Подарок моря - Энн Линдберг

С механической точки зрения последнее поколение выиграло, а вот духовно, на мой взгляд, незаметно для себя проиграло. В прежние времена в жизни женщин было больше сил, которые сосредотачивали их на главном, понимали они это или нет. Было больше источников, которые придавали им сил. Неважно, осознанно или нет шли они к этим источникам. Их затворничество в доме давало время для уединения. Многие из обязанностей направляли к спокойному, созерцательному пониманию своей сущности. Женщины выполняли множество творческих задач. Ничто так не подпитывает наше естество, как творческая работа, даже такая банальная, как готовка и шитье. Выпечка хлеба, ткачество, консервирование, обучение детей и пение им колыбельных — все это питает нас гораздо больше, чем развоз семейства на автомобиле, покупки в супермаркете и ведение хозяйства при помощи бытовой техники. Искусство ведения домашнего хозяйства сходит на нет. А вот отнимающая время работа на износ, несмотря на противоположные заверения современной рекламы, сохраняется. В домашнем хозяйстве, как и в остальной жизни, между разумом и руками выросла стена автоматизации.

Кроме того, во все времена великой центрирующей силой для женщины была церковь. У женщин всех возрастов был час тишины на то, чтобы собраться с мыслями. У них было время, в которое никто не мог вмешаться. Неудивительно, что женщина была главной опорой церкви. Здесь в одном месте было собрано все: у женщины было свое пространство, время на уединение, тишина и спокойствие. И при этом церковь одобрялась семьей и обществом. Здесь никто не мог вторгнуться в ваш мир беззаботными «мама», «жена», «мадам». Здесь, на более глубоком уровне, женщина обретала целостность, не распыляясь на выполнение тысячи функций. В это время она могла полностью отдаться вере, молитве, участию и при этом быть полностью принятой обществом. Полностью отдаваясь и получая признание, она восстанавливала свои силы и пополняла свои источники.

И в наше время церковь — великая центрирующая сила и для мужчин, и для женщин. В ней человек нуждается больше, чем когда бы то ни было, о чем свидетельствует ее растущая община. Но разве те, кто сейчас ходят в церковь, с такой же готовностью отдаются и воспринимают ее проповеди, как это было раньше? Наша современная жизнь не готовит нас к созерцательной деятельности. Как час в неделю, проведенный в церкви, каким бы полезным он ни был, может противостоять множеству окружающих нас изо дня в день отвлекающих раздражителей? Имей мы час на созерцание дома, мы бы с большей готовностью отдавались в церкви и полностью восстанавливали там свои силы. Ведь потребность в восстановлении все еще актуальна. Желание быть принятым, желание, чтобы в нас видели личность, а не набор функций, желание отдаваться полностью преследует нас всегда, и отчасти именно оно еще больше подталкивает к отвлекающим раздражителям, иллюзорным любовным связям или под больничные своды и в кабинеты врачей.

Решение проблемы не призывает к возврату в прошлое, к тому, чтобы посадить женщину дома, вооружив метлой и иголкой. Бытовая техника помогает нам сэкономить время и энергию. Но решением не станет и распыление своего времени и энергии на бесцельные занятия, на накопительство, которое, по идее, должно упрощать жизнь, а на самом деле обременяет ее еще больше, на обладание вещами, использовать и оценить которые у нас нет времени, на отвлекающие факторы, которые заполняют пустоту.

Другими словами, лихорадочная погоня за центробежными силами, которые в конечном счете приводят к разрозненности, не станет решением проблемы. Жизнь женщины в современном мире все больше и больше похожа на состояние, описанное Уильямом Джеймсом[11] одним немецким словом Zerrissenheit — «распыление». Женщина не может жить, вечно распыляясь. Напротив, она сознательно должна поощрять те занятия, которые оказывают противодействие современным центробежным силам. Спокойное время в одиночестве, созерцание, музыка. Это может быть физическое занятие, интеллектуальное или художественное, любое творческое действие. Вовсе не обязательно, чтобы это был грандиозный проект или большая работа. Но это должно быть что-то свое. Расставляя поутру цветы в вазе, мы можем наполниться спокойствием перед загруженным днем. То же ощущение возникает, когда мы пишем стихи или читаем молитву. Важно на какое-то время направить внимание на свой внутренний мир.

«Уединение», — говорит лунная ракушка. «Сосредоточение», — говорят праведники-квакеры[12]. «Путь к самообладанию лежит внутри», — утверждает Плотин[13]. «Келья самопознания есть место, в котором паломник заново рождается», — говорит Екатерина Сиенская[14]. Голоса из прошлого. В действительности это стремления и моральные принципы прошлого, но осознанно перенесенные в наше время, пусть и в другом ключе. Преподнесенные иначе, как часть современной модели мира. Описанные здесь не потому, что все вокруг им следуют, — практически никто не придерживается их. По сути, революционные, потому что любая тенденция и давление, любой голос извне выступают против нового образа жизни — жизни духовной.

Первопроходцем в этом обращении к духовному миру должна стать женщина. В каком-то смысле она — всегда первопроходец. У женщин, по крайней мере до последнего поколения, было меньше возможностей погрузиться в деятельность внешнего мира, и строгие ограничения ее жизни вынуждали смотреть на внутренний мир. Сосредотачиваясь на внутреннем мире, она обретала ту силу, которую мужчина, занятый своей активной жизнью во внешнем мире, находил не так уж часто. Но в своих попытках эмансипироваться, доказать равенство с мужчинами мы — что, вероятно, вполне естественно — оказались втянутыми в борьбу с мужчинами в их деятельности во внешнем мире и забыли о своих собственных внутренних началах. Почему же мы поддались соблазну отказаться от неподвластной времени внутренней женской силы в погоне за внешней мужской силой? Эта внешняя сила мужчины — неотъемлемая часть нашего времени. Но даже сегодня главенство сугубо внешней силы и сугубо внешних решений, кажется, сходит на нет. Мужчины тоже вынуждены заглядывать вовнутрь, чтобы найти решения. Вероятно, это изменение знаменует собой новую степень зрелости современного экстраверта, активиста и материалиста Запада. Неужели он начинает осознавать, что царство небесное внутри нас самих?

Лунная ракушка, кто так назвал тебя? Хотелось бы думать, что это была обладающая интуицией женщина. Я дам тебе другое имя — ракушка с острова. Я не могу жить на этом острове вечно. Но могу взять тебя с собой в Коннектикут и поместить на свой рабочий стол. Ты будешь лежать там и пристально смотреть на меня одним своим глазом. Твои плавные круги, по спирали сворачивающиеся к крошечному ядру, будут напоминать мне об острове, на котором я прожила несколько недель. Ты будешь повторять мне: «Уединение». Ты будешь напоминать мне о том, что я должна стараться оставаться в одиночестве хоть на какой-то период в году, пусть даже всего на неделю или несколько дней, хоть на час или несколько минут в течение дня, чтобы сохранить свою целостность, свою сердцевину, свое сходство с островом. Ты будешь напоминать мне о том, что если где-то внутри я не сохраню это нетронутое ощущение острова, я не смогу целиком и полностью отдаваться своему мужу, своим детям, своим друзьям и всему миру. Ты будешь напоминать мне, что в водовороте событий женщина должна оставаться осью колеса, первопроходцем в достижении простоты не ради собственного спасения, а ради спасения жизни своей семьи, общества и, возможно, даже цивилизации.

4. Морской гребешок

Эта ракушка была даром. Не я нашла ее. Ее мне вручил какой-то незнакомец. Она нетипична для острова. Нечасто встретишь такую идеальную двустворчатую ракушку-гребешок. Половинки этого изящного моллюска идеально совпадают друг с другом. На каждой стороне, словно на крыльях бабочки, — одинаковый узор: на полупрозрачном белом фоне три розовых луча веером расходятся от золотистой линии соединения створок. Большим и указательным пальцами я держу ее за обе створки. Удивительно, как это хрупкое идеальное создание, эта гладкая, целостная, чистая ракушка выжила под ударами береговых волн.

Она необычна, однако мне она досталась просто так. Такие здесь люди. Незнакомцы на пляже улыбаются, подходят и дарят ракушку легко и непринужденно, а потом уходят, снова оставляя тебя наедине с собой. Взамен они ничего не требуют: никаких светских церемоний, никаких обязательств. Ракушка — подарок, свободно врученный, свободно принятый в знак взаимного доверия. Здесь люди улыбаются вам, как дети, уверенные, что вы не оттолкнете их, что вы тоже ответите улыбкой. И вы отвечаете, потому что знаете, что вам это ничего не стоит. Улыбка, поступок, отношения витают в воздухе, в мгновенности и чистоте настоящего, неподвижно зависшие в данном моменте, балансирующие в воздухе, словно чайка.