Торпедоносцы адмирала Курбе - Луи Буссенар

Офицеры приказали сбросить пар и застопорить машины, чтобы осмотреться на местности. И скоро обнаружили проход. Капитан второго ранга Гурдон взял на буксир катер Дюбока, у которого вдруг отказал двигатель, и дал команду идти вперед. Но в темноте он не заметил мели и застрял в вязком иле.

— Машина, стоп! Полный назад!

Слишком поздно… К тому же буксирный канат попал под лопасти винта… Положение создалось просто отчаянное…

К счастью, матросам Дюбока после нескольких бесплодных попыток все же удалось запустить двигатель, а также отвести буксирный канат и освободить винт с помощью специальных крючьев. И теперь своего товарища взял на буксир катер Дюбока, вырвав его из плена ила и водорослей.

Пробило пять часов утра. Светало. Когда совсем рассвело, офицеры заметили немного восточнее проход, менее опасный, чем тот, через который они пытались пройти ночью. Соблюдая осторожность, наученные горьким опытом моряки сумели преодолеть все препятствия и к десяти утра вышли в открытое море. Здесь, увидев впереди по курсу один из кораблей французской эскадры — крейсер «Сону», наши герои тотчас взяли направление на юго-восток, в сторону крейсера.

Примерно в полутора милях от «Соны» катер Дюбока окончательно остановился — отказал насос, подававший воду в паровой котел. По семафору на крейсер передали сообщение о том, что торпедоносцы терпят бедствие из-за повреждения двигателей. К счастью, зрение у сигнальщиков на «Соне» оказалось достаточно острым, и с крейсера стали быстро спускать шлюпки.

Через небольшое время шлюпки пришвартовались к катерам и взяли отважных моряков на борт. Полные сил матросы с французского крейсера налегли на весла, и вскоре храбрецы поднялись на палубу «Соны», где их с распростертыми объятиями встретили офицеры и остальные члены команды, а корабельный кок стал приглашать всех к столу.

— Есть ли вести с «Баяра»? — спросил Гурдон.

— Нет, никаких.

— Значит, на крейсере нас не ждали… Должно быть, адмирал Курбе очень волнуется… — промолвил Дюбок.

Тем временем двигатели на «Соне» работали, крейсер приблизился к катерам, взял их на буксир и отправился на соединение с эскадрой.

Конечно же, как и предполагал Дюбок, на борту «Баяра» все страшно беспокоились. По мере того как неумолимо истекало время, в течение которого еще можно было рассчитывать на возвращение храбрецов, отчаяние все больше и больше охватывало их товарищей.

В восемь часов утра Равель, бесконечно измотанный бесполезными поисками торпедоносцев, вернулся на «Баяр», абсолютно уверенный в том, что катера потоплены китайцами, а моряки погибли.

— Ну что? Как? — встретил его тревожными вопросами адмирал.

— Господин адмирал! Ваш приказ выполнен. Я отчетливо видел своими собственными глазами, как фрегат пошел ко дну и погрузился в воду так, что над поверхностью остались только верхушки мачт. А корвет сначала завалился на левый борт, затем перевернулся…

— А что с Гурдоном, с Дюбоком?!

Равель только махнул рукой. У него от отчаяния перехватило горло, и он не мог говорить.

Адмирал побледнел, его голубые глаза затуманились. На ресницах повисли слезы. Он прошептал чуть слышно:

— Дорогой ценой досталась нам эта победа…

На «Баяре» воцарилось угрюмое молчание. Все были подавлены, потому что считали смельчаков погибшими.

Однако адмирал не захотел так сразу поверить в гибель своих подчиненных и отправил на их поиски «Аспида» и «Разведчика». Курбе не находил себе места и в конце концов приказал спустить на воду адмиральский катер. Он отправился в бухту Шей-Пу лично в сопровождении офицеров и матросов.

Адмирал Курбе увидел два потопленных китайских корабля и произнес с тяжелым вздохом:

— Да, да! Победа! Но слишком уж велика цена! Слишком велика!

Адмирал вернулся на борт «Баяра» и, печально опустив голову, постоял у закрытых кают Гурдона и Дюбока. Потом приказал принести личные дела матросов, чтобы составить списки без вести пропавших… И в эти минуты, когда уже все надежды были утрачены, один из сигнальщиков сообщил, что видит «Сону», тянущую на буксире два черных катера.

— Торпедоносцы! Они возвращаются!

Печаль сменилась бурной радостью. Адмирал, хладнокровный и сдержанный адмирал, так и засиял! Никто из его подчиненных никогда еще не видел, чтобы лицо сурового моряка выражало такой неистовый восторг! Более того, никто из его близких и не предполагал, что он способен на такие сильные чувства!

Пока «Сона» приближалась, Курбе позаботился о том, чтобы организовать на борту достойную встречу героев, го есть такую, какую устраивают обычно только монархам.

Когда катера приблизились к трапу, адмирал вместе с высшими офицерами вышел на палубу. Оркестр грянул «Марсельезу». Команда «Байяра» выстроилась на палубе и встретила храбрецов оглушительным троекратным «Ура!».

Не скрывая слез радости, адмирал обнял и расцеловал Гурдона и Дюбока, а затем долго пожимал руки матросам.

— Благодарю вас, друзья мои! Вы — самые отважные люди на свете! Никто не может сравниться с вами! От имени родины приношу вам благодарность!

Вот так два маленьких катера потопили два боевых вражеских корабля и этим нанесли ощутимый урон китайскому флоту. К тому же гибель кораблей деморализовала китайцев, а боевой дух моряков французского флота поднялся на невиданную высоту.

Адмирал Курбе хотел достойно отметить подвиг моряков. Он представил их к наградам, лелея надежду, что указы будут подписаны без промедления. Адмирал знал о том, что два русских офицера, торпедировавших турецкий крейсер, щедро награждены императором Александром[19]. Они получили повышение в чине, по сто тысяч рублей серебром, ордена и потомственное дворянство. Это была поистине царская щедрость. Так и следует поступать монархам!

Какая же награда ждала французских моряков?

Господин Гурдон получил чин капитана первого ранга; господин Дюбок — орден Почетного легиона; господин Равель — чин капитана второго ранга, а пятеро матросов — медали «За боевые заслуги»[20].

Ну конечно, адмирал имел в виду совсем иные награды для героев! Он рассчитывал, что чиновники из министерства военно-морского флота проявят больше понимания и окажутся гораздо щедрее. Он невольно думал о том, что сделал бы на их месте Наполеон…

Еще несколько слов в заключение нашего рассказа.

Господин Дюбок так и вышел в отставку в чине капитан-лейтенанта. Можно только сожалеть о том, что этот отважный офицер так и не был повышен в чине, несмотря на безупречный послужной список и жизнь, целиком посвященную служению на благо отечества!