Ворота из слоновой кости - Алексей Корепанов

– Значит, я у вас буду вместо Белки и Стрелки, – задумчиво сказал Кононов и в три глотка осушил свой бокал, представившийся ему чашей с цикутой, некогда поднесенной палачами бедняге Сократу.

Он знал, что возражать бесполезно – если эти люди выбрали его для такой миссии, то не отступятся, не отпустят из своего засекреченного подземелья, и не помогут ему ни увещевания, ни мольбы, ни слезы, ни симуляция внезапного сумасшествия. Он знал все это, но тем не менее не удержался от вопроса:

– А если я не соглашусь? Если при старте специально раскурочу что-нибудь в вашей машине?

Дон Корлеоне сдвинул мохнатые брови, потеребил лацкан пиджака:

– Давайте, я изложу вам суть дела, Андрей Николаевич, а вы послушаете. А потом зададите вопросы. Договорились? И сразу скажу одно: назад вы не вернетесь.

3

Кононов, сгорбившись на заднем сиденье автомобиля, смотрел в окно и ему казалось, что вокруг простирается какой-то иной мир. Была пересечена некая невидимая черта – и все волшебным образом изменилось. Там, позади, остался душный и жаркий июньский кошмар, а здесь с мрачного неба хлестал распоясавшийся дождь, неистово, как пьяный хулиган, колотя по листве, подоконникам и асфальту. Там, позади, осталась привычная, пусть и не всегда веселая – а вернее, только изредка веселая жизнь, а здесь открывались невиданные ранее и потому пугающие горизонты.

Автомобиль, разбрызгивая колесами воду, скользил по мокрым, вмиг растерявшим свой макияж улицам, совершая обратный путь от центра к окраине, вдоль тротуаров неслись мутные потоки, сплавляя к сточным решеткам окурки и обертки от жвачек и конфет, народ толпился на троллейбусных остановках, под тентами кафе и козырьками магазинов, то и дело сверкали молнии и катился над крышами торжествующий рокот грома. Синоптики наконец-то угадали с грозой, доказав, что не зря получают зарплату, и даже перевыполнили свое обещание – хляби небесные разверзлись не вечером, как обещалось, а в четвертом часу дня.

Впереди, рядом с роботоподобным шофером сидел молодой бугай с могучим бритым затылком и широкими, обтянутыми белой футболкой плечами – еще один сотрудник седьмого отдела, не удосужившийся представиться; ему было поручено обеспечить целость и сохранность Кононова – ну и пресечь любую попытку к бегству, которую мог предпринять бывший охранник, чья должность отныне называлась «ППВ». Путешественник по времени. Герберт Уэллс мог довольно потирать руки на небесах. Кононов в последний раз ехал домой, чтобы покопаться в вещах, выбросить всякие личные бумаги, о которых совсем необязательно знать посторонним – тем, кто вселится в эту квартиру после него, – а потом ему предстояло вернуться в подземные вместилища отдела номер семь и готовиться там к выполнению «маленького, но очень ответственного поручения», то бишь к погружению в прошлое. На тридцать семь лет назад, в тысяча девятьсот семьдесят первый год от Рождества Христова.

Кононов отрешенно созерцал грандиозное представление «летняя гроза в мегаполисе» и никак не мог поверить в реальность произошедших за этот день событий. То, что он услышал от Сулимова, действительно, казалось сказкой бабушки Арины, вернее, даже не сказкой, а заурядным фантастическим рассказом эпигонов Уэллса, но Кононов знал, что это отнюдь не сказка, не выдумка фантастической братии, всяких там казанцевых и гуляковских – и он вряд ли когда-нибудь вернется в июнь две тысячи восьмого. Потому что не доживет. А если даже и доживет – это будет уже другой июнь...

Сулимов поведал ему, что есть человек, который изобрел устройство, с подачи Уэллса давным-давно называемое «машиной времени». Эта машина могла возвращать человека в прошлое, и путешественник, при соответствующей подготовке, способен был натворить всяких дел в этом прошлом, тем самым внеся коррективы в будущее. Конечно, никто не ответил бы на вопрос, насколько серьезно изменится сегодняшняя реальность, говорил Сулимов, если пришелец вмешается в события прошлого. Вряд ли можно повлиять на будущее, срубив в прошлом лишнее дерево или стащив на рынке яблоко у зазевавшейся торговки. Вряд ли долетит до будущего звон разбитого стекла в окне дома номер пять по Сретенскому переулку или стук среди ночи в дверь каких-нибудь супругов Рогачевых из Вышнего Волочка, нарушивший сон хозяев...

Но путешественнику под силу учинить не только мелкое хулиганство. Зная о «судьбоносных» событиях двадцати – или тридцатилетней давности, он может повлиять на ход этих событий – или же и вовсе предотвратить их.

В Кононове взыграло его не до конца еще забытое историческое образование и он, не дослушав Сулимова, принялся возражать.

Разве одна-единственная личность – не царь, не президент, не министр обороны, а обыкновенный средний человек способен повлиять на ход истории, а тем более изменить ее, да еще и не в древние времена, когда что-нибудь такое и могло проскочить, а в двадцатом веке? Разве в состоянии он предотвратить Вторую мировую или ташкентское землетрясение, чернобыльскую катастрофу или экспансию СПИДа?

Нет, отвечал Сулимов, путешественнику по времени, конечно же, не под силу оказать решающее воздействие на социальные, техногенные и природные катаклизмы, но сделать он все-таки может немало. Например, подпоить и спровоцировать на дебош ставропольского комбайнера Горбачева – и прощай, комсомол, и дальнейшая политическая карьера. Отравить в Свердловске паленой водкой молодого строителя Ельцина. Утопить в Днепре двуличного хитрюгу Кравчука. Послать в ЦК КПСС анонимку о том, что на Чернобыльской атомной занимаются опасными экспериментами; поверят не поверят, но сигнал проверять будут – глядишь, и пропадет охота баловаться с «мирным атомом». Позвонить в милицию накануне представления «Норд-Оста» и сообщить о готовящемся теракте, указав номера автобуса, на котором приедут террористы. Такими же звонками остановить вылет самолетов с взрывными устройствами на борту...

«Так что же в этом плохого?» – вскинулся Кононов. Спасти жизнь сотням, уберечь от последствий Чернобыля тысячи и тысячи, не допустить развала Союза и прихода теперешней эры отчаяния и мрака, где человек человеку поистине – волк... Ворвавшись в рубку, изменить гибельный курс «Адмирала Нахимова»; размахивая на рельсах какой-нибудь тряпкой, остановить поезд вдали от скопления газа, вырвавшегося из поврежденной трубы; напроситься в попутчики к Виктору Цою, не дать ему заснуть за рулем в тот роковой день; отговорить идти купаться на Волгу Лешку Тарасенко из соседнего подъезда... Разве это плохо – хоть немного уменьшить груз несчастий в подлунном мире?

Сулимов не оставил камня на камне от рассуждений Кононова, представив все с совершенно иной, обратной стороны.