Сладкие разборки - Светлана Алешина

Я решила не ломать голову над вопросом, до которого лично мне не было никакого дела, и повела Наташу наверх, в кабинет визажиста. На ходу она стала проговаривать ответы на вопросы с моего листа. Я слушала рассеянно и отвечала односложно. То же продолжалось и в кресле визажиста. Так что Елена Викторовна, пожилая, но очень опрятная дама с мягкими, добрыми руками, заметила мне:

— Вы что-то сегодня молчаливы, Ирочка!

Я не стала с ней спорить.

Эфир прошел нормально, я бы даже сказала — хорошо. Наташа уверенно и спокойно держалась перед телекамерами, отвечала на сыпавшиеся со всех сторон вопросы, выглядела при этом чрезвычайно обаятельной, умной, интеллигентной. А у меня в это время стояла перед глазами точно сфотографированная картина: лежащее на пыльном асфальте мертвое тело с двумя сочащимися кровью дырочками на шее и на спине, — и меня мороз пробирал по коже. Но я человек опытный, не первый год на телевидении, давно уже научилась скрывать свое душевное состояние. Я тоже была на высоте в тот вечер — так мне, во всяком случае, показалось, — опытной уверенной рукой направляла беседу в нужное русло, акцентируя умные вопросы и пресекая глупые или совсем неуместные. Но зато потом, когда все было кончено, почувствовала себя совершенно без сил, как выжатый лимон.

Провожая Наташу в кабинет визажиста — смыть всю эту красоту, чтобы люди на улице нас за выходцев с того света не приняли, — столкнулась в коридоре с Валерием Гурьевым, нашим криминальным репортером. Он стремительно шел, почти бежал по коридору, за ним по пятам следовал какой-то милицейский чин.

— Привет, Иришка! — крикнул он мне уже издали радостно и весело. — Слышала? У завода «Корпус» бандитская разборка, один труп…

Нашел чему радоваться! Однако я не удержалась и глянула на Наташу: та реагировала спокойно, с холодным, не без примеси страха сожалением, именно так, как обычно реагируют на чужое несчастье.

Когда мы обе выходили от визажиста, милицейский чин был как раз в эфире, на множестве стеной установленных телеэкранов в нашей студии мы с Наташей смотрели на его говорящую там милицейскую физиономию…

«УВД области сообщает, — голос у него был глухой, невыразительный, бесстрастный, как почти у всех чиновников нашего города, — что сегодня в четырнадцать часов сорок минут недалеко от проходной завода „Корпус“ произошла бандитская разборка, в результате которой погиб один человек. Личность погибшего установлена: это Сучков Дмитрий Геннадьевич, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, предприниматель, занимавшийся производством продуктов питания».

Мы в один голос ахнули. Снова это имя, сам звук его кольнул меня в самое сердце. Я оглянулась на Наташу и увидела ее смертельно побледневшее от ужаса и скорби лицо — искренней скорби, я готова была поклясться. Широко открыв глаза, она смотрела на телеэкран, где теперь возникла фотография Сучкова, разумеется, еще живого, взятая, очевидно, откуда-то из его документов.

— Димку Сучкова убили, боже мой! прошептала Наташа в полном смятении.

Я тоже посмотрела на телеэкран, снова почувствовала: совершенно точно, этот Дмитрий Сучков однажды пересекся с моей личной жизнью. Очень ненадолго, но глубоко затронув мое существование. Но где, когда — я, как ни старалась, не могла вспомнить.

Милицейский чин на экране между тем продолжал:

«Руководство УВД области обращается ко всем свидетелям этой разборки с просьбой: прийти в органы внутренних дел и дать свои показания, рассказать все, что вы видели. Поверьте, ваши показания могут оказать неоценимую помощь при раскрытии этого преступления».

Сзади меня кашлянули:

— Ирина Анатольевна!

Вздрогнув, я оглянулась: это был мой бородавчатый поклонник.

— Видите, — сказал он, улыбаясь, и бородавка поползла по его щеке, — ищут свидетелей разборки.

— Ну и что? — не поняла я.

— Да вот, я подумал: зачем вам откладывать визит в милицию на завтра? Следователь, который ведет дело, вон он. — Бородавчатый кивнул в сторону экрана. — Расскажите ему все, что увидели, прямо здесь и прямо сейчас. Ведь вы же были там, в этом трамвае, правда?

Я нервно вздохнула: так, этот тип уже все знает… Впрочем, какое мне до этого дело?

— Да ну, — сказала я, пожимая плечами, — много я там видела! Я там на полу в трамвае лежала, голову боялась поднять…

И вдруг почувствовала, как усталость с невероятной силой навалилась на меня, еще чуть-чуть — и я рухну без сил на пол. Поэтому я повернулась и, не слушая, что там дальше говорил бородавчатый, пошла прочь, оставив его вместе с Наташей стоять посреди коридора. Побежала вниз по лестнице вон из студии, вон из телецентра. Все! На сегодня я была сыта по горло предпринимателями и их конкурентами, бандитскими разборками и милицейскими сообщениями, бородавчатыми поклонниками и замершими от страха и горя женщинами! Пусть катятся ко всем чертям все телепрограммы, телеведущие, все милицейские расследования и их участники! На сегодня я иду наконец домой — к мужу, которого, между прочим, я уже не видела двенадцать часов. Имею, наконец, я право на личную жизнь или нет?

Прибежав домой, я рухнула на диван. Тупо уставилась на занавешенное окно, ощутила наконец всем телом долгожданную тишину и покой. Так я пролежала некоторое время, пока Володька не подошел ко мне и не сел рядом на диван.

— Ириша, а ты что, есть не хочешь? — спросил он, озабоченно заглядывая мне в глаза. — Ты выглядишь усталой — что, был очень трудный день?

Я молча кивнула. Есть мне и вправду не хотелось: сырки в обед, Лерин урюк вечером… Дрянь еда, если честно, недостаточно, чтобы дать человеку сил, только аппетит перебить. И потом еще эта разборка… Но чтобы поесть, надо вставать с дивана, а мне так приятно было на нем лежать и ни о чем не думать… Поэтому я взяла мужа за руки, чувствуя, как от этого прикосновения уходит усталость, светлее становится на душе. И мы на некоторое время замерли в молчании, держа друг друга за руки и глядя в глаза один другому.

Из счастливого забытья нас вывел телефонный звонок. Я вздрогнула, приподнялась на диване. Володя, вздохнув, встал и пошел к нему. Я слышала, как он говорит «да», потом, через некоторое время, «хорошо», потом — громче, обращаясь ко мне:

— Это тебя — Валера Гурьев…

Вздохнув, я поднялась с дивана и потащилась к телефону.

Голос Гурьева, обычно веселый, живой, звучал теперь серьезно и даже мрачно:

— Ирина, нам необходимо встретиться…

— Я очень устала сегодня…

— Мы к тебе подъедем домой…

— Мы?

— С Наташей Гореловой…

Я удивилась? Ничуть. Напротив, я вдруг поняла, что с самого начала ждала этого звонка, правда, не так скоро — быть может, завтра с утра…

— Жду, — коротко сказала я и положила трубку. — Сейчас Валера Гурьев приедет вместе с одной женщиной, — сказала я Володьке, — будем беседовать… — После чего снова повалилась на диван, еще хоть пять минут полежать до их прихода.

Едва завидев меня, Наташа с рыданиями бросилась мне на шею. Но я застыла неподвижно, точно изваяние, — а как еще я должна была вести себя с женой бандита? Кажется, Наташа почувствовала мою отстраненность, отодвинулась от меня и посмотрела удивленно.

— Присаживайтесь, — сказала я довольно сухо, пригласив гостей все на тот же диван. И мы уселись на него все четверо, Володька с нами за компанию.

Обычно живой, веселый, даже чуточку ехидный, Валера Гурьев теперь смотрел на нас необычно внимательно и серьезно.

— Ее мужа, — сказал он наконец, кивнув на Наташу, — Игоря Горелова, сегодня вечером арестовала милиция по подозрению в убийстве Дмитрия Сучкова.

Я нервно вздохнула. Ничуть не удивилась. Если чему и стоило удивляться, так это неожиданной оперативности нашей милиции: днем — преступление, вечером — преступник уже за решеткой.

Наташа Горелова тихо плакала, то и дело вытирая платочком и без того уже красные, воспаленные от слез глаза. Валера Гурьев смотрел на меня с недоумением, разочарованно, видно, поразившись моему спокойному, равнодушному виду.

— А ты что, правда там была и все видела? — спросил он наконец.

— Да, видела…

Мы замолчали, Наташа продолжала плакать.

— Ну что именно ты видела, — снова заговорил Гурьев, — ты расскажешь завтра адвокату. Завтра в восемь утра ты вместе с Наташей едешь к нему в офис на Советскую…

Подумалось: а на хрена мне это надо? Но вместо этого я спросила:

— А что, он уже в курсе?

Наташа кивнула, сквозь слезы сказав:

— Сергей Маркович уже звонил мне, назначил встречу на завтра. Игорь, наверное, разговаривал с ним сразу после ареста…

После этого опять последовал взрыв отчаяния.

— Володя, — тихо сказала я, — там в шкафу у нас капли Зеленина есть.

Володя отправился за каплями, принес их Наташе, накапал в стакан, налил воды, и та послушно выпила.