дело в том, что вчера же вечером по пути домой я заскочила на Йорк-стрит, там продают отличную рыбу. Я ждала гостя к ужину, а закуски нет, и я решила, что крабы будут в самый раз. А торговец завернул их в газету. Кажется в «Таймс. В общем, когда я дома их развернула, то заметила ее фотографию и вспомнила, что в субботу вечером я ее видела.

— Понятно. А когда пришла ваша подруга, вы ей об этом рассказали?

— Ему, а не ей, — ответила миссис Уорд таким тоном, будто ради гостьи даже не потрудилась бы покупать краба. — Нет. А надо было?

— Просто он мог вам сообщить, что Лиззи Кромвель уже нашлась. Разумеется, если он не избегает новостей, как вы.

Полина Уорд с подозрением глянула на него.

— Я не знаю, избегает или нет. Мы с ним о таких вещах не говорим, — она чуть заметно вскинула голову. — Так вы хотите знать, что было в прошлую субботу вечером?

Вексфорд кивнул.

— Я работаю в Майрингеме. У меня свой магазинчик в торговом центре «Потерянный рай». В субботу мы закрываемся в половине девятого, и домой я стала собираться без двадцати. Пока закрыла магазин, вывела машину, туда-сюда, к остановке подъехала без десяти девять.

— Вы так уверены во времени? — прервал ее Вексфорд.

— Я всегда уверена, до минуты. Я постоянно смотрю на часы. Я запомнила, в котором часу вышла, потом уже в машине глянула на электронное табло над банком «Мидлэнд», где светилось 8:54. Я еще подумала, что быть такого не может, сверилась с наручными и автомобильными часами — они у меня точные до секунды — и на обоих оказалось 8:49. Я решила заехать в «Мидлэнд» и сообщить об этом (что я и сделала, во вторник). Как раз в это время я поравнялась с остановкой, где и увидела ту девочку. «Бедняжка, — подумала я, — ждет автобус под дождем. Может, ее подвезти?» Но потом решила, что не стоит. А то ведь мало ли, верно?

Значит, какая-то другая женщина предложила подбросить ее домой. Но без десяти девять. Неужели Лиззи прождала на остановке целых двадцать минут?

— Вы действительно уверены, что тогда было 8:50?

— Я же вам сказала. Я всегда знаю, который час. Только зачем вы меня об этом спрашиваете? Девочка-то уже дома.

— Я не могу вам это сказать, миссис Уорд.

— Даже из благодарности? — Она поднялась с кресла. — Я вообще не обязана была сюда приходить. И не пришла бы, если бы не те крабы.

Он проводил ее к выходу, и уже в дверях она оглянулась через плечо и произнесла сурово:

— Вы пренебрежительно относитесь к людям. Нельзя так.

Вексфорд сдерживал смех, пока дама не скрылась из виду. У него, конечно, есть недостатки, но в пренебрежении его не упрекнешь. Напротив, он, пожалуй, слишком проникся делом Лиззи Кромвель. Она вернулась, как все ему твердили, наверняка убегала куда-то с парнем, но теперь-то она дома, и все хорошо. Парень заставил ее ждать целых двадцать минут? Под дождем? Почему бы и нет. Всякое бывает. Тут ему пришла в голову мысль — и весьма неприятная — что Лиззи, эта милая беззащитная девочка, не очень умная и, судя по всему, слишком доверчивая, вполне вписывается в образ жертвы подлеца.

Интересно, она учится в спецшколе для детей с отклонениями? Если нет, то почему? А если да, то прививают ли там азы житейской мудрости, воспитывают ли уверенность в себе? Вряд ли. Вексфорд, однако, решил, что пора отойти от проблем Лиззи и ее семьи. Не полиции же этим заниматься. Ее поиски отняли немало времени и денег налогоплательщиков, правда, так всегда случается. Хорошо еще, что не было преступления как такового, никто не погиб и не пострадал, а раз все закончилось благополучно, значит, деньги и время можно считать не зря потраченными. Так что до свидания, Лиззи Кромвель, и будем надеяться, что ты не беременна.

Встреча участников программы «На страже боли» прошла без эксцессов, даже успешно. В кои-то веки Вексфорд и Саутби пришли к согласию. Оба считали, что насилие в семье следует рассматривать как серьезное преступление и заниматься им надо в приоритетном порядке (хотя этот оборот Саутби очень не понравился Вексфорду). Оба также поддержали идею о раздаче мобильных телефонов и пейджеров женщинам, ставшим жертвами насилия. Каждой из них станет легче, если они будут знать, что полиция на их стороне.

— А как быть с теми, кто никогда к нам не обращался? — спросила Карен Малэхайд. — Вы же знаете, что подобные вещи не принято афишировать. Многие женщины ни за что не признаются, что мужья их обижают.

— Даже не знаю, сержант Малэхайд, что мы можем для них сделать, — ответил Саутби, весьма рачительный в отношении денег налогоплательщиков. — Разве что раздать телефоны всем женщинам Кингсмаркэма. — Заместитель начальника полиции не смог удержаться от сарказма и уточнил: — О, простите, я имел в виду тех, кто состоит в законных отношениях, — он хохотнул над собственной шуткой.

Карен это не показалось смешным, ее лицо оставалось серьезным и строгим. Она с укором посмотрела на коллег — кое-кто из них подхалимски улыбался.

— Все это, конечно, ясно, сэр, — она не решилась сказать, что все это, конечно, очень смешно и что «сэр» не ответил на вопрос. — Но разве мы не должны разыскивать жертв этих преступлений? Я говорю о тех, кто готов любой ценой скрывать случившееся.

— Карен, для этого и создана программа «На страже боли», — сказал Вексфорд и перехватил взгляд Саутби, который услышал, что он обращается к подчиненной по имени. — Мы дали рекламу в «Курьере», напечатали листовки, которые будут разносить по домам. Представитель полиции — очевидно, кто-нибудь из нас — выступит с обращением в «Новостях Саут-Иста». Я пока не вижу, что еще мы можем сделать.

— Ясно. Благодарю, сэр. Просто число таких преступлений постоянно растет. Но, так или иначе, спасибо.

Целый час Вексфорд не отвлекался от собрания, и также остался равнодушен к шутке заместителя начальника полиции. Но когда все закончилось, его мысли опять вернулись к тайне Лиззи Кромвель: что это за парень, о котором она не признается ни родителям, ни подругам? Почему она даже сейчас не хочет о нем рассказать?

«Убежище» было, пожалуй, не худшим из кингсмаркэмских зданий. Башня Мюриэль Кэмпден и некоторые конторы явно превосходили его в архитектурном уродстве. Но среди особняков оно не имело конкурентов по части заурядности. Именно то, что человек не удостоит этот дом второго взгляда, а то и вообще не заметит, и побудило Гризельду Купер и Люси Анджелетти купить его под кризисный центр и приют для жертв домашнего насилия.

Они подыскивали именно такой дом: не привлекающий к себе лишнего внимания и в то же время не слишком на отшибе, хмурый, но не зловещий, и настолько серый, чтобы это не хотелось даже обсуждать. Когда-то на нем висела табличка «Кингсбрукский проезд, 12», потом ее сняли, а когда он стал называться «Убежищем», новой вывески так и не появилось. И в телефонном справочнике его номер отсутствовал. Все знали только номер телефона доверия по визиткам кризисного центра «Убежище», висевшим в каждой телефонной будке Кингсмаркэма, Стовертона, Помфрета и других окрестных деревень. Однако ни адрес центра, ни его цель, ни даже информация о том, для кого предназначено это убежище, на визитках не указывались.