Победа. Роль тайной стратегии администрации США в распаде Советского Союза и социалистического лагеря - Петер Швейцер

На протяжении всего времени, когда он был директором ЦРУ, Кейси каждую пятницу представлял президенту обещанные материалы. Эта практика имела огромное влияние на отношение Рейгана к Советскому Союзу. Регулярное ознакомление президента Соединенных Штатов с материалами разведки было беспрецедентным. Этот факт имел решающее значение для формирования его мнения о слабых местах Советского Союза. Когда в 1982 году советником по национальной безопасности стал Уильям Кларк, поток разведывательной информации возрос еще больше. "Президент любил читать материалы разведки о советском народном хозяйстве, — вспоминал Джон Пойндекстер. — Особенно их анекдотическую часть, о заводах, простаивавших из-за отсутствия запчастей, об отсутствии твердой валюты, об очередях за продуктами питания. Это его интересовало больше всего, а также помогало утвердиться во мнении, что у советской экономики огромные проблемы". Это мнение подтверждают и записи в личном дневнике Рейгана. Запись от 26 марта 1981 года гласит: "Информация о советской экономике. Советы в очень плохом положении. (Если мы воздержимся от кредитов, они будут просить помощи у «дяди», потому что в противном случае умрут с голода"). Рапорты разведки подбирал лично Кейси и работники Совета национальной безопасности, после чего материалы передавались президенту.

Президент слушал Кейси около двадцати минут, потом сказал: "Билл, может, ты выскажешь свое мнение на заседании Рабочей группы по делам национальной безопасности?". Так впервые на собрании группы 30 января обсуждалась тема тайных наступательных операций против Советского Союза. Членами группы в то время, кроме президента, были: вице-президент Буш, Каспар Уайнбергер, Александр Хейг, Уильям Кейси и Ричард Аллен. Советский Союз все больше увеличивал воинский контингент в Афганистане: там в то время находилось 89 тысяч солдат. Многочисленные советские дивизии окружали Польшу, создавая угрозу вторжения. Западная Европа, казалось, совсем этим не интересовалась и выделяла Москве кредиты на строительство огромного газопровода.

Вся Рабочая группа по делам национальной безопасности единодушно признавала, что существует необходимость увеличения бюджета на повышение обороноспособности страны. Именно это направление избрало еще правительство Картера после советского вторжения в Афганистан. "Все были согласны, что основная задача — усиление нашей мощи, — вспоминает Уайнбергер. — Нужно было теперь принять решение о том, каковы наши цели".

На встрече председательствовал Аллен, давно считавший, что политика Соединенных Штатов по отношению к Советскому Союзу ошибочна. Вначале обсудили вопросы бюджета, а потом Аллен стал высказывать свое мнение о масштабных целях Соединенных Штатов. "Дискуссия была очень оживленной, — вспоминал Уайнбергер. — Именно тогда мы решили, что существует необходимость занять твердую позицию по вопросу о Польше. Не только для того, чтобы воспрепятствовать вторжению, но и чтобы найти возможность ослабить советскую власть в Польше".

Относительно общей политики США по отношению к Советскому Союзу тогда еще не было принято никакого решения. Госсекретарь Хейг красноречиво высказался за "жесткую политику разрядки напряжения", которая должна заставить Советы вести переговоры на условиях, которые бы устроили Соединенные Штаты. Благодаря перевооружению армии и ведению переговоров с позиции силы, утверждал Хейг, должны быть соблюдены интересы США, что означало усиление предупредительной тактики по отношению к врагу. Эта тенденция была характерна для американской внешней политики с 1947 года, пожалуй, лишь за исключением нескольких лет во времена администрации Форда и Картера, когда Америке, жившей в тени вьетнамской войны, не хватало силы духа. Кейси, при мощной поддержке Уайнбергера и Аллена, утверждал, что существует серьезная опасность и в связи с этим нужно предпринять решительные действия. Относительной мощи Америки недостаточно. Нужно иметь в виду силу и состояние здоровья советской системы, — наращивание мощи Америки не воспрепятствует угрозе, а может лишь только приостановить ее. Целью Соединенных Штатов не должно быть увеличение соответствующей американской мощи, а сокращение советской мощи в абсолютном смысле. Когда демократия сражается с тоталитарным режимом, сказал Аллея, то она находится в явно худшем положении. Мы должны сделать ставку на нашу силу, а не на слабость.

Дискуссия длилась почти двадцать минут и закончилась горячей речью Кейси. "Господин президент, мы на протяжении последних тридцати лет играли на нашей территории, избегая перенесения игры на их поле. Таким образом трудно выиграть. Когда они в безопасности и находятся у себя, то на них трудно повлиять. Их поведение изменится только тогда, когда изменится наш образ действий".

Президент также чисто инстинктивно склонялся к проведению Америкой более агрессивной политики. Во время своей избирательной кампании он составил список стран, которые со времен вьетнамской войны попали в сферу влияния Советов. И сейчас, после минутного молчания, он в конце концов сказал: "Я считаю, что концепция Аллена имеет шанс на успех на международной арене — мы получим помощь от наших союзников. Но концепция Билла кажется мне наиболее осмысленной со стратегической точки зрения".

Советский Союз, казалось, понимал эти разногласия в администрации Рейгана. Вот что позднее сказал советолог Северин Биалер: "Советские специалисты-аналитики наверняка видели эту разницу взглядов в администрации президента, хотя вначале не придавали ей слишком большого значения. Например, они отделяли антисоветскую позицию бывшего госсекретаря Хейга и Госдепартамента в целом от антисоветской и антикоммунистической позиции департамента обороны и Белого дома, утверждая, что те, первые, отстаивают стратегию противодействия экспансии Советского Союза в рамках реальной политики. А вторые идут намного дальше, призывая к крестовому походу против Советского Союза".

Эта дискуссия ограничилась лишь обсуждением концепции, но для начала было достаточно и этого. Президент склонялся к более решительной политике, которая не только не позволит Советам действовать на чужой территории, но и поможет перенести игру на их собственное поле.

На этой встрече Рабочей группы по национальной безопасности было также решено, что администрация должна начать тайную психологическую операцию, которая использовала бы слабые места русских. Советы боялись Рейгана, считая его "лихим ковбоем". Ричард Аллен в период формирования правительства встретился с советским послом Анатолием Добрыниным. "Они считали, что имеют дело с первоклассным сумасшедшим, — вспоминает Аллен. — И были смертельно испуганы".

Новая администрация полагала, что нужно поддерживать этот образ, по крайней мере по отношению к Кремлю. "Держать Советы в уверенности, что Рейган слегка не в своем уме, — было его стратегией", — говорит Аллен, Это была идея, выдвинутая уже покойным футурологом Германом Ханом. Он сравнивал битву сверхдержав с опасной игрой, в которой две машины идут на таран. Ни одна, ни вторая сторона не хотят столкновения, но ни одна, ни вторая не хотят свернуть. Но в конце концов кто-то должен это сделать, чтобы избежать катастрофы. Хан достаточно лаконично сформулировал: "Никому не захочется играть во что-то подобное с сумасшедшим". Таким образом, образ ковбоя с точки зрения стратегии был весьма кстати. На встрече были обсуждены детали неофициальной, широко спланированной и подогнанной во всех деталях операции психологического давления (PSYOP).

Ее целью было так повлиять на образ мысли Кремля, чтобы тот ушел в оборону, и таким образом менее всего склонялся бы к рискованным действиям. Она включала также некоторые военные акции на приграничных с Советским Союзом территориях. "Это было весьма тонким делом, — вспоминает бывший заместитель министра обороны Фред Айкл. — Не делалось никаких записей, чтобы не оставить следов".

"Порой мы посылали бомбардировщики на Северный полюс, чтобы советские радары смогли их засечь, — вспоминает генерал Джек Чейн, командовавший военно-воздушными силами стратегического назначения. — А порой запускали бомбардировщики над их приграничными территориями в Азии и Европе". В критические периоды эти операции включали по нескольку таких маневров еженедельно. Они проводились с разными интервалами, чтоб эффект был еще более пугающим. Затем серия таких полетов прекращалась, чтобы через несколько недель повториться снова".

"Это и в самом деле приносило результаты, — вспоминает доктор Уильям Шнэйдер, заместитель госсекретаря по делам помощи и военной техники, видевший рассортированные "протоколы после акции", в которых были зарегистрированы воздушные полеты авиации Соединенных Штатов. — Они не знали, что это все значит. Эскадрилья направлялась в воздушное пространство Советского Союза, ее засекали радары, объявлялась боевая тревога. А потом в последний момент эскадрилья поворачивала и летела домой". Первые акции по линии PSYOP начались в середине февраля и сначала имели своей целью вызвать чувство неуверенности, а также заставить Советы воздержаться от вторжения в Польшу. Эти методы применялись и позже, в течение всего периода президентства Рейгана и оказались вполне успешными, если иметь в виду их психологическое воздействие на Кремль.