Маленсаж. Бесценный олим. Книга 1 - Маргарита Смирновская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И как узнать традицию умершего, если никого в городе нет? – поинтересовалась Лена. – А вдруг ошибешься и не так похоронишь?
– Они замучают своим горем. Порой, узнать традицию сложно. Бывает, враги или вандалы снимают с тел все украшения и одежду с символикой. А сами Вытьянки не умеют говорить. Они только ревут. Поэтому, лучше их избегать! – закончила я.
– Как здесь все сложно! – но чувствовалось, что Лену это совсем не пугало.
Хотя… Зная ее – это и не удивительно.
Мы прошли темный двор и через него вышли на параллельную дорогу. На ней уже не было Вытьянок и ветра. Там стояла тишина. Даже было спокойно.
Улица закончилась, и мы вышли на площадь, где стоял фонтан с памятником в центре.
На этой площади я сразу увидела лето. Голубые брызги фонтана, цветущие клумбы и кусты, выстриженные танцем олима…
Между кустами журчали ручьи. По ним плыли самодельные разукрашенные бабочки.
Все так красиво!
И его…
Он сидел на краю фонтана, одетый в белый костюм с коричневой жилеткой, вышитой васильковыми цветами.
– У тебя красивые руки. Длинные пальцы… Ты – прекрасный олим. Нет, ты – бесценный…
Он держал мои руки.
Я стояла перед ним и не могла двинуться с места. Я вглядывалась в него. Мне нравились его волосы, и от него пахло травами – чабрецом, ромашкой, мятой…
Прямо, чайный сбор! Но такой душистый…
Нежный ветерок развевал наши волосы и подол моего платья, такого же василькового цвета, подвязанного кожаным поясом коричневого цвета с золотой вышивкой, что изображала символы. В волосах был приколот живой цветок.
Это было свидание…
Я его знала. Я с ним встречалась! Я ошибалась. Я имела парня. Теперь и память мне это говорит.
– Ты – олим? – я не удержалась и запустила пальцы в его волосы.
Он на меня так едко взглянул, что в горле пересохло…
Я очнулась.
– Идем! – Лена потащила меня от этого фонтана, но мне хотелось побродить по знакомым местам.
Вдруг я еще что-то вспомню!
«Почему мне было важно, чтобы Далос был олимом?», – задавала себе вопрос я…
Мне бросилась в глаза узенькая дорога вниз, и не знаю почему, но для меня стало очень важно по ней спуститься. Не думая, я ринулась туда, вырываясь из объятий Лены и оставив ей плащ.
– Нет! – крикнула Оля. – Туда нельзя! Там – нечисть!
Филин забил крыльями надо мной, мешая мне идти.
Меня догнали подруги и повели к дому, к которому мы пошли в обход.
Я была расстроена. Я точно знала, что в той стороне находится часть меня, нечто дорогое…
Меня еле затолкали в заброшенный, но не разбитый двухэтажный дом. В доме было жутко. Вещи валялись под ногами и мешали нормально пройти. Было видно, что жители покинули дом в спешке, оставив мешки с вещами.
– А вот и плащик. Даже теплее, чем ваш, – образовалась находке Лена.
Она во всем видела положительные стороны.
Ольга зажгла какие-то странные лампы, и в темном углу сразу же кто-то зашевелился. Мы в страхе заперли дверь и вглядывались в темноту.
– Прояви его, – обратилась ко мне Оля.
– Что сделать?
– Ты это можешь. Делала же.
– Делала? – я пожала плечами, не зная, что от меня хотят.
Оля, поняв, что от меня помощи, как от слона на конных скачках, сняла с талии тростинку и резко стукнула ей, казалось, по темноте.
Раздался почти детский истошный крик.
Оля выловила своей веткой маленькое лохматое существо с огромными глазами и худющими длинными руками, похожими на плети растений.
– Бука… – Оля с интересом разглядывала зверя. – Они всегда селятся в уютных заброшенных домах. Безобидные твари.
Она погладила напуганную зверюшку и выпустила. Тот словно молния бросился обратно во тьму, но уже вскоре подошел поближе к нам, и его круглые глаза жутковато горели во тьме.
Оля ласково обратилась к нему:
– Мы до утра пробудем здесь. Сейчас идти в путь опасно. На улицах бродит нечисть. Она захватила опустошенный город, – с этими словами Оля обошла комнату взглядом.
Найдя брошенный горшок с каким-то растением, она ритмично несколько раз хлопнула в ладоши – каждый хлопок был с разной силой.
Растение не засияло и не заблестело. Оно просто сильно запахло.
– Кепантус макелионский – защитник города Лавра. Такое растение здесь было в каждой семье. Он нас сбережет от нечисти. Не выходите из здания до утра.
– Мы – не самоубийцы, Оль, – засмеялась Лена. – Кому в голову придет встречаться с чертями или Вытьянками?
Лена нам отыскала приличную комнату, где находилась огромная кровать и куча разных женских шмоток. Она же нашла нам и сменную одежду, мы даже смогли умыться и поужинать фруктами.
Запасную провизию, что Оля брала из дома с собой, она не стала открывать. Берегла на всякий случай. Только меня, как всегда, напоила каким-то отваром из маленького пузырька. Обычно она несколько капель добавляла и в чай. Но здесь же чай был совсем другим. Он выглядел как молочный кисель, а пах то ли ладаном, то ли цветами. «Солнечное молочко…», – вспомнила я название.
За ужином Ленка смеялась, рассказывая про сходство Вытьянок с ее братом. Она всегда его нытиком называла. Но брата ее мы никогда не видели, зато заочно много о нем знали.
И тут я снова перевела разговор на Лену:
– Оль, ты говорила, что обычные люди ничего волшебного не замечают, а Лена смогла войти в наш город и видела Вытьянок и Буку. Что это значит? Она – не человек?
Ленка прыснула, а Оля серьезно ответила:
– Про ее родство следует разузнать побольше. Некоторые люди ничего о себе всю жизнь не знают и никаких способностей не проявляют. Так бывает. Но в этом мире без покровителя они гибнут. Хотя в обычном – в моем – хорошо живут.
– Из-за чего такое случается? – мне было жалко подругу.
– Когда род забыт – генетическая память тоже стирается. Так исчезли разные расы и цивилизации. Нельзя забывать предков и свои корни. Все отражается на потомках.
– Лен, мы постараемся выяснить про тебя, – заверила я подругу.
Но она к этому была совсем безразлична.
– Не запаривайся об этом. Мне и на моей родине хорошо, а сейчас меня охраняете вы.
И снова я начала завидовать ей.
Как ей хорошо!
Она может жить там, где хочет, и с тем, кем хочет, а я…
Я уже не знаю, чего я хочу!
Я люблю парня, даже имени которого не знаю, а недавно была влюблена в обычного, но крутого и замечательного танцора Витьку…
Но теперь вся жизнь моя рухнула. Я балансирую на грани предательства и жестокого выбора…
Тем временем Оля взяла отварной, домашний тростниковый сахар и разломила на небольшие кусочки. Надо заметить, что домашний сахар нашего мира варился со специями и разными травами. Я, видимо, его любила так, что увидев, как Оля понесла его в темный угол, мое сердце обливалось кровью, что нам его осталось очень мало.
– Бука, иди к нам… – позвала страшилище Оля, присев на корточки и положив сахар на пол. – Угощайся. Это тебе за гостеприимство…
– Ты отдала ему почти весь наш сахар! – у меня наворачивались слезы. – Ну где я его теперь найду?
– Дикие домовые очень любят сахар.
– Я его тоже люблю.
– У них почти нет интеллекта. Они не умеют рыться на полках, чтобы найти себе пропитание. Они ждут, пока случайно не наткнуться на пищу. Едят мало и редко, но они живучие. Сахар калорийный. Ему надолго хватит.
Меня немного взбешивала сентиментальность Ольги. Почему-то я была уверена, что мы – олимы – никогда не подкармливали нежить. Это непринято.
– Твой филин тоже отсюда? – смеясь над нами, поинтересовалась Лена. – Здесь все филины вместо мышей едят хлеб с фруктами?
Было и правда интересно наблюдать за Филом, как он помогал себе лапой, когда отгрызал от большого куска хлеб или яблоко.
– Он – вегетарианец, – быстро нашлась Ольга, а Фил словно засмеялся над ней.
Уже без настроения я вошла в темную ванную комнату, чтобы в воде с цветами и маслами расслабиться.
Я многое начинала вспоминать из прошлой жизни, находясь в родном городе. Этот Мир возрождал бывшую Дарьяну, и у нее всплывали старые привычки: ванна перед сном – одна из них.
Когда я вошла в ванную комнату, то увидела там ужасное чудище и завизжала на весь дом.
На крик прибежали подруги, Оля включила свет, и нечто маленькое быстро промелькнуло в темную щель.
– Что случилось? – спросила, оглядываясь, Лена.
Меня трясло. Я не могла вспомнить, где видела эту страшную рожу.
Оля обняла меня.
– Дарьян, это всего лишь Бука. Тебя напугал Бука, потому что, вероятно, раньше ты его обижала. Эти звери очень чувствительны. Они совершено безвредны, и их единственный способ защиты – пугать. Запомни: здесь никого кроме нас и Буки нет, и сюда никто не войдет. Не сможет.
