Антиджихад - Альберт Байкалов

Антон присвистнул и ненадолго задумался. Потом почесал затылок и, как бы невзначай, заметил:

– Кремль точно в списке был первым.

От этих слов генерал позеленел, но промолчал. Ответить было нечего.

Разбрызгивая грязь, подъехал «уазик» управления. Из него вышли Туманов и Полынцев.

Антон удивленно посмотрел сначала на них, потом на шефа:

– То, что меня сюда вызвали, я понимаю, а эти-то здесь зачем? Они что, не видели, как тонна тротила в дым превращается?

Генерал посмотрел на Антона тяжелым взглядом.

– Ты что, подполковник, еще не протрезвел? Ты как разговариваешь?

Антон поймал себя на мысли, что действительно выпитый с вечера алкоголь в совокупности с ранним пробуждением от телефонного звонка дежурного по управлению до сих пор играют с ним злые шутки.

«Теперь понятно, как люди дураками делаются», – безрадостно подумал он.

Никто, никогда из офицеров и прапорщиков спецназа не говорил с Родимовым в таком тоне. Впрочем, как и с Антоном его подчиненные.

– Виноват, – Антон старался не смотреть в сторону шефа.

– По линии ФСБ удалось установить имя офицера, который занимался в числе других подготовкой объектов к уничтожению, – заговорил генерал глухим голосом, когда оба спецназовца остановились напротив него. – Только одно «но», – генерал выдержал паузу, словно желая, чтобы Антон договорил за него, и вздохнул: – Год назад он умер. Прямо на восьмое марта. Однако остались жена, внуки, дети. Может, в конце жизненного пути он рассказал им нечто такое, что может нам пригодиться. Вдруг найдется какая-нибудь запись, старая полевая сумка, сосед, с которым он в домино играл… В общем, не мне вас учить. Выезжаете немедленно. Это Калуга. Свяжитесь с Линевым, адрес у него. Все, выполняйте. – Дождавшись, когда офицеры почти бегом бросились к машине, генерал перевел взгляд на Антона. – Ты будешь пока помогать мне думать здесь.

– Разрешите убыть в архитектурный институт. – Хмель после взбучки улетучился, и Антон понял, что положение достаточно серьезное. – Мне нужен план застройки того периода. Я попытаюсь определить, какие объекты, по мнению Политбюро, подлежали уничтожению в первую очередь.

– Вот! – генерал расцвел. – Вижу теперь не алкаша со съехавшей крышей, а самого Филина. Валяй.

Шамиля и Вахида сигнал «сбор» застал за завтраком. У обоих был хмурый вид. Чеченцы почти никогда не пили спиртного, и сейчас у обоих болели головы.

– Неужели Родимов сдержал слово и решил устроить нам пробежку? – надевая футболку, пробормотал Шамиль, прозванный в группе Шаманом.

– Не знаю, – натягивая туфель, прохрипел Джабраилов. – Все может быть.

Третий виновник состоявшегося накануне торжества, брат Шамана Иса, жил отдельно. Выдавая себя за коммерсанта, он обосновался у какой-то медсестры в районе Химок.

– Ну что, – критически оглядев себя в зеркале, Джин открыл дверь, – пошли.

Выйдя из подъезда, чеченцы заметили стайку подростков, сидевших на ограждении детской площадки. Краем глаза Шаман заметил, как один из них толкнул своего соседа локтем в бок, и тот, кивнув в ответ, стал набирать на сотовом номер.

Проскочив двор, они свернули в проезд старинного дома, за которым была автострада. Однако, сделав всего несколько шагов, оба встали. Перед ними, перегородив проход, позвякивая цепями, стояла группа крепких парней с типичной для скинхедов внешностью.

– Чего вам надо, ребята? – Джин с миролюбивым видом развел руками.

Драка сейчас была ни к чему. Нужно было срочно ехать.

– Это ты, черномазый, у нас спрашиваешь? – кривя губы, прохрипел самый рослый и сделал шаг вперед.

На руке этого парня Джин заметил кастет.

– Что мы вам плохого сделали? – вступил в разговор Шаман.

– Ты, тварь чумазая, знаешь, что эта земля для русских?

– А я что, у вас ее забираю? – удивленно воскликнул Джин.

Вахид уже понял, что «скины», вычислив их квартиру и один и тот же маршрут движения до остановки, караулили их с одной лишь целью – если не убить, то отделать «по-взрослому».

– Придется прорываться, – обращаясь к Шаману на родном языке, сказал он и двинулся на толпу.

Первому преградившему путь парню Джин врезал в основание челюсти, и того отбросило к стене. Второго «обработал» Шаман. Уйдя под локоть летевшей в его лицо руки с надетым на нее кастетом, он сунул верзиле в печень, перехватил локтевой сгиб и, развернувшись к нападавшему спиной, словно спичку, переломил его о свое плечо. Опустившись на одно колено, чем напрочь сбил с толку очередного бритоголового качка, Джин молниеносным ударом кулака правой руки между ног нападавшего сложил его так, что несчастный достал лбом носков своих ботинок на толстой подошве.

Нечеловеческий крик, усиленный стенами проезда, заставил оставшихся замереть на месте.

Цель скоротечного боя достигнута. Путь был свободен. Отморозки явно не рассчитывали на такой оборот дела и почтительно расступились перед направившимися дальше «нерусскими».

Один остался лежать у стены, не подавая признаков жизни, второй катался по грязному асфальту, зажимая локоть, и голосил так, словно его медленно распиливали ржавой пилой. Оба, по всей видимости, были самыми авторитетными и сильными членами группировки. Третий, держась за гениталии, скорчился, и от напряжения, казалось, вот-вот лопнет.

– Уф! – заскочив в подъехавший трамвай, Шаман вытер со лба пот. – Они этого так не оставят.

– Тогда придется всех переломать, – процедил сквозь зубы Джин. – Но квартиру я менять не буду.

– Интересно, – слегка придя в себя, Шаман вопросительно посмотрел на своего товарища, – а как они в больнице объяснять будут, кто их так?

– На нас свалят, – хмыкнул Джин. – Вот увидишь: «Злой чеченец бегал по двору с большим ножом, пока не догнал, а потом бил…»

Оба рассмеялись.

Питон, он же Одес Тарамов, был родом из Грозного. Имел высшее образование, много воевал. Именно к нему тянулись ниточки от каждого боевика. Он был в команде главным кукловодом. Выше него только Гафур.

Среднего роста, с глубоко посаженными глазами и дугообразными бровями, одна из которых была рассечена напополам, чеченец обладал незаурядными организаторскими способностями и легко мог подчинить себе волю другого человека. При обсуждении его кандидатуры для отправки в Москву именно эти качества заставили забыть о шраме, который мог вызвать массу вопросов у тех же милиционеров. Было решено говорить, что просто когда-то попал в аварию на машине и, сидя на пассажирском сиденье, вынес головой лобовое стекло.

– Слушайте меня внимательно, – Камаль сидел между Питоном и Гафуром на заднем сиденье «Вольво», перебирая четки и отрешенно глядя через окно на проносившиеся мимо дома Подмосковья. – Случай, когда при разборке старых зданий в Москве находят боеприпасы или взрывчатку, – не единичный. Просто на этот раз весть получила широкую огласку ввиду значимости сносимого здания. Оно считалось одним из символов столицы. На самом деле, когда началась война, русские заминировали очень много заводов и фабрик, а вместе с ними и крупные дома, расположенные в центре города и, как мне кажется, станции метро. Все работы были выполнены в строжайшей секретности. Сам принцип закладки зарядов был основан на разработках эмигрировавшего в Турцию царского офицера инженерной академии полковника Мальцева. Еще в Первую мировую войну русские были готовы к подобному развитию событий, и ими был подготовлен целый проект под названием «Карточный домик».

Нашим людям удалось разыскать правнучку этого офицера. Они представились историками из России, и она передала нам его труды, где описано, в каких местах лучше всего укладывать тротил, как маскировать. Обнаружив хотя бы одну закладку, по проводам можно выйти к месту, откуда он подрывается.

– Но ведь прошло столько лет, – Гафур удивленно посмотрел на старика. – Все провода давно истлели…

– Не забывай, в какие времена и под каким контролем все это делалось. Половина, но сработает. А это страшная катастрофа, – Камаль развернулся к Питону: – Одес, прямо сейчас допроси майора, которого взяли наши русские друзья, выжми из него все, что он знает по этому делу, а потом устрой так, будто его смерть была случайной.

– Я сделаю, как вы сказали, хозяин, – слегка наклонив голову, заверил чеченец. – Этот неверный расскажет все, что знает и даже не знает, а его смерть не доставит проблем.

– Ну, мне пора, – машина уже замедляла ход у ступеней аэропорта. – Да поможет вам Аллах.

По тому, как Камаль говорил с Питоном, Гафур догадался, что старик ценит чеченца, и почувствовал, как в его груди шевельнулась ревность. Возможно, это сыграло основную роль в том, что, пока они ехали обратно, он поставил Питону гораздо больше задач, чем на сегодняшний день требовала обстановка. Не забыл даже обязать его проверить, как устроилась и чем занимается старшая женского крыла их организации Замира Абдурахманова, вдова довольно известного в свое время полевого командира.