Годы исканий в Азии - Эдуард Мурзаев

«Пребывание, даже кратковременное, в водах сего залива, — писал он, — порождает чувство великого одиночества и тоску по местам цветущим и населённым. На всех берегах залива на протяжении сотен вёрст мною не было встречено ни одного человека, и, кроме горчайшей полыни и сухого бурьяна, я не сорвал ни одной травинки… Токмо соль, пески и всё убивающая жара властвуют над сими негостеприимными берегами и водами»[4].

Жеребцов не мог знать, что эти негостеприимные берега и воды окажутся богатыми полезными ископаемыми и через 80—100 лет на пустынных местах восточного Каспия вырастет индустриальный центр.

Как медленно вращается Земля! Ночь не уходит. Иду с винтовкой на плече, проверяю лагерь. Лошади стоят понуро и вздрагивают от холода.

Верблюды разбрелись в поисках корма. Ветер как будто стихает. Надолго ли? Перед выходом в путь нас предупреждали: смотрите в оба, будьте бдительны, возможны набеги басмачей, которые рыскают по пустыне. Вот и дежурим по ночам, охраняем лагерь, стараемся объяснить каждый шорох. Оглядываем близкий чёрный горизонт. Но много ли увидишь тёмной декабрьской ночью? Звёздное небо холодно к неуютно.

2 декабря. Полдня работаем, разбившись на две партии. Ветра почти нет. Руки не так мёрзнут. Можно писать, наносить рельеф на карту.

Результатами довольны. Когда двинулись в путь, казахи-рабочие затянули песню. Эта песня перекинулась к нам, и скоро весь караван пел бодро и радостно.

По дороге я измеряю и описываю колодец. Вода зелёная, горько-солёная.

За последние семь дней пути сегодня первый раз увидели людей, юрту казахов. Вышли мы к ним из пустыни. Нас приняли как с неба свалившихся. Казахи кололи лёд, подогревали его и получали пресную воду. Наши бочки с водой промёрзли, в них образовался лёд; он разорвал обручи, днища бочек вылетели. Сегодня поили верблюдов из проруби. На коленях, вытянув шеи, точно молясь, они жадно тянули живительную влагу.

3 декабря. С плато к заливу спускались по узкому и глубокому извилистому каньону. Караван ушёл по верхней дороге. Идём, ведя лошадей на поводу.

Слева и справа — стены. Впереди — узкая щель. Оглянувшись назад, удивляемся, как можно было с лошадьми пройти по этому оврагу. Стены — сплошные мергели и известняки мощностью в сотни метров. В другом месте, а не в этой пустыне они давно были бы использованы и дали бы полезной продукции на миллионы рублей.

Спустившись к заливу, мы сразу увидели рабочих треста «Карабогазсульфат». Мы попали в обжитую полосу. Первый аул — промысел Тараба, 36 юрт; по берегу — сплошь горы мирабилита, конусами упирающиеся в туманное небо. По береговым тропам караваны верблюдов несли мешки, наполненные сульфатом натрия. Из воды Карабогазского залива началась садка мирабилита — этого ценного сырья, из которого после сушки получается сульфат натрия. Морозы способствуют выделению мирабилита из воды. Его вязкий, засасывающий слой на целый метр отложился на побережье залива. Это была первая садка в году.

Следующие промыслы — Архарлы. Маленькая пристань. Рабочие собирают деревянными лопатами мирабилит. Это казахи и туркмены. У них весёлый вид, несмотря на мороз и ветер. На всех новенькие сапоги, которые спасают ноги от разъедающей соли.

К 13 часам, с трудом преодолевая каменные осыпи и обвалы на берегу, мы поднялись на террасу, на которой скромно стоит Кызылкуп — сердце южных промыслов треста. Контора, общежитие, кооператив, склады, конюшня и гараж.

У берега пристань, в отдалении на воде покачивались лихтер и моторный баркас. Кругом раскинулись посёлки туркмен и казахов. В 1929 году в Казылкупе было всего три дома, а в 1931году мы увидели целый городок.

Местные жители часто называют Кара-Богаз Аджидарьей, то есть горьким морем. Это громадный залив, площадью превышающий самое крупное пресное озеро Европы — Ладожское.

Кара-Богаз — мёртвое море. Живое существо, попав в его мутные и горькие воды, немедленно гибнет. Мы нередко видели на берегах залива выброшенную волнами мёртвую рыбу. Недаром и пролив, соединяющий Каспий с заливом, туркмены называют Кара-Богазом — чёрной пастью.

Пролив имеет длину 5,5 километра, а ширину — от 200 метров до 2 километров. Через него много воды течёт из моря в залив. Вся притекающая каспийская вода испаряется в заливе. Лето здесь сухое и знойное, берега пустынные, ни одна река не течёт в залив с высокого и равнинного Устюрта.

Устюрт и Мангышлак обрываются к заливу высокими, труднодоступными и крутыми стенами. В разрезе таких берегов легко читается их геологическая история. Хорошо видны обнажённые от почвенного и растительного покрова слои зеленоватых глин, известняков с остатками обильной ракушечной фауны, мергелей, гипсов. Когда-то морс простиралось на месте Устюрта, и на дне мелового и третичного бассейна откладывались известняки, глины, мергели. В последующее время горообразовательные движения мало коснулись этой области, и морские отложения здесь большей частью лежат спокойно, горизонтально. Только в редких местах горные породы измяты, их слои наклонены, разбиты.

Карабогазский залив мелкий, летом он хорошо прогревается, а это также увеличивает испарение с его поверхности. Подсчитано, что залив ежегодно теряет слой воды до 130 сантиметров мощности, который восстанавливается прибылью из Каспия. Ежегодно Каспийское море отдаёт в прорву Кара-Богаза от 6 до 25 кубических километров годы в зависимости от разницы в уровнях моря и залива. Вода в нём испаряется, но соли остаются в заливе, они накапливаются здесь из года в год и теперь составляют свыше 20 процентов всего объёма воды в заливе. Соли эти, главным образом сульфат натрия, очень нужны хозяйству. На пустынном восточном берегу Каспия развивалась промышленность. И наша экспедиция была только частью большого научного коллектива, который изучал район этого нового индустриального очага.

Кызылкуп встретил нас приветливо. Жарко натопили помещение красного уголка, которое на два-три дня должно было служить нам базой.

Кызылкуп, 4 декабря. Вчера легли спать раздевшись. Волна теплоты охватила замёрзшее тело. За окном опять разыгрался буран. Ветер нёс снег комьями. Страшная вьюга.

Сладко засыпалось. Сквозь сон мысль: а каково сейчас тем, кто в горах, в степи, в дороге?

Кызылкуп, 5 декабря. Буран гуляет вовсю.

Отправленные вчера в Красноводск две машины застряли в пути. Первая, на которой поехал Борис Александрович Фёдорович, встала вчера вечером за мысом Умчал, километрах в 25—30 от Кызылкупа. Вода в радиаторе закипела, а запасной не было: она замёрзла в бочонках и даже в личных флягах. Молодой неопытный шофёр хотел помочь делу. Рассчитывая, что снег будет таять в горячем радиаторе, водитель стал заполнять его снегом. Однако отверстие очень скоро застыло, мёрзлым твёрдым снегом его забило, как плотной пробкой.