Светлые грани тёмной души - Наталья Ветрова

Алексей улыбнулся. Он снова стал таким же беззаботным молодым человеком, к виду которого я привык. Мы больше не проронили ни слова, выйдя на улицу. В последний раз он бросил на меня взгляд карих, слегка насмешливых глаз, и быстро пошел прочь, к густому лесу на восток, насвистывая веселую песенку себе под нос.

*****

Итак, я остался один, наедине со своей новой сущностью. Теперь надо самостоятельно научиться охотиться, чтобы выжить. Я задумчиво стоял, глядя на темное, мрачное небо над головой и тяжелые облака, закрывающие собой звезды. Меня окружали полуразрушенные надгробия и перекошенные кресты над заросшими травой могилами. Подумать только, ведь здесь могло быть и мое захоронение. И что лучше – вечный покой или постоянная жизнь в изгнании?

Что теперь? Куда идти и где жить? Я был совершенно растерян, стоя посреди пустынного кладбища. О возвращении домой стоило забыть – я не смогу жить у всех на виду в новом облике. Рано или поздно демона, которым я стал, разоблачат и тогда… Нет, я не могу допустить, чтобы имя графа Михаила Воронова с проклятием и ужасом упоминалось людьми.

Тогда что остается? Жить на кладбище? Но я не хочу постоянно видеть унылое запустение вокруг – эти могилы и надгробия, выделяющиеся особенно четко в проблесках луны. Я не смогу привыкнуть к ним…

Чувство жажды крови, возникшее резко и неожиданно, оборвало цепочку печальных размышлений. В горле появилось знакомое жжение, а в голове зазвучал непонятный зов. Мысли сосредоточились только на одном – утолить нестерпимый голод. Бросив взгляд на виднеющийся вдали лес, я знал, что делать.

С быстротой ветра я помчался вперед, великолепно ориентируясь в темноте. Зрение оказалось настолько острым, что я мог различить даже сову, сидящую на вершине дерева. Жизнь была везде – под каждым кустом, в канаве, в охапке набросанных листьев. Я чувствовал биение сердец животных, их пульсирующую в жилах кровь.

Только меня интересовало нечто крупнее, чем то, что встречалось на каждом шагу. Я хотел крови крупного зверя, и резко остановившись в чаще, стал прислушиваться. Тихое рычание – лисица, негромкий вой – волк, осторожный стук копыт… Вот то, что нужно! Косуля, робко переступала с ноги на ногу в трёхстах метрах от меня.

Тело напряглось, словно струна. Я ощущал запах сырости, мятой травы, надвигающейся грозы и урагана. Сильный порыв ветра сорвал осиновые листья, закружив их в хороводе. В эту же секунду я почувствовал пьянящий запах жертвы. Ее кровь, проступившая на оцарапанной недавно коже, подействовала, как магнит. Бесшумно маневрируя между деревьями, я мгновенно очутился рядом. В висках стучало от напряжения. Казалось, мир сосредоточился только на звере, его вздрагивающей коже и пульсирующей крови. Несколько капель пота проступили на лбу, когда я представил, что еще немного – и оборву эту жизнь. Я застыл на месте, сливаясь с лесом и став его частью. Я был диким, неукротимым хищником, который с предвкушением победы выслеживал добычу. Мое возбужденное дыхание стало чуть слышным, и это было очень ново – понимать, что весь организм перестраивается для охоты. Движения стали плавными и четкими, а глаза безошибочно различали каждую черточку и ворсинку шерсти на теле жертвы.

Зверь пугливо озирался по сторонам, никого не видя и не слыша в темноте, но предчувствуя свой последний час. Я провел языком по удлиненным клыкам, понимая, что время пришло. В голове отчетливо и ясно обозначилась траектория прыжка, и я знал, что он окажется фатальным для жертвы. Сгруппировавшись и слегка присев, я с силой оттолкнулся от земли – уверенно и ловко. Прыжок. Всего один, но такой верный и точный. В нос неимоверно сильно ударил запах животного и его крови. Зверь неистово дернулся, но я повалил его на землю, вонзая зубы в горло. Кровь горячей струей утоляла мой голод, когда я жадными глотками пил жизнь. Каждый нерв обострился до предела, я чувствовал наслаждение и пьянящую дикость. Косуля больше не пыталась вырваться, замерев подо мной навсегда. Я нехотя оторвался от нее спустя минуту, чувствуя, что крови хочется еще. Без сожаления и сочувствия я окинул взглядом бездыханное тело. Выпрямившись во весь рост, я смотрел на зверя сверху вниз, как палач, который только что оборвал невинную жизнь. Но не было ни раскаяния, ни стыда – только удовлетворение и ощущение превосходства. Теперь я понял, кто есть на самом деле – беспощадный убийца, которому будет всегда мало крови, и который не остановится ни перед чем, пока не утолит свою безудержную жажду убивать.

*****

Еще две ночи я провел на старом кладбище, постепенно привыкая к новой жизни. Питаясь кровью животных, которых убивал, я действительно очень остро ощущал голод несколько раз за ночь. И хотя зверья было предостаточно, внутри я чувствовал сильную тягу к чему-то иному – хотелось человеческой крови. Я прекрасно понимал, что это вопрос времени и, когда-нибудь, не смогу сдержаться, навсегда потеряв ту тонкую нить, которая еще не дает возненавидеть свое существование.

Третья ночь стала почти фатальной. Увлекшись охотой, я очень близко подошел к одной маленькой деревне. Сквозь густые заросли, я увидел рядом с покосившейся избой человека, сидящего на скамейке. Это был ребенок, мальчик, не старше двенадцати лет. Он просто сидел, задумчиво глядя на звезды и болтая сам с собой. Вначале я с интересом наблюдал за ним несколько минут, а потом… Во мне что-то произошло. Жуткое, неукротимое желание вонзить зубы ему в горло вытеснило все мысли, которые мелькали в голове. Ничего не соображая, я выскочил из укрытия, в одно мгновение очутившись рядом с жертвой. Я стоял, глядя на него сверху вниз, ощущая каждой клеточкой тела невероятную жажду. Такого сильного голода еще не было никогда – сокрушительное желание, переворачивающее наизнанку душу. Но на удивление, мальчик не испугался, лишь смело посмотрел на меня, как на обычного человека.

– Ты кто? Что делаешь здесь так поздно?

Я смотрел на него широко раскрытыми глазами, не в силах произнести ни слова. Мозг был словно в тумане, и лишь внутренний зов настойчиво приказывал сделать то, на что я не решался.

– Может, тебе негде ночевать? Я могу позвать маму, и она разрешит тебе остаться у нас.

Меня лихорадило. Оставался лишь один шаг, один миг, чтобы совершить то зло, которое сжигало изнутри. Я стоял, боясь пошевелиться, словно одно неверное движение может оказаться решающим.

– Ты не болен? – будто из тумана послышался голос мальчика, и вдруг… я словно прозрел. Перед глазами возникло лицо Полины, моей служанки, у которой отнял жизнь Алексей. А ведь ей тоже было всего двенадцать лет…Белая пелена спала с души, обрисовав жуткую реальность. В глазах мальчика промелькнуло удивление и любопытство, когда я стал медленно отступать назад.

– Ты куда? – звонко спросил он, вставая со скамейки.

Резко развернувшись, я со всех ног бросился прочь. Я бежал с невероятной скоростью, не замечая ничего на своем пути. Дальше и дальше, прочь от маленькой деревни и людей. Под моими ногами разлетались сухие ветки и камни, а я всё бежал без остановки. Поля, леса, озера – я чуть ли не перелетал через них, без оглядки мчась дальше. И только когда небо стало сереть, я в нерешительности остановился посреди большой поляны в глухом лесу.

Сердце учащенно билось, но не от быстрого бега, а от мыслей о том роковом шаге, который я чуть не совершил. Нет, я не должен быть возле людей. Я смог сдержаться в этот раз, но не было никакой уверенности, что смогу удержаться впредь. Единственным выходом, который я видел – это изоляция от всего человеческого мира. Я поселюсь здесь, в глухой чаще, где никто и никогда не нарушит мой покой. Взглянув на светло-серое небо, я понял, что надо соорудить укрытие для дневного сна. Может шалаш или что-то в этом роде. На мгновение, невеселая мысль мелькнула в сознании – а что, если не делать ничего и просто дождаться восхода солнца? Может быть это лучший вариант, чем то существование, которое меня ждет на протяжении многих лет или веков? Я грустно улыбнулся, вспомнив слова Алексея. Да, не у каждого на это хватит мужества и сил. Возможно, мой предел еще не настал, а инстинкт самосохранения не притупился и не угас. Потом. Буду думать об этом потом, когда окончательно пойму, что не смогу больше жить этой жизнью. А сейчас – надо сделать место для сна.

Пройдя немного дальше от поляны, где чаща леса казалась более густой, я нашел подходящее место для укрытия. Поваленные деревья образовывали подобие шалаша и, набросав сверху мелких веток, листьев и сухой травы, я забрался внутрь. Да, это то, что надо. Здесь спокойно и темно – всё, что мне нужно. Оказалось, вампиры не чувствуют ни холода, ни жары. Им удобно в любом месте, они могут спать на земле, совершенно не нуждаясь в мягкой постели. Их обходят стороной дикие звери, чувствуя опасность и силу.

Лес был мрачным и темным. И, наверное, солнце не проникло сквозь густую листву, даже, если бы я не сидел в шалаше. Но в укрытие казалось комфортней. Перед глазами снова и снова проносился маленький эпизод – мальчик, сидящий на скамейке, который смотрел на меня, как на обычного человека, кем я уже никогда не буду. Я запомнил взгляд его ясных глаз и выражение доброты. Но громче этого в сознании пульсировала мысль, что я мог оборвать его жизнь без сожаления или раскаяния, если бы зверь, сидящий во мне, проснулся чуть сильнее.