Отрок. Женское оружие - Евгений Красницкий

«Да, сэр Майкл, сражение было коротким и победоносным, как в идеологически правильном кино про войну. Позвольте вас поздравить, враги повержены добрыми молодцами без потерь в живой силе и технике! Добро торжествует над злом! Ох, а дама-то наша…»

Бледная до синевы Арина оседала на землю, не отрывая застывшего взгляда от колуна, которым она перешибла позвоночник татю. Немой, оказавшийся ближе всех, подался вперед и не дал ей упасть, подхватил на руки и понес к порогу избушки…

«Ну вот: „Я злодея зарубил, я тебя освободил, а теперь, душа-девица, на тебе хочу жениться“. А чего? Вполне красивая лав стори могла бы получиться… Это кабы на месте Андрюхи кто другой оказался — его-то не проймешь такими глупостями. А жаль — даром пропадает… Будет вам, сэр, еще двое бандюков где-то болтаются, как там Петька с пацанами? Да, я же свистнуть обещал».

Мишка высвистал сигнал «вперед», прислушался, услышал ответ и скомандовал:

— Григорий, позаботься о сестре и наставнике Андрее, остальные — надеть доспех, вокруг осмотреться надо.

Идти осматриваться не пришлось: на поляне появились отроки под командой Петра. Тот, как и опасался Мишка, вел их в атаку очертя голову, предварительно не поинтересовавшись, что творится около избушки и почему-то совсем не с той стороны, откуда должен был.

— Отбой! Все закончилось! Выставить дозоры! Урядник Петр, ко мне!

Петька быстренько отдал несколько команд, повинуясь которым отроки двинулись в разные стороны, оглядываясь на валяющиеся возле колодца трупы татей.

— Мы тоже двоих убили, — обрадовал Мишку братец. — Я с ребятами в обход хотел, а они там в кустах в сторонке… Оба раненые были, сюда не дошли. Как ты свистнул, так мы их сразу…

— Приказ у тебя был в обход идти, козлодуй? — сразу вызверился Мишка. — Я чего велел? Или у Капитона на бегу все из головы вылетело?!

— Ну так хорошо же получилось, — сразу сник Петька. — Я думал…

— И о чем ты думал, стратег хренов? Раненые? А что, хоть одного взять живым не могли? Кого теперь допрашивать? Покойников? А сюда как перли? Как быки на случку — глаза в кучу, рога вперед и на все наплевать! А если б вас тут встретили не мы, а тати? Ты кто — урядник или кухарка? Полководец, туды тебя… Пришел, увидел, застрелил.

Петька было обиженно надулся, но все же пересилил себя:

— Виноват, господин старшина!

— Ладно, Петь, научишься еще, — остывая, Мишка махнул рукой, не в силах больше сердиться на брата — уж слишком сильно накатило на него облегчение от того, что никто из ребят не погиб. — Пока все живы — и слава богу!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА 1

Июль 1125 года. Село Дубравное

Столы для поминок пришлось накрывать во дворе — хозяйский дом развален, постоялый двор сгорел, крышу амбара обрушили, а других подходящих строений в усадьбе Арининого отца не нашлось. Погода, к счастью, стояла спокойная, а со столами и скамьями помогли соседи. Хорошо хоть с угощением затруднения не было — содержание постоялого двора требовало больших запасов еды и напитков, а хранить все это уже не для кого…

День не был постным, и сельский священник отец Геронтий, строго следивший, чтобы поминки, не дай бог, не превратились в языческую тризну, благословил скоромные блюда, да и вообще проявлял меньшую, чем всегда, въедливость, потому что устал. И неудивительно: отпевать сначала в церкви, потом на кладбище пришлось не один десяток «убиенных рабов божьих», и на скамью за поминальным столом он опустился с явным облегчением.

Арина озабоченно поглядывала на брата — Григорию, впервые в жизни оказавшемуся в роли старшего мужчины в семье, пришлось нелегко. Работников осталось мало, и надо было нанять землекопов, отцу Геронтию заплатить за службу (а торговаться поп умел не хуже купца и не стеснялся этого), да и разоренную усадьбу следовало привести в пристойный вид. Ленька хоть и держался все время поблизости, подсоблял, чем мог, но ведь и у него нужного опыта мало, сам еще такой же отрок. Но и тут их выручили ратнинцы. В делах хозяйственных немало помог Осьма, быстро договорившийся о рытье могил с соседями, а переговоры с попом совершенно неожиданно облегчил Михаил, так смотревший на «батюшку» во время разговора, что тот даже утратил часть своего красноречия. И ведь ни слова не сказал, но Арине, наблюдавшей за ними со стороны, показалось, что у отца Геронтия аж руки чесались, чтобы перекрестить непонятного отрока или даже окропить того святой водой. На всякий случай.

Сейчас Гринька сидел на отцовском месте во главе стола, но вот привычного, безмолвного — одними глазами или наклоном головы — хозяйского руководства трапезой Аринин брат не только не мог повторить, но даже, похоже, и не задумывался над этим.

Сама же Аринка вполне уверенно распоряжалась обслуживающими трапезу бабами, не перекладывая эту заботу на плечи помощницы погибшей ключницы, которую покойница готовила себе на замену. Не потому что не доверяла той — просто суета позволяла хоть на время забыться и не задумываться о свалившейся беде. При всей своей занятости она тем не менее время от времени поглядывала и туда, где в стороне от остальных ратников, как будто возглавляя отроков, сидел Андрей Немой. После всего что довелось им испытать накануне, именно к нему из всех ратнинских мужей Аринка испытывала наибольшее доверие. Несмотря на его внешнюю угрюмость и то, что он совершенно не замечал ее после возвращения в село, что-то привлекало ее в этом суровом воине. Что именно, пока еще и сама сказать не могла бы.

Ухаживая за Андреем в охотничьей избушке, Арина заметила на его горле страшный шрам, а сейчас обратила внимание, что еду он пережевывал медленно и тщательно, а перед этим мелко крошил ножом.

«Ему же, наверно, глотать трудно — горло-то как поранено!»

Она перехватила одну из помогавших ей девок и, указав на Андрея, велела всю пищу подавать ему мелко нарезанной. Питье же подносила сама как самому дорогому гостю, но ни благодарственного кивка, ни какого другого знака внимания почему-то так и не дождалась. Хорошо, еще в детстве бабка-ворожея, принятая в род отцом Игната и взявшая на себя труды по воспитанию и обучению старшей внучки в семье, научила ее видеть то, что от большинства ускользает, подмечать и по едва заметным движениям понимать истинные, а не показные чувства и желания. Сейчас, глядя на сидящего за столом Андрея, Аринка уловила — каждый раз, когда она подходила, тот подбирался, будто опасность чувствовал. Это было странно и совершенно непонятно, тем более после всего, что довелось им вместе пережить.

А в конце поминок, когда гости уже начали потихоньку расходиться, к Арине неожиданно привязался отец Геронтий.

— Достойно ведешь себя, вдовица. И трапеза поминальная у тебя христианская вышла, никакой языческой мерзости не допустила. Хвалю!

— Благодарствую на добром слове, отче.

Аринка, хоть и подосадовала в глубине души на настырного батюшку — не мог для нравоучений найти другого времени, будто ей сейчас делать нечего, как с ним разговоры разговаривать, но надлежащим образом скромно потупилась. Бабка и матушка попов не любили, но вести себя так, чтобы не вызывать их нареканий, приучили, да и жизнь со строгой свекровью в православном Турове даром не прошла.

— А скажи-ка мне, вдовица, что ты про этих людей знаешь? Вроде бы и воины, и, несомненно, село наше от великой беды спасли, но… странные какие-то. Опять же отроки с оружием… и прочее…

Ну еще бы они не показались отцу Геронтию странными! Отроками безмолвно командовал немой мрачный воин с неподвижным лицом — ну вылитый скорбный лик на иконе. Старший из отроков (подумать только — подростка старшиной величают!) своим пронзительным взглядом буквально оторопь на священника нагонял. А уж воевода их… мало того, что обликом сущий язычник-нурман, так оказался еще и говорливее самого отца Геронтия! В иное время, может быть, и Аринка бы на эти странности подивилась, но сейчас могла испытывать только благодарность и облегчение от самого их присутствия, тем более что, в отличие от священника, кое-что об этих воинах она уже слышала раньше. Когда покойный батюшка решался по совету брата отправить Гриньку на обучение, он все, что мог про тех людей, кому сына доверять собирался, вызнал, а потом и им с матушкой рассказал, где и у кого отроки будут обучаться купеческому делу. И про дальнее воинское поселение, где все — ратники прирожденные не первого колена, и тем живут, и про Михайлу, внука ратнинского сотника, многое сказывал: как тот нынешней весной удивил своим умением весь Туров и даже самого князя с княгиней — молод, но разумен не по годам. Вот уж действительно — необычный отрок! И чувствуется — воин уже, мальчишкой назвать язык не поворачивается, а в глазах… в глазах вообще ей почудилось что-то такое, что мурашки по спине пробежали. А ведь кабы не этот Михайла с отроками и наставник Андрей — не жить ей с девчонками! Страшно подумать, что было бы, появись тати в избушке, когда они там с сестренками втроем обретались, без всякой защиты… Прочие же странности ее и вовсе мало волновали — если уж батюшка этим людям обучение Гриньки доверил, то на кого же еще ей теперь положиться? А что там отец Геронтий думает — ее не касается, он-то о своем печется.