Журнал Наш Современник №8 (2002) - Журнал Наш Современник

“Установление наличия в информационной продукции” наиболее очевидных видов экстремистских материалов (описываемых весьма расплывчато) “осуществляется федеральной комиссией по борьбе с экстремизмом”. Комиссия “ежегодно формирует федеральный список экстремистских материалов , утверждаемый указом Президента РФ... Федеральный список экстремистских материалов подлежит опубликованию в средствах массовой информации... Лица, виновные в незаконном изготовлении, распространении, хранении с целью дальнейшего распространения указанных материалов, привлекаются к установленной законом ответственности” (ст. 10) — еще без судебно доказанной точности и правомерности самого списка. “При федеральной комиссии по борьбе с экстремизмом формируется Банк данных по борьбе с экстремизмом . Информация для формирования Банка данных предоставляется федеральными органами исполнительной власти, осуществляющими борьбу с экстремизмом, и органами прокуратуры” (ст. 12). Пополняться он будет сведениями из разных источников, поскольку для борьбы с экстремизмом применяется “сочетание гласных и негласных методов” (ст. 2.4), то есть шпионских, стукаческих и провокаторских.

Итак, на основании таких методов и личных мнений членов антиэкстре­мистских комиссий (формировать их состав власть будет соответственно своим целям), а затем на основании их черных списков еще до суда “деятельность общественного (религиозного) объединения может быть приостановлена органом, осуществляющим [его] регистрацию, а относительно незарегистриро­ванных общественных (религиозных) объединений — прокурором с момента установления факта осуществления им экстремистской деятельности до дня вступления в законную силу соответствующего решения суда” (ст. 5.4).

Для последующего же судебного запрещения общественного (религиозного) объединения достаточно, если экстремистские высказывания допустит какой-то его член (ст. 5.2). Запрет выносится тотальный: он включает в себя “запрет на возобновление деятельности, в том числе под другим наименованием и (или) в другой организационно-правовой форме, а также на создание организаций-правопреемников и (или) продолжателей; ликвидацию любых созданным им [запрещенным объединением] организаций независимо от их организационно-правовой формы. Имущество запрещенных организаций... подлежит конфискации и обращается в доход государства” (ст. 5.5—6).

Аналогичную ликвидацию законопроект предписывает в отношении к редак­циям СМИ и даже к любым чисто коммерческим организациям (то есть спонсорам) “независимо от их организационно-правовой формы”: если “ хотя бы одно структурное подразделение, филиал или представительство осуществ­ляло ( содействовало в осуществлении) экстремистской деятельности с ведома хотя бы одного из руководящих органов (руководителей) организации”; если какой-то работник организации допустил проявление экстремизма, “используя финансовые, материально-технические и иные возможности организации с ведома хотя бы одного из ее руководящих органов (руководителей) ... имущество организации... подлежит конфискации и обращается в доход государства” (ст. 6.1—4).

В соответствии с принятием Закона об экстремизме вносятся ужесточения и дополнения в законы “Об общественных объединениях” и в Уголовный кодекс РФ (ст. 282 и др.). Участие в запрещенной организации может быть наказано лишением свободы до трех лет; возобновление организации или СМИ “под другим наименованием, совершенное учредителем, издателем, главным редактором либо журналистом”, — до пяти лет; те же деяния, совершенные лицом с использованием своего служебного положения — наказываются “лишением свободы на срок от трех до восьми лет”.

Для наглядности проиллюстрируем этот президентский законопроект таким примером. Член какой-либо общественной организации высказывает свое личное сомнение в законности существующего конституционного строя и сомнение в возможности его изменения законным путем, на этом основании признает “допустимость” его изменения путем неконституционным как остающимся “последним средством” (в соответствии с преамбулой Всеобщей декларации прав человека ООН, где оговаривается даже вынужденное “восстание против угнетения и тирании”) и помещает это выска­зывание в дискуссии на каком-нибудь интернетовском сайте. На основании закона об экстремизме:

— этот человек будет зачислен в “экстремисты” и внесен в соответствующий Банк данных, доступ к которому имеет любой государственный чиновник или милиционер на улице — с соответствующими последствиями (в зависимости от ситуации);

— если кто-то из пользователей интернета скопировал с указанного дискус­сион­ного сайта данное экстремистское мнение и послал его другу или просто сохранил с целью пересылки — он также зачисляется в экстремисты и в феде­ральный Банк данных с теми же последствиями;

— если владелец сайта незамедлительно не уберет с него “экстремистское” высказывание, к нему могут быть применены аналогичные меры с ликвидацией всего сайта (это обязывает владельца вводить предварительную цензуру и развязывает ему руки для произвольного пресечения информационного обмена своих клиентов);

— если руководство организации, членом которой состоит данный участник интернет-дискуссии, немедленно не отмежуется от него (а всегда ли можно “немедленно” узнать о высказанном кем-то личном мнении?), в экстремисты зачисляется вся организация и деятельность ее приостанавливается до судебного разбирательства;

— если человек участвовал в данной интернет-дискуссии со своего рабочего места в коммерческой фирме с ведома хотя бы одного из ее руководителей — фирма может быть закрыта, а ее имущество конфисковано государством; тем более, если будет установлен факт перечисления денег фирмой на счет какой-либо организации, которую сочтут “экстремистской”;

— с учетом упомянутых в законе “негласных методов” всю эту цепочку карательных мер может спровоцировать в любой патриотической организации или на любом поддерживающем ее коммерческом предприятии один-единст­венный засланный провокатор, который будет утверждать на суде, что действовал “с ведома” одного из руководителей;

— при нынешней скорости вхождения РФ в “мировое сообщество” и участии в глобальной “антитеррористической” войне доступ к созданному Банку данных об “экстремистах” получат чиновники иностранных посольств в РФ (тогда “экстремисту” можно забыть о получении виз для паломничества по святым местам за границей), полицейские во всех странах (с возможностью арестовать “экстремиста” по любому подозрению), не говоря уже о созданной в США спецслужбе по физическому уничтожению экстремистов.

Такова чисто юридическая оценка предложенного законопроекта “О борьбе с экстре­мистской деятельностью”*. Понятие экстремизма в нем остается расплыв­чатым, установление его факта — субъективным и произвольным решением комиссий по экстремизму, а наказание — превентивным и внесудебным. Президентский политтехнолог Г. Павловский со своим обычным цинизмом заявляет: “Я уверен, что принимается этот закон именно для того, чтобы он действовал на практике . С этим связана его некоторая жестковатость и недостаточная юридическая респектабельность... Закон одновременно является сигналом судебно-следственным органам об отношении руководства страны к покровительству экстремистской деятельности” (“НГ”, 10.6.2002).

 Таким образом, “практичный” и “сигнализирующий” закон открывает ворота не только местным злоупотреблениям чрезвычайных комиссий, но и централизо­ванному государственному террору против патриотических инакомыслящих, создавая давление сверху на судебно-следственные органы.

Закон не различает добро и зло

В более широком плане вообще нельзя не видеть, что в основу закона об экстремизме изначально положен двойной стандарт, ибо закон призван “защищать от экстремизма” конституционный строй и власть, возникшие экстремист­скими — неконституционными и нелегитимными — методами. Нынешняя демокра­тическая власть, утвердившаяся посредством самых крайних, беззаконных и преступных действий, полностью подпадающих под понятие экстремизма, не собирается применять этот закон к себе — иначе следовало бы отдать под суд и Ельцина, и многих его соратников в правящем слое.

Можно указать на множество их преступлений, которые остались безнака­занными:

— расчленение в 1991 году единого государства в Беловежской пуще —вопреки воле народа, внутреннему и международному законодательству (“наруше­ние суверенитета и территориальной целостности”);