Па-де-де - Татьяна Михайловна Василевская

был попросить родича присмотреть за «ценными вещами», за некоторое вознаграждение. Пустой не знал сам ли Веник проболтался про то сколько всего денег. Или ушлый родич догадался что «ценные вещи» намного более ценные, чем преподнес это племянник. Но так или иначе дядька Ермолай проведал о том, что под боком у него целое состояние и уговорил Веника, что деньги нужно поделить между собой. Даже целый план разработал, старый ублюдок. Будто он с баблом сбежал, а Веник не при делах. Веник и повелся. Жадность затмила рассудок. За что и поплатились. Оба. Жадность в сочетании с глупостью всегда приводит к беде.

Судя по указателю, до дома оставалось километров пять. Перейдя с бега на бодрый шаг, Пустой с улыбкой зашагал вперед. Он всех сделал. Он победитель!

Часть 2 «Антрэ»

Глава 1

1999 г. Московская область, г. Звенигород

— …и вот этот мальчик нашел, наконец, ту самую черную дверь и открыл ее… — в тоненьком голоске зазвучали «подвывающие» нотки, дополняемые жутким сипением, сходным с тяжелым приступом астмы. Для создания еще большей атмосферности — чтоб уж пробрало так пробрало!

Прервав повествование, Нинка оглядела погруженную в ночную темноту комнату с выражением снисходительного превосходства «той которой внемлют». Наступившую тишину нарушало только поскрипывание издаваемое попеременно одной из кроватей. Нинкины «товарки», затаив дыхание, застыли в ожидании продолжения страшного рассказа. Можно было конечно еще потянуть время, набить себе цену, так сказать, но, на этот раз, Нинка милостиво решила не мучить подруг. Сегодня она была добрая..

— …И когда мальчик зашел в комнату с черной дверью, она вдруг… захлопнулась!.. — взвыла Нинка. Скрючившиеся на кроватях фигурки вздрогнули, кто-то не удержавшись пискнул. — И он оказался в черной-черной темноте! И тут из черной-черной темноты появилось…

Что там появилось из черной-черной темноты, в комнате с самой по себе захлопнувшейся черной дверью, Нинка сообщить не успела. Сильный порыв ветра с грохотом распахнул не запертую оконную раму. Двенадцать нежных юных созданий, включая и саму рассказчицу, синхронно подскочили в кроватях и не менее синхронно завопили:

— Ааааааа!!! Аааааа!!! — во всю мощь молодых, полных силы и способности воспроизводить звуки, вплоть до ультразвуковых частот, легких. Первой пришла в себя Зоя Сорокина. Понимая, что кричать, пусть даже очень громко, оставаясь на месте бессмысленно — нужно бежать. Спасаться от чего-то опасного, страшного, неведомого, и от того еще более ужасающего. Не прекращая вопить, Зоя спрыгнула с кровати и понеслась к двери, едва не сорвав ее с петель, девочка выскочила в коридор и побежала дальше. Следом за ней, вдохновленные примером сообразительной подруги, летели и все остальные, менее сообразительные, но не менее проворные, крича пронзительно и звонко все ту же одну единственную гласную…

Спустя двадцать минут, потребовавшихся на то, чтобы успокоить и разогнать по комнатам, а затем по кроватям всех остальных обитателей корпуса, взбудораженных голосистыми любительницами ночных страшилок, Лиза, воспитательница младшей группы девочек, сердито глядя на уже успевших окончательно прийти в себя подопечных, проводила с ними нравоучительно-воспитательную беседу. Тонко выщипанные брови девушки были насуплены, миловидное лицо не озаряла привычная улыбка. Лиза совершенно точно была очень-очень сердита.

— Вам не стыдно?! — решив не ходить вокруг да около сказала воспитательница. Девочки потупились. Им было стыдно. Они нарушили распорядок, перепугали всех, расстроили искренне обожаемую ими воспитательницу. И еще, разумеется, было жаль, что они так и не узнали конец истории, что же там приключилось с тем мальчиком в темной комнате…

— Девочки, ну вот о чем вы думали?! Вы же знаете, что в лагере существует строгий распорядок. Режим, который все обязаны соблюдать. После отбоя все, абсолютно все успокаиваются, не болтают, не вскакивают, не ходят по комнате, не выходят в коридор, кроме как в туалет… И уж тем более не рассказывают друг другу дурацкие страшилки из-за которых потом сами же спать будут боятся!.. Девочки!..

Лиза со скорбным видом вздохнула, отогнав мелькнувшее в голове воспоминание, о том как именно в девятилетнем возрасте они с соседскими ребятишками забирались на чердак бабушкиного дома в деревне и «травили» страшилки, стараясь чтобы истории были пострашнее, чтоб прямо мороз по коже… Да, здорово было, чего уж там. Ну ведь не ночью же, в конце-то концов! Да и кто бы им ночью разрешил на чердак залезать…

— Я очень-очень расстроена! Вы меня подвели! Сильно!

Девочки вновь опустили глаза. Они чувствовали вину. Они раскаивались. Вполне искренне. И они бы очень хотели все же узнать чем все закончилось в этой темной комнате с черной черной дверью. Но, увы, теперь, видимо уже не узнают. Нельзя. Лиза взяла с них слово — никаких страшилок. Жаль…

— Все, идите спать. И чтоб без глупостей. Ясно?! Легли и все, тишина!

Растрепанные девчачьи головы энергично закивали, в подтверждение того что они все поняли, осознали, и больше не подведут свою воспитательницу, которую они искренне любят и обожают.

— Спокойной ночи… — робко сказала Нинка, главный специалист по ужастикам. Плотно сжатые губы воспитательницы тронула улыбка, черты лица смягчились, принимая привычное веселое выражение.

— Спокойной ночи, девочки! — тонкая бровь приподнялась, лицо стало озорным — Спокойной и тихой. Без сюрпризов и звуковых спецэффектов. Иначе всех домой отправлю. Тут же!

Девочки снова старательно закивали, расплываясь в ответных улыбках. Все, простила, больше не сердится. На душе стало легко. И как-то неожиданно каждая из участниц ночного происшествия почувствовала, что ужасно, просто ужасно хочет спать… Лиза проводила тоненькие фигурки в разноцветных пижамах смеющимся взглядом. Вот же учудили, малявки. Чуть до инфаркта всех не довели. А ее коллеги еще завидовали и говорили, что с младшей группой меньше всего проблем.

В субботу, по случаю «родительского дня» на поляне, за главным корпусом было организовано что-то вроде места для пикника. Младшие обитатели лагеря открыто радовались встрече, энергично распаковывая и тут же лопая привезенные гостинцы. Те кто постарше проявляли сдержанность. Приехавшим родственникам и гостинцам конечно тоже радовались, но не подавая вида. Вешаться на мам, пап и прочих членов семьи было уже неудобно, даже если и было такое желание.

Саша разглядела среди прочих улыбающихся, радостных лиц лицо Ольги. На тетке было, как и всегда, сногсшибательное платье из легкой желто-оранжевой ткани. И также как и всегда казалось, что именно эти цвета ей больше всего подходят и она выглядит самой красивой и самой яркой из всех присутствующих женщин. Расставив руки, Саша с радостным воплем побежала навстречу.

— Привет! — смеясь сказала Ольга, одобрительно оглядывая хорошенькую загорелую мордашку и основательно ободранные колени. —