Колыбелька из прутиков вербы - Галина Артемьева

– У нас был философ, Карл Ясперс, он написал целый трактат «Вопрос о вине». Тебе надо прочитать, я знаю, на русском это тоже есть. Мне в свое время очень помогло это чтение. Я как-то разобрался в себе. Я там очень хорошо запомнил про принцип «горе побежденным». Да, мы были побеждены. И справедливо, и правильно. Но что нам оставалось? Умирать всем? Это не выход. Значит, жить. И делать то, что требует победитель. А это бывает нестерпимо. И Ясперс первый призвал к тому, чтобы с достоинством взять на себя вину, осознать ее характер и не увиливать от личной ответственности. У немцев много времени ушло на то, чтобы вернуть себе чувство собственного достоинства. Не уверен, что оно полностью вернулось. И это больно.

Зигфрид снова внимательно посмотрел на девушку.

– Вот тебя не удивляет мое имя, конечно. Потому что для тебя оно обычное иностранное имя, правда? – спросил он.

– Нет. Не обычное, – сказала Наташа, – я как раз с самого начала, когда мы познакомились, подумала, что у тебя имя какое-то оперное, что ли. Не слышала в обычной жизни таких имен. Ну, часто встречались Дитрих, Ханс, Фридрих, Дитер, Мартин. А Зигфрид – это редкость.

– Ты молодец! Я не ожидал, – искренне восхитился собеседник, – все точно. Имя оперное. Вагнер. Но до всяких опер есть сказания немецкого народа «Песнь о Нибелунгах». В них – народная душа, доблесть. У каждого народа есть свои герои, о которых из поколения в поколения детям рассказывают. У нас Зигфрид. Он был сыном короля и с юных лет прославился красотой, благородством, прекрасным воспитанием, смелостью. Его считали украшением страны. Для него долг и честь были превыше всего. И потом Зигфрид победил нибелунгов, овладел их кладом, золотом Рейна. Но он – герой трагический. В юности он убил дракона. Кровь убитого дракона попала ему на руку, и он почувствовал, что кожа его словно покрывается броней. Тогда он решил, что должен весь искупаться в крови дракона, чтобы стать неуязвимым и непобедимым.

– Фу, – сказала Наташа, – ни за что бы не стала купаться в крови дракона.

– Даже если это сделало бы тебя сильнее всех людей? – удивился потомок нибелунгов Зигфрид.

– А я не хочу быть сильнее всех людей. Все равно когда-нибудь умирать придется. Чего всю жизнь в этой бронированной коже ходить? И потом – это же какая гадость – драконья кровь!

– Видишь! У каждого народа – свое. А я в детстве мечтал встретить дракона, вступить с ним в схватку и победить его.

– А почему он трагический, раз непобедимый? – задумалась девушка.

– Хороший вопрос. Очень правильный. Когда он купался в крови дракона, ему на спину между лопаток упал листочек с липы. И он не заметил этого. Но кровь дракона не попала на это место. Так что он был уязвим. И знал об этом. По наивности он рассказал об этом своей жене Кримхильде. А та поведала об этом Хагену. Она-то думала, что тем самым защищает своего любимого мужа, что Хаген будет страховать ее мужа со спины во время боя. А он только и мечтал убить Зигфрида. И у него это получилось. Кримхильда не знала, что Хаген на самом деле преданный вассал Гунтера, с которым у Зигфрида был конфликт. Хаген втерся к ней в доверие, она и мысли не допускала, что он такой жестокий и коварный. И зря. Верить никому нельзя. Язык надо всегда за зубами держать.

– Жаль, – сказала Наташа, – глупо как происходит. У каждого героя находится уязвимое место. У греков, помнишь, был Ахилл? И у него пятка была беззащитная. Так это его, когда он был младенцем, богиня купала в специальной воде, держа за пяточку. Это как-то мило. А кровь дракона… Бррр…

– Да! – обреченно кивнул Зигфрид. – Да! У нас – кровь дракона. Я только сейчас подумал: может быть, у народа судьба такая, что в основе всего нашего представления о силе плещется кровь дракона.

– Так тебя в честь него назвали? В честь вашего героя?

– Именно так. И ты не понимаешь, что в этом был своего рода вызов. Хотя даже ты почувствовала, что имя необычное.

– Про вызов понимаю, – не согласилась Наташа, – это как если бы у нас вдруг ребенка Ильей Муромцем назвали. Люди бы удивлялись.

– Ну, и у нас удивлялись. Потому что все эти истории с героическим немецким духом очень культивировались в нацистские времена, понимаешь. А отец счел необходимым именно так проявить собственное достоинство. И всегда внушал мне, что на нас вины нет, есть ответственность за то, чтобы подобного не повторилось. Он считал, что мы должны помнить о наших древних героях.

– Ну и ладно, – миролюбиво заметила Наташа, – пусть. Красивое имя. И сейчас уже вроде все успокоились. Вы давно уже в полном порядке.

– Так кажется со стороны, – печально ответил Зигфрид.

На следующий день он принес ей ту самую книгу Ясперса на русском языке, о которой упоминал в разговоре.

– Вот, прочитай.

– Мы же все обсудили, Зигфрид. Все же ясно и понятно. Зачем мне это читать? – спросила Наташа.

– Потому что я люблю тебя! – пылко воскликнул ее прекрасный герой. – Люблю! И хочу, чтобы мы поженились. И чтобы у нас были дети. Много. Сколько ты захочешь. И жили бы долго и счастливо. И чтобы ты меня понимала. А я буду стараться понимать тебя.

– Ты – ты сейчас… Ты правда это сказал? – не поверила своим ушам Наташа.

– Да! – последовал решительный ответ.

Наташа выхватила из его рук книгу Ясперса о политической ответственности Германии и прижала ее к груди как самую заветную добычу.

– Да! – выкрикнула она. – Да! Да! Да! Я буду читать твою книгу. Я буду понимать тебя. И жить всю жизнь с тобой – буду. И все остальное – да!

И были они счастливы как два первобытных человека. Вообще ни о чем не думали, смеялись и радовались, говорили, как кто из них влюбился (оказалось, что оба – с первого взгляда), как долго боялись даже надеяться…

До Зигфрида у Наташи было несколько влюбленностей. Со всеми вытекающими последствиями, то есть с близостью и все такое. И то, что принято было называть отношениями, ее как-то не особо впечатляло. Ожидания были всегда прекраснее их торопливого и малоэстетичного осуществления. Она даже как-то смирилась с этим, решив, что прекрасные стороны секса придуманы сказочниками и лучше ничего не ждать.

Когда у них с Зигфридом все произошло, оказалось, что близость может быть прекрасной, гораздо даже прекраснее любой мечты о ней. Зигфрид думал о своей возлюбленной, стремился сделать ее счастливой, не спешил, был нежен, внимателен и великолепен в своей нежности.

Потом он улетел, они каждый день общались, скучали неимоверно. Она начала учить немецкий. Он вернулся через месяц, и она уже могла кое-как говорить с ним на его языке. В тот приезд Зигфрид сделал ей официальное предложение. Родные не возражали.

– Германия – культурная страна, пусть едет, – разрешил дед, – а если что – мы в обиду не дадим.

Свадьбу решили сыграть летом, после Наташиной сессии. Как раз у Зигфрида в мае должна была состояться защита докторской. А потом и погуляют. Наташа почему-то очень боялась говорить подругам о грядущем невероятном счастье. Ей страшно было спугнуть свою удачу. Она решила, что когда вернется осенью из Германии с кольцом на пальце, тогда и расскажет всем, какая радость с ней приключилась.

У Зигфрида, как и у легендарного немецкого героя, чье имя он носил, имелась генетическая тяга к подвигам. Но какие подвиги можно совершать в наше время, когда драконов всех перебили давным-давно? Однако – было бы желание, а возможности для геройства найдутся всегда. Зигфрид с юности увлекался альпинизмом. В покорении горных вершин он видел огромный смысл. Так укреплял он свой дух и свое человеческое достоинство. Наташа никогда не общалась с альпинистами и никогда не была в настоящих горах. Видела горные вершины, отдыхая у моря, любовалась, но что такое горы, представляла себе плохо. Она совсем не боялась за любимого: он был сильным, умным, рассудительным. Он столько гор уже покорил! Что с ним может случиться? И к тому же Зигфрид пообещал (хотя она его об этом даже не просила), что после свадьбы он берет на себя полную ответственность за свою семью, то есть за нее, Наташу, за их будущих детей, поэтому этим восхождением он завершит занятия альпинизмом. Наташа даже расстроилась за него:

– Зачем завершать? Если тебе нравятся горы, ты же вполне можешь продолжать. Я только рада буду, что тебе хорошо.

Зигфрид растроганно засмеялся:

– Ты просто не представляешь себе всю степень риска, любимая. И хорошо, что не представляешь. Впрочем, тебе не придется за меня волноваться. Мы всегда будем рядом.

В общем, все было совсем-совсем готово. Язык она освоила и говорила бесстрашно, хоть и с небольшими грамматическими ошибками (падежи в немецком не легче, чем в русском, для иностранца), но вполне чисто, почти без акцента. Виза невесты, билет, чемодан с нарядами для торжественных встреч с родственниками жениха. Они договорились, что Зигфрид встретит ее в аэропорту.

– Если получится, я еще позвоню накануне, но может и не получиться, не волнуйся, – заранее предупредил любимый.