Мы обречены верить - Ирина Ляля Нисина

Машина, простоявшая всю ночь на морозе, была просто ледяная.

– Давайте подождём, пока машина прогреется, – предложил Миша, заведя мотор, – подогрев сидений минуты три займёт.

– По дороге согреется! – отрезала Маша, забираясь в машину.

Она не могла понять, что гнало её в этот незнакомый дом. Одиночество девочки Наташи, когда множество взрослых вокруг неё взяли на себя все хозяйственные заботы и ребёнок ни в чём не нуждается? Мысли о брате, который до сих пор не верит, что ему всегда дадут поесть, или о сёстрах, которых она, скорее всего, никогда не увидит? Воспоминания о той девочке, которая смотрела вслед грузовику, увозившему маму в новую жизнь, куда её, Машу, не позвали?

Всю дорогу они молчали. Маша исподтишка рассматривала Мишины руки, его резко очерченный профиль и утреннюю щетину, проступившую на щеке. У Миши были тёмные прямые ресницы, широкие брови, крупноватый нос, но черты лица очень гармонично сочетались с тёмными глазами, а коротко подстриженные волосы открывали сильную шею. Маша отчего-то подумала, что такой Миша понравился бы няне Але.

Машина заехала в гараж, Миша заглушил мотор.

– Маша, вы только не обижайтесь, если Наташка к вам не пойдёт! – Миша старался не смотреть на Машу. – Ладно? Она… – он подыскивал правильные слова.

– Она – ребёнок! – сказала Маша. – Пойдёмте!

Девочку они нашли в гардеробной на втором этаже. Она спала на коротком диванчике, и худенькие ножки трогательно торчали из-под полосатого мужского халата, укрывавшего её с головой. Миша осторожно взял дочку на руки и понёс в спальню. Маша подняла с пола маленькие розовые тапочки и тихонько пошла за ними. Уложив девочку, они спустились на кухню. Миша стал передавать ей тарелки и контейнеры из большого холодильника. Маша ставила всё это на круглый кухонный стол. Они поели, потом долго пили кофе и ели конфеты из большой коробки. Маша рассказывала про работу, Миша говорил о своём бизнесе. Потом они обсуждали новые фильмы, потом перешли на экранизации и стали говорить о книгах. Маша никогда не говорила с незнакомым мужчиной так много и так легко. И в какой-то момент она подумала, что Фёдор Михалыч мог бы говорить с Мишей о политике, ругать левых и правых, спорить и доказывать, что нужно всё изменить или, наоборот, поддержать.

Миша чистил Маше апельсин, разбирая его на дольки, когда в кухню вбежала Наташа, бросилась к отцу и, забравшись к нему на колени, спрятала лицо у него на груди.

– Познакомься с Машей, Наташа! – попросил Миша. – Маша приехала к тебе в гости, она давно хотела с тобой встретиться.

– Не буду! – голос девочки звучал глухо, она уткнулась лицом в Мишину рубашку. – Не хочу Машу, пусть она уйдёт!

– Наташа, как тебе не стыдно! – начал Миша, но Маша положила руку ему на плечо.

– Не надо, Миша, не ругайте её. Она сама поймёт, что ей не за что на меня сердиться, – Маша погладила спутанные волосики девочки. – Приезжай ко мне в гости, Наташа. У меня есть… – тут Маша остановилась и стала соображать, что же у неё есть такое, чтобы заинтересовать ребёнка. – У меня есть сосед, Фёдор Михалыч, он мне как отец. У него много медалей и даже орден есть, и ещё у него есть собака, большая и мохнатая. Очень умная собака, всё понимает, знает все команды. Придёшь к нам, мы с тобой пойдём в парк с собакой гулять.

Конец ознакомительного фрагмента.